"Это нельзя считать нормальным", - говорю ему. Он приободрился.
Гитлер: "Вот вам надо иметь выход к теплым морям. Иран, Индия - вот ваша перспектива". Я ему: "А что, это интересная мысль, как вы это себе представляете?" Втягиваю его в разговор, чтобы дать ему возможность выговориться. Для меня это несерьезный разговор, а он с пафосом доказывает, как нужно ликвидировать Англию, и толкает нас в Индию через Иран. Невысокое понимание советской политики, недалекий человек, но хотел втащить нас в авантюру, а уж когда мы завязнем там, на юге, ему легче станет, там мы от него будем зависеть, когда Англия будет воевать с нами. Надо было быть слишком наивным, чтобы не понимать этого.
А во второй нашей с ним беседе я перешел к своим делам. Вот вы, мол, нам хорошие страны предлагаете, но, когда в 1939 году к нам приезжал Риббентроп, мы достигли договоренности, что наши границы должны быть спокойными, и ни в Финляндии, ни в Румынии никаких чужих воинских подразделений не должно быть, а вы держите там войска! Он: "Это мелочи".
Не надо огрублять, но между социалистическими и капиталистическими государствами, если они хотят договориться, существует разделение: это ваша сфера влияния, а это наша. Вот с Риббентропом мы и договорились, что границу с Польшей проводим так, а в Финляндии и Румынии никаких иностранных войск. "Зачем вы их держите?" - "Мелочи". - "Как же мы с вами можем говорить о крупных вопросах, когда по второстепенным не можем договориться действовать согласованно?" Он - свое, я - свое. Начал нервничать. Я - настойчиво, в общем, я его допек.
06.12.1969, 09.07.1971
- После беседы обедали. Он говорит: "Идет война, я сейчас кофе не пью, потому что мой народ не пьет кофе. Мяса не ем, только вегетарианскую пищу, не курю, не пью". Я смотрю, со мной кролик сидит, травкой питается, идеальный мужчина. Я, разумеется, ни от чего не отказывался. Гитлеровское начальство тоже ело и пило. Надо сказать, они не производили впечатления сумасшедших.
19.02.1971
- Когда пили кофе, шел салонный разговор, как полагается дипломатам. Риббентроп, бывший виноторговец, говорил о марках вин, расспрашивал о Массандре… Гитлер играл и пытался произвести впечатление на меня.
Когда нас фотографировали, Гитлер меня обнял одной рукой. Меня в 1942 году в Канаде спрашивали, почему я на этом снимке улыбаюсь? Да потому, что у нас ничего не получилось и не получится!
А Гитлер удивляется, почему я настаиваю, такая мелочь второстепенная, можно уладить…
Я ему: "Давайте уладим!"
Он в ответ что-то неопределенное.
Когда мы прощались, он меня провожал до самой передней, к вешалке, вышел из своей комнаты. Говорит мне, когда я одевался: "Я уверен, что история навеки запомнит Сталина!" "Я в этом не сомневаюсь", - ответил я ему. "Но я надеюсь, что она запомнит и меня", - сказал Гитлер. "Я и в этом не сомневаюсь".
Чувствовалось, что он не только побаивается нашей державы, но и испытывает страх перед личностью Сталина.
22.06.1971
Шота Иванович
- У нас с вами одинаковая голова, - говорит Шота Молотову, примеряя его шапку.
- Моей голове много досталось, - отвечает Молотов.
08.03.1974
Четыре ошибки
Мне довелось слышать, как один из гостей пересказывал Молотову эпизод, участником которого был сам Вячеслав Михайлович. Выслушав, Молотов сказал:
- Вы здесь сделали четыре ошибки. Как Екатерина Вторая. В слове "еще", где всего три буквы, она делала четыре ошибки…
(Я сейчас вспомнил, как Д. Т. Шепилов рассказывал мне о резолюции Хрущева на записке одного посла. "Азнакомица".)
10.05.1977
- Я помню фильм о вашем приезде в Берлин. Паровоз был. Даже у немцев не было электровозов. Берлинский вокзал, солдаты, винтовки, - говорит Шота Иванович. - И вы выходите медленно. Вы в шляпе были.
- Вполне возможно.
- Да. в шляпе. У вас медленные движения. Вас Риббентроп встречает, такие манеры эсэсовские, Геринг, Геббельс, и в рейхстаге обнимает вас Гитлер… Гитлер так вас приветствовал.
- Да нет.
- Позвольте, Вячеслав Михайлович, я видел в фильме, я запомнил: вы здесь, Гитлер здесь… А как тогда?
- А черт его знает как…
- Я могу показать.
- Вы можете показать! Вы же там не были!.. Был Гитлер, Риббентроп, два переводчика. Один в Москве, который в России жил все время, Хильгер. Он говорил, что он наш друг. И я тоже, должно быть, был. Бережков был, хотя его я не помню. Вроде Павлов там был. Видимо, оба были. Переводил фактически Павлов, а не Бережков - он был главный переводчик. Посол был, после которого я Деканозова назначил. Выбор был небольшой.
- Одно время был Копп. Еврей. Но партийного мало, - сказал Молотов.
14.10.1983
- Были в кабинете - громадном, очень высоком. Гитлер - среднего роста, такого же примерно, как я. Гитлер, конечно, говорил, остальные позволяли себе некоторые дополнения, объяснения, вопросы…
Он меня хотел сагитировать. И чуть не сагитировал, - иронически щурится Молотов. - Все меня агитировал, агитировал, как нам надо вместе, Германии и Советскому Союзу, против Англии объединиться. "Англия уже почти разбита". - "Как же разбита - не совсем пока разбита!" - "Мы с ней скоро закончим, а вы куда-нибудь на юг, к теплым морям, берите Индию".
Я слушаю его с большим интересом. А он меня всячески агитирует. Сильный? Какой он сильный! Потому что однобокий очень, националист крайний, шовинист, который ослеплен идеями. Хотел возвеличить Германию и все придавить под ее пятой.
От критики большевиков воздерживался. Дипломатически, конечно, как же иначе можно вести переговоры? Если хочешь о чем-нибудь договориться и будешь в лицо плевать… Приходилось разговаривать по-человечески. Приходилось говорить.
- А Черчилль? - спрашивает Шота Иванович.
- И с Черчиллем приходилось.
- Но Рузвельт более мягко вас принимал?
- Да, более ловкий товарищ. Выпивал с нами, конечно. Он очень шампанское любил. Сталин кормил его правильно. Ему нравилось советское шампанское. Он очень любил. Как и Сталин.
После бесед с Гитлером я посылал телеграммы Сталину, каждый день довольно большие телеграммы - что я говорю, что Гитлер говорит. А когда встретились со Сталиным, побеседовали, он говорит: "Как он терпел тебя, когда ты ему все это говорил!"
Ну, пришлось терпеть. Он спокойным голосом говорил, не ругался. Хотя доказывал. "Хотите с нами заключительное соглашение?"
Когда приезжал Риббентроп в 1939 году, мы договорились, а в сентябре - октябре уже свое взяли. А иначе нельзя. Время не теряли. И договорились, что в пограничных с нами государствах, в первую очередь в Финляндии, которая находится на расстоянии пятидесяти километров от Ленинграда, не будет немецких войск. И в Румынии - пограничное с нами государство - там не будет, никаких войск, кроме румынских. "А вы держите и там, и там большие войска". Политические вопросы. Мы много говорили.
Он мне: "Великобритания - вот об этом надо разговаривать". Я ему: "И об этом поговорим. Что вы хотите? Что вы предлагаете?" - "Давайте мы мир разделим. Вам надо на юг, к теплым морям пробиться".
Потом был у нас обед. Я у него обедал. Гиммлер, Геббельс, Геринг были, только не было Гесса. Я у Гесса тоже был в кабинете с визитом. В Центральном комитете партии. Гесс очень скромно себя внешне держал. Скромный такой кабинет, больничный. В геринговском, наоборот, были развешаны большие картины, гобелены… Обед был у Гитлера со всей кают-компанией. Держались просто.
Он мне снова: "Вот есть хорошие страны…" А я: "А вот есть договоренность через Риббентропа в 1939 году, что вы не будете в Финляндии держать войска, а вы там держите войска, когда это кончится? Вы и в Румынии не должны держать войска, там должны быть только румынские, а вы там держите свои войска, на нашей границе. Как это так? Это противоречит нашему соглашению". - "Это мелочь. Давайте о большом вопросе договариваться".
Мы с ним так и не договорились, потому что я ему свое говорю: "Это не ответ. Я вам поставил вопрос, а вы не даете никакого ясного ответа, а я прошу дать ясный ответ". На этом мы должны были их испытать, хотят ли они действительно с нами улучшить отношения, или это сразу наткнется на пустоту, на пустые разговоры. Выяснилось, что они ничего не хотят нам уступать. Толкать толкали, но все-таки они имели дело не просто с чудаками - это он (Гитлер) тоже понимал. Мы, со своей стороны, должны были прощупать его более глубоко, насколько с ним можно серьезно разговаривать. Договорились выполнять - не выполняют. Видим, что не хотят выполнять. Мы должны были сделать выводы, и они, конечно, сделали вывод.
- Да, победили самое большое чудовище, которое вырастил империализм, - говорит Шота Иванович.
- И еще конкретнее - Англия и Франция, - добавляет Молотов.
16.11.1973
- Был ли смысл для немцев встречаться с вами в 1940 году?