Но тут ничего не понимающая Трейси увидела, как мужчина вытащил из заднего кармана джинсов чековую книжку и, презрительно скривившись, открыл ее.
– Понятно, – протянул он. – Что ж, надеюсь, это поможет убедить вас. Как видите, я готов ко всему, мисс Картер. Разумеется, я не предполагал, что вы прекратите эту постыдную любовную связь из одной сердечной доброты, которой, уверен, у вас нет. Десяти тысяч фунтов хватит?
– Десяти тысяч фунтов… – Она почувствовала головокружение.
– Вам этого мало? Что ж, назовите свою цену.
Трейси заметила промелькнувшее в его глазах гадливое выражение, и крайнее изумление уступило место ярости.
– Вон отсюда! – потребовала она. – Вон, пока… пока я не вызвала полицию!
Слишком много эмоций, досадливо подумала Трейси, это может быть опасным. Мужчина явно не в себе. Кто знает, что способно прийти такому в голову, если она будет угрожать ему?
– Весьма эффектно, но едва ли убедительно. Да и что вы им можете сказать? Что я предложил вам десять тысяч фунтов с целью предотвратить крушение семьи моей сестры? Они решат, что с вами поступили вполне честно. В нашем городе людям небезразлична судьба соседа. Даю вам двадцать четыре часа на то, чтобы обдумать мое предложение. А после этого… Что ж, так или иначе, но я собираюсь остановить вас.
Не в состоянии вымолвить ни слова, Трейси молча наблюдала за тем, как он открывает дверь и выходит из магазина. Она так и стояла на том же месте вся в холодном поту от пережитого, когда несколько минут спустя в магазине появилась Энн Филдинг, ведущая за руку Люси.
– Что тут мог делать Джеймс Уоррен? – поинтересовалась она. – Он всегда проявляет нечто вроде патриархального интереса ко всему, что делается в округе, – наверное, потому, что принадлежит к семье основателей города. Но никогда бы не подумала, что его сможет заинтересовать магазин детской обуви. Если только… – Она внимательно посмотрела на Трейси и озабочено воскликнула: – Трейси… что с вами? Люси, сбегай наверх и принеси маме стакан воды. Кажется, она плохо себя чувствует.
– Вы не можете повторить это еще раз, Энн? – с трудом выговорила Трейси.
– Повторить что? – с удивлением спросила ее приятельница.
– Скажите еще раз, кто сейчас вышел из магазина.
Энн нахмурилась.
– Пожалуйста… Джеймс Уоррен, разумеется.
– Джеймс Уоррен. – Губы Трейси скривились в горькой усмешке.
Все ясно. Теперь не надо гадать, чьи права так страстно защищал неожиданный посетитель. Оставалось только выяснить, с чего он взял, будто она проявляет интерес к Николасу Форбсу или к его семье. Если уж на то пошло, если его действительно волнует судьба сестры, то надо было обращаться к ней самой, потому что именно ее поступки, ее поведение, ее стремление всюду выставлять себя напоказ и подчеркивать разницу между братом и мужем – именно это больше всего угрожало ее браку.
– В чем дело, – продолжала беспокоиться Энн. – Когда я вошла, вы выглядели такой бледной, как будто вот-вот упадете в обморок.
Быстро ухватившись за неосознанно предложенное Энн объяснение своего состояния, Трейси с готовностью согласилась:
– Да, мне стало дурно. Думаю, это все из-за жары.
– Конечно, вам пришлось нелегко. Я знаю это по собственному опыту. Когда-то мы с Томом тоже начинали свое дело. Но уверена, у вас будет все хорошо, раз уж сам Джеймс Уоррен решил взять вас под свое крыло…
Трейси невесело рассмеялась.
– Я совершенно не нуждаюсь в покровительстве человека, воображающего себя местным лордом… Спасибо, что привели Люси, – быстро сменила она тему, ясно давая понять, что хочет побыть одна, и Энн, попрощавшись, тактично удалилась.
Оставшись одна, Трейси задумчиво уставилась в пустое пространство перед собой.
Джеймс Уоррен. Так, значит, это был могущественный сводный брат Клариссы Форбс. Весьма внушительного вида джентльмен, но ее он не запугает. И стоит ему вновь появиться здесь со своими смехотворными обвинениями, она ясно даст ему понять всю их абсурдность.
Как только он осмелился предположить такое?.. Как только осмелился?.. Трейси нахмурилась. Но откуда ему пришла в голову мысль о том, что у нее могут быть какие-то иные отношения с Николасом, помимо чисто деловых?
Выяснить это можно было только одним способом. Когда всемогущий Уоррен заявится сюда со своими угрозами в следующий раз, она должна быть во всеоружии. Надо позвонить Николасу Форбсу и разузнать, с чего это его шурин решил, будто бы они состоят в любовной связи. Более того, это следовало сделать прямо сейчас, прежде чем ее гнев остынет и верх возьмет разумное начало.
2
Устроив Люси в их маленькой гостиной и выслушав ее оживленный рассказ о событиях дня, Трейси прошла в комнату, которую отвела под свой кабинет, и сняла трубку телефона.
Когда она попросила соединить ее с мистером Форбсом, секретарша несколько замялась, и Трейси нахмурилась – ей не понравилась перемена в поведении девушки. Обычно тон ее был приветлив, время от времени они даже обменивались несколькими вежливыми фразами.
Однако сам Николас, судя по голосу, был рад слышать ее. Не желая из осторожности обсуждать визит Джеймса Уоррена по телефону, Трейси спросила, не сможет ли он приехать к ней для разговора.
– Боюсь, дело не терпит отлагательства, – сказала Трейси.
– Нет проблем. Буду у вас минут через десять. Кларисса собирается устроить вечером небольшую вечеринку, и я обещал не опаздывать. Джеймс только что вернулся из Штатов и тоже присоединится к нам.
Повесив трубку, Трейси подумала, что, если бы она прислуживала за столом, то непременно положила бы в тарелку Уоррена полную ложку чего-нибудь горького. Как только он посмел явиться сюда, угрожать ей, обвинять в чем-то… да еще основываясь на самых нелепых предположениях?
В ожидании Николаса Трейси сердито мерила шагами свой маленькой кабинет.
А ведь она столь многого ждала от новой жизни, была так счастлива. И вот внезапно ее счастье померкло, как солнце, прикрытое темным облаком, хотя ее вины в том, что ее угораздило ввязаться в конфликт с самым богатым и влиятельным жителем Эплфорта, нет.
Что ж, неважно, сказала Трейси сама себе, гордо подняв голову. Пусть только попробует. Когда все узнают, что Джеймс Уоррен пытался подкупить ее, ни в чем не виновную женщину, приписав ей несуществующую любовную связь с мужчиной, являющимся лишь ее поверенным в делах, пострадает в первую очередь он сам. Его репутация человека, достойного всяческого уважения…
Николас действительно приехал через десять минут. Проведя его через магазин, Трейси направилась наверх, в свой кабинет. Для этого им пришлось пройти через гостиную, и Люси, обернувшись, просияла.
Николас был добр с детьми, и они отвечали ему тем же. Увидев, что девочка принялась возбужденно рассказывать ему о том, как провела день, Трейси ощутила болезненный укол в сердце. Люси должна была иметь это по праву – отца, которому могла бы поверять свои маленькие радости и проблемы.
Хотя у самой Трейси никогда не возникало ощущения, что в жизни им не хватает мужчины, она понимала: чувства ребенка могут быть совсем иными. Вопрос отсутствия отца редко вставал между ними. В большой городской школе, где раньше училась Люси, дети без отцов составляли чуть ли не большинство учащихся.
Трейси сочла нужным как можно более спокойно и обстоятельно рассказать дочери об обстоятельствах ее появления на свет, естественно, отредактировав свое повествование таким образом, чтобы оно было понятно маленькому ребенку. Чуткая Люси, по всей видимости, уловила, что мать предпочитает не касаться этой темы, и больше ни о чем не спрашивала.
Внезапно с болью в сердце Трейси поняла: полагая, что они с дочерью живут содержательной и цельной жизнью, она смотрела на ситуацию только со своей точки зрения. Никогда раньше ей не приходило в голову, что Люси может не хватать отца, хотя едва ли девочка сама осознавала это.
И теперь, глядя на дочь, весело болтающую с подшучивающим над ней Николасом, Трейси чувствовала, как ее охватывают неуверенность и опасения. Неужели Люси действительно втайне лелеет мысль о мужчине в доме? Об отце?
– Что случилось? – спросил Николас, когда они очутились наедине в кабинете. – По телефону вы показались мне озабоченной.
– Озабоченная – это слишком мягко сказано, – раздраженно возразила Трейси. – Сегодня меня навестил ваш шурин. Он почему-то решил, что у нас с вами роман, и явился сюда с требованием, чтобы мы перестали встречаться. За это он предложил мне десять тысяч фунтов.
– Десять тысяч! – Николас присвистнул. – Вы их взяли?
Трейси взглянула на него с недоумением. Он улыбался, но за улыбкой таилась неуверенность, может быть, даже вина.
– Нет, не взяла. Но я просила вас приехать совсем не поэтому. Мне хочется понять, с чего это ему взбрело в голову, что мы с вами любовники, не говоря уже о попытке запугать и подкупить меня.
Повернувшись к ней спиной, Николас взял с ее стола пресс-папье и нервным движением взвесил его на ладони.
– Николас, что творится? – настойчиво продолжила Трейси, заметив его желание уйти от ответа. – И, пожалуйста, не говорите, что не знаете, – добавила она, отнимая у него пресс-папье. – Ведь совершенно очевидно, что это не так.
Немного помедлив, он пожал плечами и, испытывая явную неловкость, признался:
– По всей видимости, вина тут моя… Хотя у меня не было намерения… то есть я никак не предполагал, что Кларисса способна на такое…
– Подождите минуточку, – нахмурившись, прервала его Трейси. – Вы хотите сказать, что о нашем воображаемом романе Уоррену рассказала Кларисса? Но как подобная чушь могла прийти ей в голову? Все знают, насколько вы привязаны к ней и…