За цветочным киоском нацепила солнцезащитные очки и дала волю слезам.
Поток роскошных машин сиял в ярком солнце, счастливые обладатели квартир, комнат и мест в общежитиях смеялись и ели мороженое, уборщица уличных биотуалетов голосисто ругала неаккуратных пользователей, а Варя всхлипывала.
Наконец слезы кончились. А сердце все не отпускала горькая жалость к себе.
Правильно папа говорил: горе луковое! "Папочка, миленький, ты мне так нужен", – просила она.
"Нет, Варюшка, ты уже взрослая, актриса, сможешь всего добиться сама!" – ответил тогда отец и закрыл глаза.
Он умер в три часа дня первого декабря. Сердобольная санитарка подвязала подбородок обрывком бинта и сложила на груди синие от капельниц руки.
Варя ни разу не ходила к отцу на кладбище, хотя мама изводилась, – господи, что соседи-то скажут?
А к кому туда ходить? Отец всегда был рядом, она видела и слышала его ярко и ясно.
Однажды, после очередного упрека мамы, Варя прошептала: "Папа, прости, что не прихожу к тебе". Отец махнул рукой, мол, не слушай ты никого, и правильно делаешь, что не ходишь: чего тебе делать на кладбище?
Шел дождь, но мама увязала тряпками лопатку, тяпку, сердито поджала губы и, не взглянув на дочь, пошла приводить в порядок могилку.
Варя сидела на веранде: дождь стекал по ложбинкам шиферной крыши, трепал астры, полоскал белье на веревке, подпертой рогатиной. От ветра рогатина покачивалась, как речной бакен. Когда мокрая простыня склонялась вниз, Варя видела отца: он стоял под дождем в голубой рубашке и виновато улыбался, словно просил прощения за то, что умер.
Глава 2
Найденыш
Варя, едва живая от усталости, вернулась на Ярославский вокзал: передохнуть в зале ожидания.
Транзитные пассажиры и бездомные покорители Москвы активно обживали временное железнодорожное прибежище: без стеснения снимали обувь и носки, клали грязные, натруженные ноги на сумки и соседние кресла, утирались, ели вареные яйца, пирожки, развешивали вещи, кормили грудных детей, спали.
Пахло потом и дешевой едой.
"Я здесь временно, долго не задержусь: передохну, изучу газету с объявлениями и – вперед!" – уверяла себя Варя, неприязненно косясь на тетку в кресле напротив – та непрерывно чесалась.
Девушка со стоном сняла туфли, с наслаждением пошевелила ступнями: о-о, наконец-то!
На розовой пятке набухла водяная мозоль, в животе урчало, и самое горестное: тысячу рублей она выбросила псу под хвост!
"Ну и черт с ней, с тысячей, пусть подавятся!" – простонала Варя, прикрыла глаза и замерла с блаженно вытянутыми ногами: достать из рюкзака питье не было сил!
Лишь через полчаса Варя пришла в себя, в три глотка выпила пакет сока, огляделась, увидела прилавок с книгами и журналами: все это время в трех метрах от нее висела газета "Аренда жилья"!
Девушка босиком бросилась к киоску, схватила пухлую бумажную пачку, жадно раскрыла. Сдается! Сдается! Сдается! Сотни объявлений, и в каждом – предложение снять квартиру!
Варя вчиталась внимательнее и задохнулась от радости: в Москве полным-полно квартир за двадцать тысяч рублей в месяц – как раз столько и лежало на ее пластиковой карточке! Нашлось жилье и в районах киностудий.
"Надо было сразу купить газету, а не читать объявления на столбах", – выругала серьезная, рассудительная Варвара глупую торопыгу Варюшку.
Позабыв про мозоли, она надела туфли и вновь заторопилась с чемоданом на улицу – звонить в солидное агентство недвижимости. Без свидетелей, подальше от любопытных мошенников, жадных до чужих денег.
Хоть и с трудом, нашла укромный уголок возле мусорницы, набрала номер.
– Здравствуйте, я по объявлению: однокомнатная квартира, улица Эйзенштейна, возле киностудии имени Горького. Свободна? – деловито спросила Варя и небрежно бросила: – Которая двадцать тысяч в месяц.
– Да, квартира свободна, подъезжайте к нам, проплатите шестьдесят тысяч, – ответил любезный голос.
Варя вздрогнула и перешла на крик:
– Подождите, почему шестьдесят? В объявлении написано…
На том конце не дали договорить и с нарастающим раздражением сообщили:
– Двадцать тысяч за первый месяц, двадцать – за последний и двадцать – нам, за подбор и оформление договора аренды.
Голос девушки срывался от обиды и возмущения:
– А почему за последний месяц нужно сейчас платить?!
– Потому что некоторые арендаторы забывают про деньги и исчезают в неизвестном направлении.
– Понятно, извините, – пробормотала Варя упавшим голосом.
Без сил опустилась на бетонную тумбу, безвольно прислонилась спиной к чугунной решетке, разделявшей привокзальную площадь и проезжую часть.
Людской поток равнодушно двигался мимо, обтекая вытянутые Варины ноги в пыльных черных туфлях и чемодан с грязными, облепленными жвачкой колесами.
"Если я сейчас пошевелюсь, упаду, – подумала Варя. Мысли плавились, как асфальт от жары, тело казалось тряпичным. – Мне не встать. Больше нет сил ходить. Буду сидеть, пока не умру".
Она прижала руку к груди и, словно надломленная горем, принялась раскачиваться взад-вперед. В очередной раз наклонилась к коленям и вдруг нащупала под топиком, на цепочке, медальон: в овальной коробочке лежал крошечный портрет отца.
Варя раскрыла серебряный футляр, украшенный великоустюжской чернью, грустно посмотрела на смеющееся лицо с кудрявым чубом.
Внезапно папа нахмурился.
"Знаешь, сколько лет было моему отцу – твоему деду, когда он один, пешком, шел к родственникам в колхоз? – спросил он. – Пять! Дед зиму проболел. Врач приказал: на все лето в деревню, на свежий воздух и парное молоко, иначе не выкарабкается! 1938 год, у взрослых работа без выходных. Никто понятия не имел про отгулы, свободные дни за свой счет. Мама дала мешочек крупы, положила в котомку ботинки на деревянной подошве, поцеловала сына и посадила в попутный грузовик. На развилке шофер высадил деда, и он, пятилетний, один прошел семь километров по лесной дороге. Телефонов тогда не было. Только через неделю мама получила письмо от родни: дошел, жив-здоров".
Варя закрыла медальон, поднесла к губам. Снова бережно спрятала под топик: "Я все поняла, папа!"
"Не раскисать!" – приказала себе, повращала ступнями, встала с бетонной тумбы, погрозила невидимым усмехающимся квартиросдатчикам: "Думаете, все брошу и сбегу домой? Не дождетесь!"
Не успела девушка тронуться с места, к ней обратился мужчина в камуфляжной футболке:
– Жилье с регистрацией нужно?
– Да, нужно! А как вы догадались? – удивилась Варя.
– Глаз наметанный, в спецслужбах работал, – пояснил незнакомец.
Варя с сомнением покосилась на растрескавшуюся дерматиновую сумку "спеца".
– Ты на мой прикид не гляди, сумка чужая, товарища одного, – словно прочитав мысли девушки, успокоил мужчина. Достал из нагрудного кармана удостоверение в синей корочке.
"Васильев Павел Николаевич, – прочитала Варя и смутилась. – Что это я, людям верить перестала?!"
– Квартира близко, в двух шагах, коммуналка. Две комнаты сдаются. Агентства недвижимости дорого дерут за услуги, поэтому хозяин квартирантов ищет частным порядком, на вокзале и через знакомых, – сообщил Павел. – Комната с мебелью, с телефоном, на кухне холодильник. Хотите посмотреть?
Варя замешкалась: "Господи, что же делать, идти или нет? Насчет агентств похоже на правду. В самом деле – дерут за услуги нещадно".
Она оглядела мужчину: "А вдруг маньяк?"
– Не волнуйтесь, убивать вас не собираюсь, – весело сказал Павел.
Варя смутилась – Павел прочитал ее мысли. Она тут же тряхнула головой:
– А я и не волнуюсь, пойдемте посмотрим.
– Не прошу ваш чемодан, а то еще подумаете, что хочу ограбить красивую девушку.
Варя с новым знакомым спустились в подземный переход, ведущий к Казанскому вокзалу: бесконечный, темный, с вонючими сквозняками. Варя поморщилась. Потом пригляделась внимательнее и удивилась: в затхлой сырости и тревожном полумраке светились нежные ирисы, роскошные розы, томные лилии.
Какая же Москва разная! Здания сказочной красоты и тут же – зловонные лужи. Равнодушные прохожие и алчные мошенники, а через мгновение – открытый, готовый прийти на помощь человек.
– Девушка, если не секрет, откуда вы приехали?
– Не секрет, – весело ответила Варя. – Город Кириллов Вологодской области.
– Вологодская область? Ну как же, знаю, замечательный край, масло вологодское, кружева! – улыбнулся Павел. – Извините, я на минутку к ларьку, за сигаретами.
Варя отошла к кафельной стене, посмотрела на женщину с картонной коробкой под ногами. Преподаватели театрального института без конца твердили: наблюдайте за разными людьми, копите в голове "рабочий материал", образы. Поэтому Варя пригляделась повнимательнее. Обычная попрошайка: в коробке спит котенок, лежит тетрадный листок с крупной надписью: "Помогите на корм животным". Котенок такой милый! Варя не выдержала: "Ладно, подам десять рублей, а на ужин только чаю попью".
Девушка сделала шаг к попрошайке.
На дне коробки светились жалкие монетки, пятачки и копейки! Варя положила десятку и приветливо кивнула женщине.
Та быстро зыркнула в сторону, потом поглядела на Варю в упор и прогримасила какие-то знаки глазами и губами.
Варя отвела взгляд – нищенка попалась явно больная, не в себе. Девушка уже хотела отойти, но женщина медленно наклонилась, задержалась – вроде как над котенком, и хрипло, с усилием сказала:
– Знаешь, куда с Пиявкой идешь? Паспорт отберут, отправят на трассу, беги, дуреха заезжая!