Хозяин между тем стал весьма умело разливать чай из изящного фарфорового чайника в такие же изящные, тонкие чашечки.
Виктория зачарованно наблюдала за ним. Было так странно видеть, как этот мужчина, каждой порой излучающий силу, мощь и неукротимый темперамент, так деликатно и весьма ловко обращается с хрупким фарфором. В этом зрелище было что-то завораживающее, и Виктория поймала себя на том, что не может отвести глаз. Эти руки, красивые, с длинными пальцами и в то же время такие крепкие и сильные, сейчас казались нежными, почти ласкающими. Делая минимум движений, они выполняли работу споро и без лишней суеты.
Роберт Шеридан склонился в ее сторону, протягивая чашку и прерывая то состояние непонятной зачарованности, в котором она пребывала. Виктория надеялась, что он не заметил, как она притихла.
– Прошу вас, мисс Стоун, угощайтесь. Наша повариха, миссис Клейтон, просто находка. Она замечательно готовит и печет восхитительные вещи. Надеюсь, вы не из тех жеманных девиц, которые вечно сидят на диете и питаются только веточкой петрушки и листиком салата?
Подняв на него взгляд, Виктория заметила в его глазах насмешливые золотистые искорки.
– Нет, уверяю вас, я не из них. Я ем все подряд и не полнею.
– Рад это слышать. Мне нравятся женщины со здоровым аппетитом.
На мгновение он поймал ее взгляд, и в его глазах она уловила какое-то странное выражение, встревожившее ее до глубины души. Она не сумела понять, что оно означает, но вдруг почувствовала, как по спине забегали мурашки, и ее охватила какая-то необъяснимая паника. А этот мужчина опасен, промелькнуло у нее в голове. Если она не поостережется, то может влюбиться, чего никак нельзя допустить. Ничего, кроме разбитого сердца, это ей не принесет. До сих пор ей успешно удавалось избегать такой крайности. Все мужчины, с которыми она встречалась – а их было не так уж много, – вызывали у нее симпатию и уважение, она ценила их ум и профессионализм, их прикосновения и поцелуи пробуждали в ней приятное волнение, но не более того. Виктория ни разу не влюблялась страстно и безоглядно, несмотря на то что один раз даже едва не вышла замуж. Почти год она встречалась с нью-йоркским биржевым маклером, Тони Свейном, и в течение месяца они даже были помолвлены, но их отношения всегда оставались спокойными и необременительными. Им обоим нравилась размеренная жизнь с регулярными выходами в свет – обедами в ресторане или походами в театр. Их обоих не страшила монотонность тихой заводи, и он казался ей гарантией стабильности, надежной защитой. Однако вскоре после помолвки Тони стал намекать на то, что не хотел бы, чтобы его жена целыми днями пропадала на работе, тем более уезжала в дальние командировки. Вначале Виктория не приняла его рассуждения всерьез, но вскоре поняла, что ее жених, такой покладистый и понимающий, в этом вопросе категоричен и непоколебим. В конце концов он предъявил ей ультиматум: либо он, либо работа, на что Виктория не задумываясь ответила, что выбирает второе и разорвала помолвку. К своему удивлению, она обнаружила, что почти не переживает, а, наоборот, даже испытывает некоторое облегчение, что все так закончилось, и, проанализировав свои чувства и ощущения, поняла, что просто не любила его, как, наверное, и он ее. Им было приятно и удобно вместе, но для брака этого недостаточно.
Но влюбиться в этого шотландца-аристократа – что может быть безнадежнее?
Голос Роберта резко вернул ее к действительности.
– Мне кажется, пора поговорить о причине, приведшей вас сюда. – Он откинулся на спинку кресла и обратил на нее взгляд проницательных зеленовато-карих глаз. – Ведь вы преодолели такое значительное расстояние не только для того, чтобы испытать на себе наше шотландское гостеприимство, не так ли?
– Разумеется, нет, – с улыбкой отозвалась Виктория, поставив чашку на столик. – Как вы наверняка знаете, я приехала по заданию редакции нью-йоркского журнала «Нэшнл джиографик», которая планирует выпустить в свет подарочное издание «Сто красивейших замков мира». Замок Кинлах стоит в этом списке одним из первых, и мне поручено составить его подробнейшее описание как снаружи, так и изнутри, включая, разумеется, уникальную коллекцию старинных кельтских украшений и оружия, а также шотландского свадебного обряда. Все это, естественно, должно сопровождаться красочными фотографиями.
– Но ведь и замок, и коллекцию уже сотни раз фотографировали и описывали. Разве этого недостаточно?
– Наш журнал, мистер Шеридан, славится тем, что ищет свежий, принципиально новый и современный подход ко всей информации, которую собирается напечатать, снабжая ее новыми, оригинальными снимками. Потому-то у «Нэшнл джиографик» такие высокие рейтинги, – не без гордости сообщила ему Виктория.
– А вы, насколько мне известно, являетесь одним из лучших его корреспондентов. Я читал кое-что из ваших работ, например о золотых приисках в ЮАР и о древнейших храмах Ближнего Востока, – сказал он.
Виктория безмерно удивилась. Надо же, он взял на себя труд прочесть некоторые ее статьи! Но ее удивление возросло еще больше, когда он продолжил:
– Мне понравился ваш стиль: у вас оригинальная манера изложения, а ваше умение подмечать наиболее интересные, достойные внимания детали не может не восхищать. А фотографии, запечатлевающие ту или иную картину или действо в самом неожиданном ракурсе, иначе как потрясающими не назовешь. Скажите, вы всегда сами делаете эти снимки?
– Да, всегда, – сдержанно отозвалась Виктория, весьма польщенная его высокой оценкой. Ее работы многие хватили, многие ими восхищались, но почему-то лестный отзыв этого требовательного, явно скупого на похвалы шотландца доставил ей несказанное удовольствие. Она даже почувствовала, как к щекам прилило тепло.
– Так я и думал. Именно поэтому я дал разрешение на ваш приезд в замок. Вы не только талантливый журналист, но еще и способный фотограф.
– Спасибо, – поблагодарила его Виктория. – Художественной фотографии я научилась у отца. Он был одним из лучших фотографов Нью-Йорка. Он имел собственный фотосалон на Пятой авеню, и клиенты буквально в очередь записывались, чтобы попасть к нему. Выставки его работ пользовались огромной популярностью.
– Вы сказали – был. Ваш отец умер?
– Да, погиб в автомобильной аварии пять лет назад.
– Мне очень жаль. Примите мои соболезнования. А ваша мама? Она жива?
– Да, слава богу, мама жива и здорова. Она у меня замечательная во всех отношениях женщина, владелица одного из самых модных салонов красоты.
Роберт улыбнулся.
– Рад это слышать. Что ж, перейдем к делу. После чая, – он немного подвинул к ней тарелку с булочками, – я проведу вас по замку, чтобы вы составили для себя впечатление о нем и прикинули, с чего начать, а потом покажу коллекцию. Вы наверняка знаете о том, что жемчужиной всех замковых сокровищ является «Золотой дождь»?
– Да, разумеется. Это легендарное янтарное ожерелье в золотой оправе, согласно преданию принадлежавшее кельтской жрице Брине. Ему, несомненно, будет отведено почетное место в моем описании.
– Ну, если вы знаете об ожерелье, то, вероятно, вам известно и о проклятии, связанном с ним? Не боитесь? – насмешливо поинтересовался он.
Виктория сглотнула. По натуре она была немного суеверной, однако не собиралась признаваться надменному и насмешливому шотландцу.
– С какой стати мне бояться? Ведь проклятие, насколько мне известно, преследует только наследников замка Кинлах.
– Вы совершенно правы, так говорят, – продолжая свой рассказ, Роберт оставался абсолютно невозмутимым и даже насмешливым. – Сокровище было подарено моим далеким предкам шотландским королем Робертом, который был сводным братом первого лэрда Кинлаха. В те времена резиденция Шериданов находилась на острове Кей. В начале семнадцатого века семья разделилась на две ветви: мой прародитель лэрд Эйден вместе с семьей переехал на большую землю в Кинлах, а его родной брат Росс остался жить на острове. «Золотой дождь» остался у него, поскольку легенда гласила, что ожерелье не должно покидать острова. Спустя два столетия островная ветвь нашего рода угасла, в результате чего «Золотой дождь» был перевезен в Кинлах.