- Если ты будешь морить нас голодом, мы расскажем Володе, что он твой любимый актер! - ответил Яков.
- Что значит Володе? - опешила мать.
- Правда, любимый? - повернулся "Володя" к сыновьям. И обратился к Терезе: - Пусть будет без отчества, если можно, просто Владимир. Мне так привычнее.
У Терезы покраснели щеки, она очень потешно смутилась. Или разозлилась. А может быть, и то, и другое.
- Мама - ваша фанатка с надцатого года. С сериала о жизни бедного принца Кристиана… - радостно продолжил сдавать маму Яков. - Она до сих пор пересматривает отдельные сцены, когда у нее плохое настроение. И у нее внушительная подборка клипов, которые наваяли фанаты. По мотивам.
- Кто бы мог подумать, я и не знал! - Владимир улыбался и морщился одновременно. Что любимый актер - это, безусловно, приятно. Но какую роль она любит, это же кошмар…
Потом они отправились обедать в маленький ресторанчик. Подростки резвились, подкалывая Терезу. Та устала призывать их к хорошему поведению и просто смеялась над их шутками. Да и самим детям досталось. Их любящая мать оказалась весьма ехидной.
…Владимир откинулся на спинку кожаного дивана. Он молчал. Наблюдал. Слушал. Перед ним открывалась жизнь, которая была ему незнакома. Мама, болтающая о своих делах с сыновьями. Подростки, которые примчались проконтролировать личную жизнь матери, беспокоясь, где она и с кем… Люди, знающие об интересах другого. Разделяющие эти интересы… Зубов обратил внимание и на то, как легко Тереза поддерживала разговор со своими близнецами - и с тем, который жил для карьеры гимнаста, и с тем, что любил компьютерные игры. В данный момент она выражала неудовольствие тем, что сыновья слишком зациклены каждый на своем. Но делала она это явно со знанием дела.
- Мама, - возмущался Иван, - не всем же быть научными работниками. Может быть, меня переклинит - и я вообще в артисты пойду. Попрошу протекции у Владимира - и пойду!
- При чем тут научная работа? - спросила Тереза. - И не передергивай, со мной такой метод не работает.
- Ну, мамааа!
- Я говорю лишь о том, что в жизни надо иметь еще какой-то интерес, кроме гимнастики, - кивок в сторону одного, - и компьютера, - кивок в сторону другого.
- А вы как считаете, Владимир? - обратился к нему Яков.
- Я, пожалуй, воздержусь, - аккуратно ответил актер.
- Вы наскучили нашему гостю, - заметила Тереза.
- Ему же нравится! Семейная сага Туров - лучшее шоу страны! - провозгласил Иван.
- Тогда иди работать к дяде в шоу-бизнес, - отрезала мать.
- Понимаете, - продолжил тему Яков, - к нам всегда были повышенные требования. Прадед - академик. Бабушка - профессор, как и папа. Мама - доцент кафедры… А нам очень трудно искать свой путь.
- Яков, послушай! - Тереза заговорила тихо-тихо, и все поняли, что шутки закончились: она действительно рассердилась. - Если бы вам с Иваном не давали искать свой путь, если бы душили и подавляли вас, на что ты намекаешь… то вы с братом не смогли бы заниматься тем, что вам нравится. Старшим в нашей семье ваши увлечения не очень нравятся. К тому же компьютер и гимнастика не очень соответствуют вашим умственным возможностям. Однако вам дают идти тем путем, который выбрали вы, не чиня особых препятствий. Цените это. Вы не знаете, что такое подавление личности. И не надо говорить о том, чего вы не знаете. И если я, бабушка, или отец выражаем свое недовольство, так это потому, что мы тоже личности. И тоже имеем право на свое мнение. А сейчас - довольно. Давайте сменим тему.
Тему сменили быстро - принесли еду. На время стало тихо. Потом они подождали Владимира, который, улыбаясь, фотографировался с кем-то из посетителей кафе - его опознали. Затем вышли на улицу, навстречу морозному, облитому солнцем Петербургу, пронизанному ледяным ветром и весенней свежестью.
Владимир был человек принципиально одинокий. Так сложилась его кочевая, в чем-то несуразная жизнь. Бешеная погоня за успехом, за самим собой - и вот результат. Он упустил людей, что когда-то были рядом… А кто был рядом? Бабушка с дедушкой. Они умерли не так давно, и с их смертью он почувствовал, что близких больше не осталось.
С родителями у него были сложные отношения. Они оба были врачами-гинекологами и после интернатуры отправились в Алжир принимать роды у местного населения. Ребенок, родившийся в годы студенчества, рос у маминых родителей. Конечно, жили они очень обеспеченно. Конечно, папа и мама приезжали к ним в гости, как Деды-Морозы…
Но дело было в нем - он не сумел простить такое пренебрежение и то, что его оставили. Когда он подрос и у родителей появилась вдруг потребность общаться, у него это не вызвало никакого ответного отклика. Просто чужие люди со своей судьбой. Просто по воле случая давшие ему жизнь. Просто люди, с которыми он был вежлив… Он вообще был со всеми вежлив - бабушкина школа.
Зубов шел, задумавшись о своем и не замечая красот города. Тереза тоже молчала, не пытаясь изображать из себя экскурсовода. Мальчишки, получив нагоняй, не приставали к ним. Они шли поодаль и дурачились. Теперь друг над другом.
И вдруг Владимир разрешил себе поверить, что это все - его… И этот странный, сумрачный, несмотря на яркий солнечный свет, город. И эта желанная, но недоступная женщина. И эти забавные мальчишки… И ему стало хорошо и легко.
Так они догуляли до Спаса-на-Крови - собора удивительной красоты, возведенного на месте убийства Александра II Освободителя. Рядом с мостиком раскинулся целый палаточный городок с сувенирами. Яков с Иваном унеслись туда - посмотреть, кто что продает. Владимир подошел к Терезе:
- Вы не замерзли?
- Нет, все хорошо. Только я переживаю, что вам скучно. Я плохой экскурсовод. Считаю, что надо оставить человека наедине с городом. И мальчишки сегодня удивительно бестактны. Мне, право слово, неловко…
- Все хорошо, не переживайте, - он не лукавил. Ему правда было спокойно.
Если бы можно было бы взять ее руки в свои и погреть… Владимиру почему-то казалось, что они холодные. Ледяные. И он не выдержал. Снял перчатки, положил в карман, протянул ей руки. И Тереза, ни секунды не колеблясь, вложила в них свои… Красные, озябшие ручки без перчаток.
- Я их где-то потеряла сегодня, - пробормотала она.
- Что же вы не сказали сразу? - Зубов вынул из карманов свои и стал надевать ей. - Надо купить вам варежки. С резинкой.
- С чем? - удивилась она.
- Вам что, в садике не пришивали длинную резинку от одной рукавицы к другой, чтобы не потерялись?
- Нет. Я обычно не теряю вещей. К тому же я не ходила в садик. У меня была няня.
- Как интересно!
- "Слегка за шалости бранила и в Летний сад гулять водила" - если перефразировать Пушкина… - улыбнулась Тереза.
- Вы выглядите усталой и замерзшей. Может быть, мы отправимся домой? В смысле, - почему-то смутился Владимир, - вы доведете меня, чтобы я не заблудился. И отправитесь к себе домой.
- Я не устала. И не так уж замерзла. Меня просто гнетут мысли. Я вдруг поняла…
- Мама, - подошли сыновья, - дай денег? Мы купим матрешек.
- Зачем? - изумилась Тереза и словно пришла в себя, - Это же китч! Это вульгарно.
- Мама, - строго сказал Яков, - если тебе что-то не нравится, это еще не значит, что это - плохо!
- Возможно, но зачем вам матрешки?
- Мы Владимиру подарим, - ответил Иван, - он же турист. И ему положено увезти сувенир.
- Тогда, может быть, шахматы какие-нибудь?
- Нет, - засмеялся актер, - хочу матрешек! Кстати, молодежь, а вы не видели, там кто-нибудь продает женские перчатки или рукавицы? А то мама свои потеряла.
Глава одиннадцатая
После визита Зубова в Питер прошли две недели. Сначала Тереза с мужем ругались - он высказывался, а она выслушивала. Потом заговорила она - пришлось послушать Александру. Тереза потребовала прекратить повторять нелепые слухи и домыслы и оскорблять ее в собственном доме. "Если ты можешь говорить мне лишь оскорбления, лучше молчи!" - закончила она свою проникновенно короткую речь - и в доме повисла тишина.
Потом Александр улетел в Германию читать лекции. Терезу же вызвонили и предложили приехать в Москву обсудить условия контракта. Театр, где служил Владимир, собирался заказать ей пьесу.
И вот она в очередной раз не спала в поезде "Санкт-Петербург - Москва", размышляла о том, что же случилось с ее жизнью… И в очередной раз не понимала, как эту жизнь исправить.
"Спишь! Ты с ним спишь!" - орал муж.
"Спит или не спит?" - гудел Интернет. Там народ разделился на два лагеря. Его фанаты считали, что нет, не спит. Зачем ему такая немолодая, обремененная двумя детьми, недостойная его красоты женщина? Ее поклонники считали, что это он, конечно, ее недостоин, но роман между ними есть.
Как доказательство цитировали интервью ее супруга - профессора Александра Иванова. Когда ему под нос сунули диктофон и спросили, что он думает про роман своей жены с самым красивым мужчиной российского кинематографа, профессор не сдержался. Он не просто далеко послал журналистов, но и добавил кое-что от себя… Вот этот поток ненависти и приводили в пример почитатели таланта Терезы.