"Рассказы о чудесном" - это загадочной силы и красоты краткая проза Юнны Мориц, её "упорнографические истории".
Рассказывать такие истории не может никто другой.
Это - особое "книготворение и рисункописание" русского рассказа, в природе которого - простор божественной свободы.
Содержание:
Помойное ведро с бриллиантами чистой воды 1
Ножницы 2
Цветы моей матери 3
Марс и Энгельс - Упорнографическая история 3
Опущение человека 4
Переезд через храницу 5
Гнида и маленький 6
Игра в ножичек 7
Тыр-р-р - пыр-р-р 8
Композитор счастливых случайностей 9
Всадник Алёша 10
Табуретка 14
До и после обеда 14
Тайная жизнь Ангелины Суковой 15
Сыр, индеец и надежда 16
До и после недели рукопожатия 16
Из цикла - КАСТРЮЛЬКА-ЯДОВАРКА 17
Яблоки 26
Наполеон и другие 26
Морда для стерляди 27
Золотой человек 28
Молодая картошка 29
Чуть-чуть 31
Крашеная говядина 32
Директор поэзии 33
Хлад, глад, свет 34
Чайничек 35
От разрушения, от размыва и оползания… 36
Нога с ручкой 37
Под лезвием звуков 38
Он показывал мне, как сочинять стихи 39
Дешёвка 40
Кураж 41
Страшно и весело 42
"Только для иностранцев!" 43
Оптика 44
Всемирно известный кот 44
Корнеплод 45
Кукарекнутый день 46
Е 46
Помойное ведро с бриллиантами чистой воды
Бывало, что ни напишу,
Всё для иных не Русью пахнет…
А. С. Пушкин. Дельвигу
Иван Соломонович Байрон, литературно-художественный и общественно-политический переводчик с польского, сложив руки замком на пояснице, пошёл летним вечером погулять в переулках чистого духа. И нашло его там помойное ведро с бриллиантами чистой воды. И было в том ведре бриллиантов с полкило или даже грамм шестьсот - на глазок.
На ведро это по ночам ходили очень крутые люди - по причине отключки туалета в особняке, где они ремонтировали дух Серебряного века. Но в силу исключительных обстоятельств и классического единства действия, места и времени, о которых можно строить в уме только бесчисленные догадки, - помойное ведро с бриллиантами вдруг спустилось из окна на землю посредством связки простыней цвета мокрого асфальта. Такая вот связка была продета под дужку ведра, и в миг его приземления она втянулась обратно в окно, как тихая лапша.
Ведро же, колеблемое изнутри разнообразным своим содержанием, стало двигаться колебательно вниз по улочке, скользкой после дождика в четверг.
Пешеход моментально понял, с чем он имеет дело, поскольку в последнее время второго тысячелетия его прямо-таки преследовали умопомрачительные успехи, неописуемое везение и процветание. На него после мерзости запустения и пустости замерзения вдруг обрушился ливень чудес. Он совершенно готов был к этому ливню давным-давно и заждался, претерпев содрогательно-долгие унижения и томительную безысходность в натуге своих образцовых трудов.
И вот, наконец-то, поделом ему, поделом - одно за другим сыплются на него чудеса, небо - в алмазах, в помойном ведре - бриллианты чистой воды.
Только вот люди в массе своей к этому времени стали ему противны и ненавистны, как тараканы, тошно ему глядеть на их мрачные, злобные, плебейские рожи, а уж речь этих рож - ну просто помойка. И хуже того, даже лет через двести не получится здесь никакая Великобритания. Велик обретания лик… Поэтому И. С. Байрон теперь постоянно читает в транспорте, чтоб не глядеть на людей и, заслонясь чтивом, их рожи не видеть, такая действительность в данный момент.
- Однако же мне вот лично небесами послано и велено распорядиться! - так помыслил в переулках чистого духа Байрон и с почтительной благодарностью взял помойное ведро с бриллиантами… Тем более надо сказать, что его удушливо крошечная с низкими потолками двухкомнатная квартира в кооперативном кирпиче середины века, в котором мы с тобой проживаем и который мы с тобой доживаем, драгоценный читатель, была битком набита роскошным антиквариатом с наших помоек, откуда Байрон собственными руками всю жизнь извлекал дивные вещи и сам реставрировал их с безупречным вкусом, сочетая шикарность, начитанность и въедливый педантизм.
Придя домой, он безотлагательно снял с полки, найденной на помойке, антикварный том, найденный на помойке и собственноручно переплетённый в сафьян с золотым тиснением, также найденный им некогда на помойке. Там была замечательная статья, разъясняющая подробно и толково, каким образом извлекают бриллианты из помойного ведра и возвращают им благородство "чистой воды". Не хуже нас понимая, что после выхода этого пособия прошло почти полтора столетия и с тех пор появились куда более современные средства и способы, всё же Байрон на них не польстился, а совершил свое дело, как было принято в старину, когда счастливые холопы светились духовностью, души не чаяли в барине, и совсем ещё не были тронуты никакой порчей ни язык, ни в массе людские лица.
Примерно через неделю изготовил Байрон полный список знакомых, чьи знакомые могут иметь знакомых, интересующихся бриллиантами чистой воды на предмет их покупки поштучно и оптом.
Очень многие немедленно захотели купить, но почему-то непременно в готовых изделиях - в кольцах, браслетах, серьгах, поясах, диадемах, гребнях, булавках, запонках, пряжках, кубках, обложках, рамах, биноклях, даже в спинках и подлокотниках кресел, даже в плитке для ванной, - а так вот, отдельно, в голом виде, никто не хотел. Но все они обещали быстро найти покупателей, полагая, что это как раз - проще простого и легче лёгкого, поскольку настали самые подходящие времена.
Бывало, кто-нибудь из дурно воспитанных спрашивал вдруг:
- А откуда у вас столько?..
Тогда незамедлительно Байрон им отвечал:
- Ну, видите ли, в силу известных вам исторических обстоятельств - не хотите ли чашечку кофе? - я в молодости долго скитался в краях, где этими камушками, завёрнутыми в кусок газеты, могли заткнуть бутылку с остатками водки запросто. Алмазы валялись там под ногами, как лимоны в Испании, часто ими платили за кой-какую работу, а я хранил их до лучших времен.
Месяца через два потоком пошли покупатели, брали помногу и по очень многу, большими партиями, стаканами, бидонами, ведрами. Но камней оставалось ничуть не меньше, чем было!..
И тут как тут Байрон вновь почуял себя неудачником, который на гребне своих чудес и небесных везений связался с адским кидалой и теперь обречен на сизифов труд, как в прежние времена, когда ничто не удавалось ему докатить до победного места и никак не мог он явить абсолютной и всем очевидной способности исчерпать хотя бы одну из своих проблем. Опять его изнуряло тупое чувство бессилия, унизительное мучение, бесконечно питаемое сосредоточенностью всего организма на единственной цели - увидеть конец, который делу венец.
Но чем больше он тратил времени, связей, трудов и фантазий на поиски покупателей и чем ниже спускал он цену, чтобы с этим делом покончить раз и навсегда, тем сильней и неотвратимей распирала его тоска и терзало предчувствие, что при его жизни это дело не кончится добром!..
Каждую ночь Байрон пересчитывал свои бриллианты чистой воды. Их было всё так же много!.. И ни о чём ином он думать уже не мог и не мог ничем другим заниматься, хотя на светских балах и приёмах ещё иногда шуршали восторженным шёпотом: "Вот Байрон идёт Иван Соломонович!.."