Резкий звонок телефона прервал мысли Джессики. Она подняла трубку стоящего в кухне параллельного аппарата.
– Алло! О, привет, мама. – Джессика слушала, наматывая на палец прядь волос. – Да, мама. Лиз чувствует себя нормально. Конечно, я уже варю обед. Ведь я обещала. Пока.
В течение следующих двадцати минут Джессика металась между холодильником, кухонным столом, буфетом и плитой, лихорадочно пытаясь приготовить обед вовремя.
– Как у Лиз это получалось? – пробормотала она, вспомнив, что почти всегда обед готовила Лиз. Но это было до катастрофы.
– Ну что, ты готова? – спросила Джессика, входя в комнату Элизабет. – Сегодня у нас замечательный день. Ты…
Когда Джессика взглянула на свою сестру, стоявшую перед зеркалом, которое отражало ее в полный рост, она напрочь забыла, что собиралась ей сказать.
– Это день свободы, Джес, вот какой это день! Как я выгляжу? – повернулась к ней Элизабет.
– Изумительно, Лиз, просто великолепно! – ответила Джессика, с завистью разглядывая новое зеленое мини-платье сестры. – Откуда новый наряд?
– Мама разрешила мне выбрать платье, которое будет символом моего возвращения к жизни. И не смотри на него так, Джессика. Оно никому не дается взаймы.
– Почему ты подумала, что я…
– Потому что я очень хорошо тебя знаю, дорогая сестрица, – ответила Элизабет с усмешкой. – Руки прочь!
Джессика взглянула на свое собственное отражение в зеркале. Пять минут назад джинсы и блузка выглядели отлично. Теперь они показались ей заурядными и совсем не интересными.
Во время завтрака Элизабет казалась несколько подавленной. Она улыбалась и отвечала «да» всякий раз, когда мать или сестра спрашивали ее, достаточно ли хорошо она себя чувствует, чтобы вернуться в школу. Всю дорогу к школьному комплексу она кивала и рассеянно улыбалась, слушая нескончаемую болтовню Джессики. А та была в прекрасном настроении, как всегда, когда ей разрешали сесть за руль небольшого красного «фиата», на котором сестры ездили в школу.
– Ты ведь не нервничаешь, Лиз? – то и дело спрашивала она. – Ты же не очень долго отсутствовала. Всего несколько недель. И тебе ничего не стоит наверстать упущенное.
– Джес, ты начинаешь мне надоедать, – внезапно взорвалась Элизабет. – Я себя прекрасно чувствую. Я не нервничаю. Я не волнуюсь ни о наверстывании упущенного, ни о чем-либо другом!
– Конечно, ты не волнуешься, – быстро ответила Джессика, осознав, что если кто-то из них двоих нервничал, то это была она.
Ей так хотелось, чтобы этот день прошел для ее сестры благополучно. Иначе просто не должно быть.
Лихо развернувшись, Джессика заняла свободное место на стоянке для учащихся. Она ждала, что Элизабет ей скажет, что она перестала «работать на публику», но Элизабет вышла из машины, так и не прочитав ей лекции о правилах безопасной езды.
Инид Роллинз со всех ног бросилась к своей лучшей подруге, чтобы поздравить ее с возвращением в школу. Ее большие зеленые глаза излучали неподдельную радость, лицо сияло.
– Лиз! – закричала она, крепко обнимая Джессику. – Я просто умирала от желания поговорить с тобой, но Тодд сказал, что все посетители и телефонные звонки тебе противопоказаны. Как я рада тебя видеть!
– Инид, ты сейчас задушишь меня, честное слово, – сказала Джессика, освобождаясь из ее объятий. – Ты просто совсем обалдела. Я Джессика, ты что, не видишь?
Инид быстро опустила руки.
– Но я думала, что ты… – сказала она нерешительно. – А где же Лиз?
– Вон она идет, – ответила Джессика, указывая на фигуру в зеленом, быстро пересекавшую широкий газон.
Элизабет, приветливо помахав своим друзьям, быстро прошла между колоннами и скрылась в здании школы.
Она решила, что до начала первого урока у нее еще достаточно времени, чтобы заглянуть в редакцию «Оракула». Когда она вошла в заваленную бумагами комнату, Роджер Коллинз, молодой симпатичный учитель, выполнявший обязанности куратора школьной газеты, отдыхал за чашкой кофе. Он взглянул на Элизабет с улыбкой, но тут же нахмурился.
– Джессика, я надеюсь, что ты пришла не для того, чтобы сообщить мне, что Элизабет еще недостаточно здорова, чтобы вернуться в школу.
– Мистер Коллинз, вам следовало бы проверить свое зрение, – ответила Элизабет. – Разве вы не узнаете своего аса-репортера, выдающегося автора «Глаз и ушей»?
Челюсть мистера Коллинза слегка отвисла.
– Элизабет?