Нанороботы принялись за работу. Сочащееся сукровицей мясо стало выравниваться и затягиваться слоями кожи. Согласно заданной траектории построения, мышцы легли чуть иначе, кожа сперва была того оттенка, что задавала программа, но нанороботы согласовали его с оттенком кожи пациента. Границы совершенно не будет заметно. Никаких шрамов и рубцов. Отлично выйдет.
Хирург внимательно контролировал процесс, изредка аккуратно поправляя органическую сетку специальной стеклянной палочкой. Прямо на его глазах проступали черты человека, погибшего несколько лет назад. Будто мертвец возвращался к жизни.
И вот лёгкий писк генератора сообщил, что процесс успешно завершён. Хирург быстро отсоединил датчики, стёр программу нанороботов и погрузил их в анабиоз. Вернулся к пациенту и специальным приспособлением с выстреливающей полой иглой удалил крохотный чип из его мозжечка. Киборг навсегда исчез из поля зрения Сети.
Теперь он лежал, абсолютно неподвижный, не подающий ни единого признака жизни. Так бывает. Слишком много ресурсов тратит организм. А этот бедолага приполз сюда, истекая кровью. Хирург вздохнул и отвернулся.
Вдруг рука киборга резко взметнулась вверх, к горлу нелегала. Блеснули титановые когти, выдвинувшиеся за секунду, и хирург, шатаясь, осел на пол, тщетно пытаясь зажать руками рану.
Киборг сел на операционном столе, осторожно поглаживая новое свежее лицо. Затем переступил подёргивающегося в агонии человека и подошёл к стеллажу с зеркальными створками. На него смотрел мужчина, о котором он грезил едва ли не с детства. Киборг мягко улыбнулся и нежно поцеловал собственное отражение в губы.
Затем вынул из стеллажа несколько баночек с Топливом, спрятал их за пазуху, развернулся и зашагал из операционной, намереваясь уничтожить всех, кого встретит на пути. Они слишком много знают, могут проболтаться. Или, что вероятнее, полицаи просто просканируют их память. Ведь куклы наверняка уже спешат сюда, запеленговав местонахождение пропавшего аэробайка. Но беглеца здесь уже не застанут. И пусть ищут. Теперь нигде больше сканеры не зарегистрируют его старого лица. А новое, принадлежащее мертвецу, не наведёт на него полицаев.
Сеть не делает различий между живыми и мёртвыми.
1 ГЛАВА
Раум Мастема прекрасно знал, что киборгам в этот район Нидрэда соваться не следует. Здесь безраздельно хозяйничают химеры. И самое плохое, сплошь молодые, созданные в год восшествия на престол Императора Велиара или чуть раньше. Химера-двухлетка - это хуже, чем обезьяна с гранатомётом. (Каламбур в том, что при создании многих из них использован генетический материал обезьян). Однако юный киборг с видимым безразличием шагал по улице, сжатой серыми коробками полузаброшенных домов с заснеженными крышами, не обращая внимания на изредка доносящееся шипение, улюлюканье и обидные оклики тварей, наблюдавших за ним из разбитых окон и с карнизов.
- Вали отсюда, хрен железный! - подлаивало несколько голосов из чёрных оконных провалов.
- Пошли на хер! - Раум показал средний палец куда-то вверх, не поднимая головы. Ему надо вперёд, и он идёт. Ему нужны деньги.
- Уж не на твой ли, кибер? А не боишься?
Раум не отвечал, хотя молодая кровь так и кипела. В спину полетели мелкие камешки.
- Ну давай, постреляй в нас! - подзадоривали химеры парня, прекрасно зная, что у него нет не то что дикрайзера - с недавних пор запрещённого кибер-оружия, но даже захудалого самопального огнестрела. Свободным киборгам - их унизительно называют бесхозными - запрещено носить любое огнестрельное оружие. Вот правительственным солдатам или наёмникам Мастеров можно иметь даже дикрайзеры!
Когда Император Велиар пришёл к власти, и в стране некоторое время царила неразбериха, Раум бросил Академию, не дотерпев до выпуска каких-то четыре года, и потому не имел права вступать в ряды правительственных кибер-отрядов. Можно было, конечно, податься наёмником, но на четырнадцатилетнего мальчишку смотрели как на пустое место и не воспринимали всерьёз. Очень зря. Сейчас, по прошествии двух лет, Раум уже успел доказать в Колизее, что может расправиться с противником голыми руками. Знали это и молодые химеры, улюлюкающие и обзывающиеся сейчас с безопасного расстояния.
- Ну, кибер, давай, доставай свою пушку!
Раум, остановившись перед массивными железными дверьми Колизея, вдруг резко развернулся и ядовито усмехнулся:
- Зачем? Скоро сами окочуритесь!
Киборг играл с огнём, напоминая химерам, что их изначально создавали с ограниченной продолжительностью жизни. Самые юные из них не переживут его, хотя даже здоровый киборг прекращает существование на сорок шестом году жизни, а зависимый от Топлива, такой, как Раум - и того раньше. Ударенные по больному месту химеры взвились, осыпая дерзкого мальчишку самыми грязными ругательствами, тот лишь победно усмехнулся и рывком открыл дверь.
Колизей представлял собой полуразрушенный и немного перестроенный для нынешних нужд завод на одном из средних уровней города Нидрэда. Несколько зданий были соединены многочисленными мостами и арками, к которым вели пожарные лестницы. Постройки громоздились неправильным многоугольником, окружая обширную забетонированную площадку.
Прошагав через проходную, Раум успел поздороваться за руку с несколькими суровыми мужиками, покрытыми шрамами и татуировками с символикой гладиаторов. Все - люди. С химерами Раум никогда не заговаривал первым. Эти существа, искусственно вылепленные из настоящего коктейля генов, по мнению юного киборга, заслужили не рукопожатия, а хорошего апперкота.
Со стороны арены доносился многоголосый протяжный вопль болельщиков и рёв моторов - наверняка сейчас там байкеры из разных племён двинулись в сёдлах верных "железных коней" стенкой на стенку. Раум неоднократно слышал это словосочетание - "железный конь", но всё никак не мог понять, что такое "конь".
Не терпелось поскорее выскочить на арену и вломить очередной зверюге, как Раум называл химер. Говорят, сегодня призом выставлена настоящая биологическая женщина. Раум уже предвкушал, как запустит пальцы в густые локоны, рванёт к себе и хорошенько потискает мягкое, такое непривычное и незнакомое тело. Это круто, когда у тебя первый раз - с самкой... Конечно, к симпатичному мальчишке с классическим сочетанием голубых глаз и чёрных волос, поставленных хулиганскими "перьями", клеилось много малолетних транссексуалов, или сучек, и даже влиятельные взрослые мужчины предлагали ему свою благосклонность. Но Раум не спешил расставаться с девственностью. От первого раза он хотел чего-то необычного и запоминающегося. Биологическая женщина - идеальный вариант. Раум понимал, что заранее лучше не загадывать, но ничего не мог поделать со своим буйным юношеским воображением.
Сегодня он просто обязан победить!
Заскочив в одну из многочисленных раздевалок, юный киборг быстро пересёк обширное помещение с низким потолком, на ходу скидывая потёртую зимнюю куртку в нашивках и заклёпках и расстёгивая ремень.
- Не обращайте внимания, - весело сказал он, застукав на лавке одного из знакомых гладиаторов и какую-то сучку не первой молодости, - я только переоденусь.
Гладиатор мельком глянул на него, но не сбил ритма. Сучка, правда, ругнулась от неожиданности и даже позабыла привычно смодулировать "женский" голос. Но потом сильные ритмичные толчки заставили её
снова закатить глаза и плюнуть на присутствие постороннего.
Юный киборг расторопно снял видавший виды свитерок, пиленые джинсы, и, чуть наклонившись, стащил плавки. Гладиатор, погладив взглядом его острые лопатки, желобок позвоночника, взбугренный хромированными навершиями стабилизаторов, и крепкие, как орешек, ягодицы, несколько раз вставил до упора и проговорил совершенно спокойным голосом, не отвлекаясь на сучку, извивающуюся под ним то ли от наслаждения, то ли от боли:
- Эх, Ра, сколько тебя вижу, столько и думаю - загнать бы тебе по самые гланды...
Распрямившись, киборг оглянулся и лукаво подмигнул:
- А я, сколько тебя вижу, Бигги, всё думаю - не надо столько трахаться перед боем, а то как бы тебе самому химеры на арене не загнали, - сказал он, впрыгивая в обтягивающие виниловые штаны.
- Иди ты к чёрту, кибер долбаный! - добродушно усмехнулся гладиатор, всё так же выдерживая ритм.
Раум быстро обвёл глаза жирным чёрным карандашом, нарисовав длинные стрелки до висков на
древнеегипетский манер, запихнул ворох одежды и потёртый кожаный рюкзак в кабинку, запер её и повесил пластинку электронного ключа на шею. А затем нетерпеливо рванул на арену. Чёрт, холодно зимой-то полуголым и в виниле. Но ничего! Как говорили древние - искусство требует жертв.
Коридор, по которому он двигался, заканчивался решёткой, и лучшие места, позволявшие рассмотреть всё, что происходит на арене, оказались уже заняты. Но Раум поработал локтями и пробился. Голос ведущего, который орал в микрофон во всю глотку, всё равно терялся в рёве многотысячной толпы. Он объявлял о начале следующего шоу, а сверху на цепях уже спускалась клетка с "призом".
Биологическая женщина, точнее, девчонка лет тринадцати, голая и чумазая, как помойная зверушка, прижималась спиной к ржавым прутьям и молча хлопала стеклянными от ужаса глазами, трясясь от холода и страха.