С тех пор как сменилось правительство, количество государственных Оазисов, в которых держали женщин, предназначенных для размножения, по непонятным причинам сократили. Хотя ни о каком перенаселении речи не шло. Большинство женщин стерилизовали и буквально выкинули на улицы, в жестокий, враждебный мир, так отличавшийся от сытого и беззаботного житья в Оазисе. Некоторым повезло -им удалось стать домашними животными тех или иных сильных покровителей. А некоторые по наивности попытались бороться за место под солнцем и в большинстве случаев погибли жестокой и нелёгкой смертью.
Малышка в клетке предпочла сдаться стае химер и не сопротивлялась ни многочасовому буйному "пусканию по кругу", ни запихиванию в клетку. Есть шанс, что победитель, натешившись с ней, не убьёт, не продаст и не выкинет, а оставит при себе, будет кормить и защищать в обмен на секс.
Раум придирчиво оглядел "приз" и остался доволен. Хотя, конечно, предпочёл бы заполучить его нетронутым. Опять чёртовы химеры испортили праздник!
- ...Свеженький, несмятый цветочек, сочный и чистый, - продолжал тем временем "конферансье", широкими красочными жестами указывая на клетку, - достанется только одному...
"Несмятый, ага!" - ехидно скривился Раум. Впрочем, ему было всё равно.
Наконец, болтовня ведущего потонула в рёве нетерпеливой толпы, и ему пришлось объявить, даже толком не дождавшись, пока с арены уберут обломки мотоциклов и растерзанные останки проигравших байкеров:
- Бой насмерть голыми руками! Существует только одно правило - никаких правил! Каждый сам за себя и против всех!
Самый опасный и хаотичный вид боёв. И самый любимый Раумом. Он аж подпрыгнул от нетерпения и адреналиновой лихорадки.
- Ну давай, выпускай! - орал он хриплым мальчишеским голосом. Кроме юного киборга никто не хотел бороться за самку, гладиаторы предпочитали дождаться следующих боёв, в которых было хотя бы чуть-чуть больше правил. Они похлопывали Раума по плечам и желали удачи.
На противоположном краю арены из-под нескольких арок доносились воинственные вопли. Ведущий подскочил туда и сунул микрофон через решётку.
- Назовите свои имена! Может, в последний раз в жизни...
Его ехидство никого не тронуло, и бойцы проорали свои имена или прозвища. Как только участники представились, "конферансье" дёрнул за рычаг, и решётка поднялась. На арене становилось всё многолюднее. В этом бою хотели принимать участие почти одни химеры. Вероятно, рассчитывали впоследствии полакомиться нежной печенью самочки. Несколько здоровенных мужиков человеческой расы решили составить конкуренцию "зверям" то ли по глупости, то ли из-за чрезмерной самоуверенности.
Раум подпрыгивал от нетерпения и, когда микрофон ткнулся ему под нос, крикнул:
- Я Ра, Бог Солнца!
На трибунах заржали, но те, кто слышал это хвастливое самоименование уже не в первый раз, смеяться не стали. Участие мальчишки в предстоящем побоище заранее делало зрелище ещё интереснее.
Самочка в клетке потихоньку хлюпала носом.
Химеры на "трибунах" дружно загудели и заулюлюкали, а некоторые даже принялись швырять в ненавистного кибера мусор и бутылки. Были, конечно, и болельщики, но ненавистники составляли всё же абсолютное большинство. Рауму это даже нравилось. Он любил думать, что ненависть - это лицо страха.
- Итак, перед нами четырнадцать соискателей руки прекрасной дамы, - ведущий издевательски поклонился клетке, - но получит её только один - выживший.
Он поднял кулак, и многотысячная толпа, расположившаяся на уступах, карнизах, в проёмах разбитых окон, начала слаженно орать обратный отсчёт. Ведущий, потихоньку пятясь к стене, палец за пальцем разжимал кулак.
- Пять! Четыре! Три! Два! Один! - выла толпа.
И вот четырнадцать мужчин одновременно ринулись друг на друга.
Девочка в клетке испуганно зажмурилась.
Химеры сшиблись, сразу же пуская в ход когти и острые зубы. Раум умело лавировал между страшными ударами, чудом избегая свистящих в воздухе когтей.
Он врезал кулаком в бок ближайшей химеры, с удовольствием ощутив, как сухо треснули от удара несколько рёбер. Химера взвыла и попыталась достать мальчишку, но тот отскочил и сразу же перекинул через себя очередного противника, здоровяка, на две головы выше и в два раза тяжелее самого Раума. Покатившееся тело заставило замешкаться трёх или четырёх химер, и юный киборг воспользовался этим.
Одна химера рухнула на бетон, хрипя и держась руками за размозжённое горло. Вторая ринулась в атаку, но поскользнулась на чьём-то ухе, а упала уже с проломленным от прямого удара лбом.
Юркий мальчишка мелькал среди здоровенных мужиков, сверкая винилом и хромом стабилизаторов. Трибуны выли в исступлении, подбадривая или наоборот всячески оскорбляя Бога Солнца.
Раум не мог видеть, как внимательно и спокойно наблюдают за ним два человека в тени одной из стен, окружавших арену.
Киборг расправился со всеми противниками, хотя те даже решились объединить силы против него и только потом разобраться друг с другом. Плечи и грудь Раума украшали глубокие царапины, кровь залила блестящие виниловые штаны. Но на лице сияла хищная белозубая улыбка.
Киборг оставил в живых последнюю химеру, заставив её выгнуться в болевом захвате. Толпа любит красочные финалы. Химера вращала прозрачными от бешенства глазами и тихонько, почти против воли, поскуливала. Казалось, у искусственно созданных существ изначально присутствует подсознательное неверие в загробную жизнь, перерождения, душу и прочую чепуху. Но именно у последней черты, когда им в глаза заглядывает Бездна, бесконечное Ничто, химерам становится страшно.
Раум, вдоволь насладившись ликованием толпы и мелкой дрожью обездвиженного противника, со всей силы опустил кулак на горло жертвы. Химера дёрнулась, захрипела, прыснув изо рта кровью тёмно-бордового цвета. Киборг отпустил противника, и тот рухнул вниз лицом, продолжая агонизировать даже тогда, когда победу Бога Солнца объявили официально. Возможно, именно потому, что у противоестественной мешанины генов, какой является каждая химера, нет души, тело так отчаянно борется со смертью.
Ведущий, взмахнув рукой, подал знак опускать клетку. "Приз" тихо всхлипывал и сжимался в комочек.
Милый мальчик, которым ей сначала показался этот Ра, на деле явился кровожадным мясником. Уж неизвестно теперь, не была бы смерть предпочтительнее рабства у него...
Раум, ликуя, подпрыгнул, повиснув на клетке, как будто хотел ускорить её снижение. Девочка взвизгнула, шарахнувшись прочь. Юноша расхохотался.
Потом с победным видом обежал арену, срывая с трупов бирки электронных ключей - как победитель, он имеет право на имущество побеждённых. Конечно, у химер в кабинках скорее всего найдётся мало чего занятного. Но всё же какое-никакое "приданое".
Когда клетка глухо стукнула коваными уголками о бетонную поверхность арены, Раум горделиво подбоченился рядом, а ведущий выволок из неё пискнувшую девочку и вручил цепь киборгу.
- Поздравляю!
Трибуны улюлюкали. Потом всё громче и громче стали звучать возгласы:
- Трахни её! Трахни её прямо сейчас! Давай! Тра-хни! Тра-хни!
Раум повернулся к девчонке, та дёрнулась прочь и прикрыла растрёпанную светловолосую головку руками. И тут вдруг Раум представил, кого же она видит сейчас перед собой. Окровавленного убийцу с дикими сверкающими глазами. Не-человека. Машину.
Победный хищный оскал медленно сошёл с лица юного киборга. Он опустил голову и зашагал к той арке, из которой выходил на арену полчаса назад.
- Пошли, пошли, не бойся, - сказал Раум, чуть подёргивая цепь. Девочка безропотно засеменила за новым хозяином, всхлипывая и оскальзываясь босыми ногами в лужах крови.