Получив помощь заевфратских эмиров, Склир в 977 г. овладел почти всей Малой Азией. Солдаты правительственных войск охотно переходили под его знамена. Василий II и его советник пребывали в растерянности. "Узнав, что все тяжеловооруженные воины стеклись к Склиру, - пишет Михаил Пселл, - император и его приближенные решили… что погибли".
Вероятно, сознание отчаянности своего положения и побудило Василия II отправить послов в Киев. Воскресенская и Никоновская летописи не сообщают ничего существенного о ходе переговоров: "…приидоша послы от греческого царя к Ярополку, взяша мир и любовь с ним, и яшася ему по дань, якоже и отцу его и деду его". Однако известие Татищева, взятое из других летописных источников, поясняет, что речь прежде всего шла о военной помощи империи: "…пришли послы от грек и подтвердили мир и любовь на прежних договорах, обесчеваяся погодную дань платить, а Ярополк обесчался на грек, болгар и Корсунь не воевать и в потребности грекам со всем войском помогать". Достоверность этих слов находит документальное подтверждение в текстах "прежних договоров" руси с греками: "Аще ли хотети начнеть наше царство [Византия] от вас вой на противящихся нам, да пишуть к великому князю вашему, и послеть к нам, елико хощеть: и оттоле увидят иные страны, какую любовь имеют Греки с Русью" (договор Игоря, 944 г.); "Яко николи же помышлю на страну вашю и елико есть под властью гречьскою, ни на власть [волость] Корсунскую и елико есть городов их, ни на страну Болгарьску. Да аще ин кто помыслить на страну вашю, да и аз буду противен ему и борюся с ним" (договор Святослава, 971 г.).
Итак, греки просили "воев", и Ярополк обещал их прислать. Однако сделать это можно было не раньше следующего года, так как в 977 г. еще продолжалась война с Болеславом II, и русское войско, выполняя союзническое обязательство перед Отгоном II, по-видимому, совершило поход в чешское Побужье. Германо-русский союз неуклонно брал верх над Болеславом II, который сложил оружие в конце лета - начале осени. Наступило время и германской стороне выполнить свое обещание, и, по всей вероятности, зимой 977/78 г. Ярополк встречал в Киеве свою заграничную невесту - дочь графа Куно. Следствием этого брака было дальнейшее усиление позиций христианства в Русской земле. По словам Иоакимовской летописи, Ярополк "даде Христианом волю велику". Внук Ольги с уверенностью смотрел в будущее.
К 978 г. небо на западе и юге от Киева расчистилось. И только север опять затягивался грозовой тучей.
Владимир готовится к войне с братом
Новгород и после отъезда Владимира "за море" оставался неподвластен киевскому князю. Хотя Повесть временных лет и упоминает, будто Ярополк направил туда своих посадников, но достоверность этого известия сомнительна, так как оно опирается исключительно на легендарную концепцию взаимоотношений "русского юга" и "словенского севера", согласно которой Новгород находился в подчинении у Киева с конца IX в. На самом деле Новгород сохранял независимость еще и столетие спустя, как это видно из того, что в 970 г. новгородцы заполучили себе в князья Владимира не по воле Святослава, а по решению своего веча. Ярополковы посадники могли появиться в Новгороде только в результате удачного военного похода, но о подобном предприятии Ярополка нет никаких сведений, хотя, судя по всему, Владимир опасался именно такого развития событий, ибо бежал из Новгорода, ища возможности пополнить за морем свою дружину. Новгородцы между тем и не думали отрекаться от Владимира, а, напротив, обещали своему князю посильную помощь, так как из дальнейшего летописного повествования ясно, что расходы по содержанию его "варяжской" дружины взяла на себя городская казна.
Как и в случае с Рогволодом, ученые-норманнисты голословно толковали летописное "заморье", куда бежал Владимир, как указание на Скандинавию. Правда, подкрепить свое мнение доказательствами они не пытались, что было бы для них и затруднительно, так как все наличествующие источники, которые только можно привлечь для решения данного вопроса, обнаруживают заморские следы Владимира на южном берегу Балтики, в славянском Поморье.
Возьмем одно из важнейших свидетельств, принадлежащее Титмару Мерзебургскому. Описывая Киев, он заметил, что "до сих пор" (то есть до 1018 г., когда Титмар писал эти строки) русская столица с успехом оборонялась от внешних врагов при помощи "стремительных данов". Замечание это, как видно, относится главным образом к эпохе Владимира (978-1015), и упоминание в составе его дружины "данов" раз навсегда исключает любые спекуляции со Скандинавией, ограничивая поиск "заморья" южнобалтийским побережьем. Но было бы не меньшей ошибкой говорить в этой связи и об этнических датчанах, массовое пребывание которых на Руси конца X - начала XI в. не отмечено ни письменными источниками, ни археологией.
В то же время русские былины свидетельствуют о том, что дружина Владимира пополнялась выходцами из славянского Поморья. Среди последних встречаем "молоды Дюка Степановича", приехавшего в Киев "из-за моря, из-за синева, из славна Волынца", то есть из поморского Волина, и "славнова гостя богатова" Соловья Будимировича, приплывшего с дружиной на тридцати кораблях "из-за моря Верейского" (Варяжского), "из Веденецкой земли" - славяно-вендского Поморья. О постоянных торговых контактах славянского Волина с новгородскими купцами писал во второй половине XI в. Адам Бременский. Из летописи мы знаем, что Владимировы "варяги" (которые, кстати сказать, в скандинавских сагах слывут "гридями") поклонялись Перуну - божеству, чтимому среди поморских славян.
Ввиду всего этого не будет большой натяжкой предположить, что конечной целью путешествия Владимира "за море" была земля славянского племени вагров (между современными Любеком и Ольденбургом), непосредственных соседей датчан. Не забудем, что дедом Владимира по матери был Малко Любчанин - выходец из поморского Любеча/Любека, то есть из Вагирской земли. Должно быть, Владимир имел в виду эти родственные связи, обращаясь за помощью к ваграм. В 1018 г., когда Титмар писал о киевских "данах", Вагирская земля уже принадлежала Дании и активно заселялась датчанами (по сообщению собирателя скандинавских саг Снорри Стурлусона, один из сыновей датского короля Кнута I Могучего до 1030 г. сидел "в Иомсборге [славянском Волине, в устье Одры] и правил Страной Вендов [славянской областью Западного Поморья]"; в XII в. немецкий хронист Гельмольд отметил, что в Вагирской марке есть множество "мужей сильных и опытных в битвах, как из датчан, так и из славян"). По этой причине Титмар и нарек вагров "данами", руководствуясь скорее их государственно-правовой, чем этнической принадлежностью. Конечно, в наемную дружину Владимира могло затесаться некоторое количество датчан или бродячих скандинавских "норманнов", но то был случайный элемент, который можно не принимать во внимание. По словам Гельмольда, в мореходном деле вагры были "впереди всех славянских народов" и потому легко могли обеспечить переброску наемных "варягов" Владимира в Новгородскую землю.