– Нет. Не клади прямо в нос, – предостерегла Харриет. – Сначала немного разотри между пальцами. Теперь аккуратно втяни сначала одной ноздрей, потом другой, вот так, – продемонстрировала Харриет. Ее зрители подчинились.
– Довольно приятно, – сказала Брайони и со следующим вдохом оглушительно чихнула. Она застенчиво улыбнулась. – Что я сделала не так?
– Ты взяла слишком много, – заметил Вернон с высоты своих познаний.
– Я научусь, когда попрактикуюсь, – пообещала Брайони.
– О нет, ты не научишься, сестренка. Нюхать табак – это занятие для джентльменов.
– Как это? – Она посмотрела на Харриет, ища поддержки. Харриет пожала плечами.
– Одна из тех необъяснимых традиций, которые господствуют в светском обществе и которым мы должны подчиняться. Некоторые дамы не обращают внимания на правила, но это в основном пожилые герцогини, и они не связаны теми условностями, которым подчиняются такие дебютантки, как мы.
Часы на полке над мраморным камином пробили час.
Это встревожило Вернона.
– Провались ты! Мой наставник ждет меня, и я не могу задерживаться. У меня проблемы с греческим – этот отвратительный Эсхил, ну, вы знаете. Прошу прощения, дамы. – Он повернулся, чтобы покинуть маленькую желтую гостиную, которой пользовались только младшие члены семьи. У двери он обернулся: – Брайони, ты не могла бы уделить мне часок сегодня вечером, чтобы повторить со мной то, чему мистер Кит с таким трудом учит меня? Твои объяснения гораздо понятнее.
– Могу, если ты считаешь это полезным, но я люблю этот язык, и обучать тебя доставит мне страдание, – поддразнила Брайони.
Он проигнорировал подтрунивание сестры.
– И, кузина Харриет, могу я также попросить вас продолжить инструктировать меня в изящном искусстве нюхать табак?
– Разумеется, – ответила его смущенная кузина, все еще потрясенная тем, что эта худенькая девочка рядом с ней оказалась такой образованной.
Дверь закрылась со щелчком, и Брайони вернулась к прерванному занятию.
– Харриет, ты делаешь это так красиво. Я ведь не ошибаюсь, считая тебя очень опытной в этом вопросе?
Харриет заговорщически улыбнулась.
– Я не могу и мечтать сделать это на публике. Это просто невозможно. Но если я втихомолку нюхаю табак, кто об этом узнает? Да и кому до этого дело? Иногда я вижу, как дама нюхает табак с запястья джентльмена, но это самое большее, что она может себе позволить. Попробуй. – Она положила щепотку табаку на тыльную сторону запястья и протянула руку Брайони. Брайони элегантно втянула носом. На этот раз она не чихнула.
– Новички всегда берут слишком много, – продолжала Харриет. – Фокус в том, чтобы взять самую маленькую щепоточку, какую сможешь. Если кто-то чихает или морщится, когда нюхает табак, все впечатление испорчено.
– Можно, я попробую? – спросила Брайони.
– Разумеется. – Харриет протянула табакерку кузине и подумала, что эта кроткая девушка гораздо более отважна, чем ей показалось сначала.
Брайони проделала весь ритуал несколько раз, пока не достигла совершенства.
– Мне нравится, и я не вижу в этом никакого вреда, а ты?
– Ни малейшего, – согласилась Харриет.
– Тогда, кузина Харриет, в уединении будуара мы, возможно, можем вместе наслаждаться табаком?
– С удовольствием! – восторженно ответила Харриет.
Брайони оказалась приятной собеседницей, и Харриет была довольна новой подругой. Ее кузина, отнюдь не развязная в собственном поведении, ничуть не осуждала более чем сомнительные предприятия, в которых участвовала Харриет. Если Харриет пользовалась редкой возможностью выпить бокал вина, Брайони отказывалась без малейшего упрека.