Наша история — об одной из таких женщин.
Глава 1
АНГЛИЯ, 1206 ГОД
Эта новость, конечно, была для нее убийственной. Келмиту, ее преданному управителю, оставшемуся за старшего в доме со времени поспешного отъезда из Англии барона Рольфа Уилльямсона по личному поручению короля, выпала тяжкая обязанность сообщить своей госпоже ужасную весть. Он не стал откладывать, ибо догадывался, что леди Джоанна пожелает задать посыльным несколько вопросов до их возвращения в Лондон, если, конечно, она сможет говорить с кем-нибудь после того, что услышит о своем возлюбленном супруге.
Да, нужно было сообщить все благородной леди как можно скорее. Келмит хорошо знал, в чем состоит его долг, и ноги, словно увязая по колено в болоте, потащили его по дороге в сторону заново отстроенной часовни, куда леди Джоанна отправилась к обедне.
Отец Питер Мак-Кечни, священник, приехавший из Маклорина, расположенного в Нагорье<Так называют север и северо-запад Шотландии. — Прим перев.> , одолевал крутой подъем с нижнего двора в тот момент, когда Келмит заметил его. Вздох облегчения вырвался из груди управителя, и он призывно окликнул сурового на вид священника.
— Я нуждаюсь в ваших услугах, Мак-Кечни, — проревел Келмит, пытаясь перекричать шум ветра.
Священник кивнул и нахмурился. Он все еще не простил управителю его оскорбительного поведения с ним два дня назад.
— Я нужен вам для исповеди? — крикнул он в ответ. В его резком голосе явственно звучала насмешка.
— Нет, отец мой.
Мак-Кечни покачал головой:
— Вы добьетесь того, что душа у вас станет черным-черна, Келмит.
Управитель никак не отреагировал на это предупреждение и терпеливо поджидал, когда темноволосый шотландец подойдет к нему. Он увидел в глазах священника насмешку и понял, что тот потешается над ним.
— Есть вещи и поважнее моей исповеди, — начал Келмит — Я только что получил известие…
Но священник не дал ему закончить.
— Сегодня Страстная пятница, — перебил он, — и ничего важнее исповеди быть не может. Я не причащу вас в нынешнюю Пасху, если вы сегодня же не покаетесь в грехах и не получите отпущения от Господа. И вы должны начать с отвратительного греха грубости, Келмит. Да, это будет подходящий зачин.
Но Келмит не потерял терпения:
— Я уже объяснил вам все, отец мой, но вижу, что вы не простили меня.
— Правда, не простил.
Управитель нахмурился:
— Я не мог позволить вам войти в башню, поскольку получил специальное распоряжение барона Рольфа не допускать никого во время его отсутствия. Мне было приказано отказать даже брату леди Джоанны, барону Николасу, если он приедет с визитом. Постарайтесь меня понять, отец мой. За последний год я — уже третий здесь управитель, и я только лишь пытаюсь продержаться на этой должности дольше, чем другие.
Мак-Кечни фыркнул. Он еще не все высказал управителю.
— Выходит, что, не вмешайся леди Джоанна, я и по сей день должен был бы торчать за стенами замка?
— Так, — признал Келмит. — Если бы вы не махнули на все рукой и не вернулись бы домой.
— Я не собираюсь возвращаться, пока не поговорю с бароном Рольфом и не поставлю его в известность о том опустошении, которое учинил его вассал на земле Маклорина. Там идет настоящее избиение невинных, Келмит, и я буду просить вашего барона не рассчитывать на то, что такой злобный и жадный до власти человек, как Маршалл, переменится. О бароне Рольфе говорят как о честном человеке. Надеюсь, что это заслуженно, и потому он должен пресечь зверства как можно скорее. Ведь маклоринские воины постоянно обращаются за помощью к бастарду Мак-Бейну. Некоторые уже присягнули ему на верность и провозгласили лаэрдом — и все адские силы вот-вот вырвутся на свободу.