Несомненно, ее туда сунул сам Синклер, но как докажешь?
Гластонбери обозвал его не только мошенником, но и присовокупил несколько фраз, которые нельзя произнести при людях, а потом приказал выкинуть его на улицу. Колин поморщился. Тогда него наткнулся Мэндвилл, прежде чем он успел вломиться назад в «Уайте» и вызвать Синклера на дуэль. Разумеется, как только они добрались до кабинета Мэндвилла, Колин изложил события злосчастного вечера. Мэндвилл, заклятый враг Синклера, торжественно пообещал немедленно послать в «Уайте» и уладить дело от имени Колина. Но черт возьми, разве мог Колин это допустить? Нет, его бы сочли трусом, позволь он маркизу Мэндвиллу драться вместо себя. Он сам уладит это мерзкое дело – или умрет!
Колин быстро направился вниз по Сент-Джеймс-стрит. Каждый день ровно в два часа пополудни Гластонбери смаковал свой портвейн в клубе. Колин вытащил из кармана часы. Четверть третьего! Он захлопнул крышку часов, сунул их обратно в карман и прищурился. Послеобеденное солнце слепило глаза. Он поговорит с герцогом, убедит его, что выиграл землю как честный и достойный игрок. Затем он разыщет Синклера и покончит с ним раз и навсегда.
Совершенно ясно, что Синклер его подставил, – ведь он главный соперник Колина в борьбе за руку прекрасной мисс Онории Литтл-Браун. Налицо всё признаки того, что мисс Литтл-Браун вскоре примет ухаживания Колина. Она дала это понять не далее как три дня назад, даже позволила ему запретный, но целомудренный поцелуй в темной аллее Воксхолл-Гарденз.
Преисполнившись мстительной решимости, Розмур подбежал к дому номер тридцать семь и рывком распахнул дверь. Сбросил шляпу на руки лакею, отдал ему же трость. Лакей взял вещи, избегая смотреть Колину в глаза.
За его спиной раздалось громкое покашливание швейцара.
– Прошу прощения, мистер Розмур. Я должен просить вас подождать в прихожей. Тиллсон, – он сделал знак лакею, – немедленно позовите мистера Монтгомери.
Распорядителя клуба! Лакей убежал.
– Что-то не так? – протянул Колин, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие и не выказывать гнева.
– Боюсь, что да, мистер Розмур. Мне приказали тотчас же вызывать мистера Монтгомери, если вам заблагорассудится...
– Мистер Розмур, – послышался голос Монтгомери. Распорядитель с торжественным видом спускался по лестнице, за его спиной маячили двое здоровенных слуг. – Боюсь, мне придется просить вас немедленно покинуть стены нашего клуба.
Колин похолодел.
– Не уверен, что понимаю вас, Монтгомери, – возразил он.
– Думаю, вы все прекрасно поняли, мистер Розмур. Мы не желаем видеть в нашем клубе шулеров.
Сухонький распорядитель сделал знак лакею, и тот поспешно подал Колину шляпу и трость.
– Видите ли, «Уайтс» – клуб для джентльменов. Ваше членство в клубе аннулировано. Вынужден просить вас незамедлительно удалиться.
Слуги с угрожающим видом двинулись вперед. Колин невольно попятился.
– Что ж, мой отец этого так не оставит, – пробормотал он.
– Передайте лорду Розмуру, пусть переговорит с герцогом Гластонбери. Уверен, герцог будет счастлив прояснить свою позицию в данном вопросе. Удачного дня, сэр.
Он кивнул Колину и величественно удалился.
В зловещей тишине Колин смотрел, как распорядитель поднимается вверх по лестнице. Швейцар и лакей расшаркались перед ним, все также избегая смотреть ему в глаза. Он надел шляпу и взял трость. Сердце колотилось, как сумасшедшее.
Его выкинули из «Уайтса»? Не позволили даже попытаться объяснить? Нет, нет, вертелось в голове. Этого просто не может быть.
– Ну, мы еще посмотрим! – прорычал он, побелев от ярости, и выскочил на улицу.
Будь оно все проклято! Он так легко не сдастся. Немедленно разыщет Синклера и вызовет его на дуэль, вот что он сделает. Но тут пришла мысль об Онории, и Колин замедлил шаг. Глубоко вздохнул несколько раз, пытаясь успокоиться и мыслить рационально.