Во всяком случае, Дженива понимала, что ее «служба» являлась не только необходимостью, но и актом благотворительности. Дамам было известно, что она чувствовала себя неуютно в доме своей мачехи отчасти поэтому они и предложили ей эту поездку. Она должна отплатить им вниманием и заботой, но как ей следовало сейчас поступить?
У нее заболела шея, и Дженива выпрямилась. Возможно, Хокни тоже не знает, имеет ли он право решать. Она пожала плечами и, взяв накидку, лежавшую рядом на сиденье, открыла дверцу и вылезла наружу. От морозного воздуха у нее перехватило дыхание. Дженива поспешила закрыть дверцу, чтобы не выпустить тепло, затем завернулась в накидку, набросила на голову капюшон и завязала его.
Теплая синяя накидка, подбитая кроличьим мехом, была подарком леди Трейс и самой роскошной из всех, которые когда-либо имелись у Дженивы. Она пожалела, что забыла захватить муфту из того же меха.
Спрятав руки под накидку, Дженива торопливо направилась к чужой карете, чувствуя, как холод сквозь тонкие подошвы кусает ее ноги.
Женщина повернулась, и из-под дорогого темного меха перед Дженивой предстало хорошенькое, но с резкими чертами лицо.
Незнакомка подозрительным взглядом с головы до ног смерила Джениву:
— Кто вы?
Вот так так! Неудивительно, что Хокни был в нерешительности. Есть пословица, что дареному коню в зубы не смотрят. Конечно, женщина в соболях разбирается в мехах.
— Это мисс Смит, мэм, — недовольным тоном пояснил незнакомке Хокни. Кожа на его длинном лице сморщилась, от холода, а на кончике носа образовывалась сосулька. — Компаньонка леди Талии и леди Каллиопы Трейс. Мисс Смит, это миссис Дэш с ее каретой произошла беда.
— Трейс! — воскликнула миссис Дэш, мгновенно меняясь. — Как добры эти леди, что остановились! Я просто потрясена такой честью.
Ловушка. Льстивая лиса, чего и следовало ожидать от этой встречи.
— О, вы бы не могли…
Как она сможет сказать ей «нет»?
— …взять моего ребенка в теплое место?
Дженива изумилась. «Ребенок?»
Сияющая улыбка сменилась жалобной мольбой.
— Милая крошка в карете с горничной. Там холодно. Если бы вы согласились… — Миссис Дэш вынула затянутые в перчатки руки из муфты и молитвенно сложила их. — Я должна встретиться со своим мужем в Хокеме, во «Льве и единороге». Уверяю вас, он обо всем позаботится. Я охотно подожду здесь, если буду знать, что мое бедное дитя в тепле и безопасности!
— Конечно, миссис Дэш. Пожалуйста, я уверена, мы будем рады помочь…
Миссис Дэш поспешила к наклонившейся карете и, заглянув внутрь, что-то крикнула. В ответ из нее выбросили какой-то узел, а затем осторожно передали другой. Потом кучер миссис Дэш буквально выволок из кареты неуклюжую горничную. Мать вложила младенца в руки горничной и подтолкнула ее к Джениве, что потребовало некоторых усилий.
Круглое лицо горничной выражало недовольство и тревогу — бедняжка, вероятно, замерзла: накидка с капюшоном, но без меховой подкладки вряд ли могла согреть, а Дженива сомневалась, что в карете миссис Дэш так же тепло, как и в карете маркиза Эшарта, в которой постоянно меняли нагретые кирпичи. Хорошо, хоть ребенка закутали так, что его почти не было видно.
— Иди за этой леди! — визгливо крикнула миссис Дэш и затем добавила обычным голосом: — Она плохо знает английский.
— А на каком языке она говорит?
— На ирландском. Они называют его гэльским. Пожалуйста мисс Смит, предоставьте моему бедному ребенку кров! Джениву передернуло от ее резкого тона, но миссис Дэш была права: ребенок сейчас — самое главное. Дженива подобрала узел и повела служанку к золоченой карете. Это оказалось не легче, чем тянуть за собой осла, девушка как будто чего-то боялась.