«Теперь или никогда, — настойчиво напомнила себе Дэни. — Если шелк и впредь останется в чужих руках, он пропадет. Вперед!»
Выскользнув из тени, она направилась к священному дворцу. Многочисленные каменные ступени вели к укрепленным стенам. Дэнм застыла у подножия лестницы.
Двое монахов, кутающихся от резкого ветра в оранжевые балахоны, спускались по ступеням. Заметив молодую темноволосую женщину, один из них что-то сказал ей на местном наречии.
Эти слова показались Дэни предупреждением о том, что музей и кладовые дворца уже закрыты. Кивнув в знак уважения, она продолжала ждать.
Монахи прошли мимо, направляясь в город.
Еще пять минут Дэни простояла в одиночестве у подножия огромной лестницы. Стало почти совсем темно. Из ближайшего переулка донеслись шорох и попискивание крыс. Где-то неподалеку залаяла собака, заставив Дэни вздрогнуть.
Она зябко переминалась с ноги на ногу. Солнце, тепло которого на такой высоте было скудным, как и сам воздух, не сумело согреть каменные ступени даже за целый день.
Пока Дэни ждала, бывшая резиденция далай-ламы приобрела призрачный вид на фоне медленно угасающего зарева. Древний, но существующий в безвременье, прочный и вместе с тем воздушный, этот дворец возносился над землей, сияя в преддверии ночи.
На миг Дэни почувствовала себя песчинкой, ошеломленная мыслью о тысячелетиях людских жизней и молитв, средоточием которых был этот дворец.
Уже не в первый раз она ощутила хрупкость человеческой жизни по сравнению с вечностью. Как археолог, она давно привыкла к тяжести времени и праху, в который оно превращает кости и мечты.
Но впервые в своей жизни Дэни сознавала собственную беззащитность, готовая совершить преступление, которое каралось смертью.
Однако она не уходила. Шелк был дороже любой жизни.
Даже ее собственной.
Глава 2
Крыса была огромна.
Она вынырнула из дыры в черепичной крыше и засеменила вниз по скату. Темно-серая шкурка поблескивала в сиянии горных сумерек.
Коготки дробно постукивали по черепице. Этот негромкий звук далеко разносился в тишине переулков, окружающих дворец Потала.
Шон Кроу, неподвижно распростершийся на крыше, сразу понял, что крыса почуяла его запах.
Хвостатая тварь застыла. Черный кончик носа, поднятый по ветру, задергался. Блестящие бусинки глаз впились в лежащего человека.
«Ручаюсь, эта животина надеялась бесплатно поужинать, — с мрачным юмором размышлял Шон. — Прости, приятель, ты просчитался. Пусть от меня не пахнет розами, а борода зудит от пыли, но я не труп, оставленный для небесного погребения в ожидании, когда тибетские стихии отделят мою плоть и душу от костей».
Крыса оказалась осторожной. Она не шевелилась, терпеливо дожидаясь, когда человек не выдержит и сдвинется с места.
«Значит, ты считаешь, что я еще не испустил дух? — Шон продолжал развлекаться мысленным монологом. — Ну что ж, подожди. Сегодня у меня дурные предчувствия».
Черт бы побрал всех дилетантов!
«Высокоученая особа, доктор Даниэла Уоррен — а для друзей просто Дэни — напрасно рисковала своими длинными ногами и стройной шеей, ввязавшись в это дело», — с отвращением думал Шон.
Хуже всего было то, что в сделке оказался замешанным этот подонок Фан. Шон исподволь продвигался к краю крыши, ожидая появления Фана.
Но первым появилось четвероногое существо. И вот теперь крыса ждала с терпением, присущим всем хищникам, пытаясь определить, чем завершится ожидание — сытной едой или бегством.
Шон уставился на крысу: для животного взгляд в упор был недвусмысленной угрозой. Он надеялся прогнать крысу, не сделав ни единого движения и не выдав своего присутствия тем, кто находился внизу.