Новый роман Д. М. Балашова "Воля и власть" продолжает известный цикл "Государи московские" и повествует о событиях первой половины XV века: времени княжения в Москве Василия I, сына Дмитрия Донского, его борьбе с Великим княжеством Литовским и монголо-татарами.
Содержание:
Об авторе 1
Глава 1 1
Глава 2 3
Глава 3 7
Глава 4 8
Глава 5 10
Глава 6 11
Глава 7 12
Глава 8 14
Глава 9 16
Глава 10 18
Глава 11 20
Глава 12 23
Глава 13 24
Глава 14 25
Глава 15 27
Глава 16 29
Глава 17 30
Глава 18 31
Глава 19 34
Глава 20 34
Глава 21 36
Глава 22 38
Глава 23 40
Глава 24 43
Глава 25 45
Глава 26 48
Глава 27 49
Глава 28 50
Глава 29 53
Глава 30 55
Глава 31 57
Глава 32 60
Глава 33 64
Глава 34 67
Глава 35 69
Глава 36 72
Глава 37 76
Глава 38 77
Глава 39 79
Глава 40 80
Глава 41 82
Глава 42 83
Глава 43 85
Глава 44 87
Глава 45 88
Глава 46 89
Глава 47 91
Глава 48 94
Глава 49 96
Глава 50 97
Глава 51 101
Глава 52 103
Глава 53 105
Глава 54 107
Глава 55 109
Примечания 111
Дмитрий Балашов
Воля и власть
Об авторе
БАЛАШОВ ДМИТРИЙ МИХАЙЛОВИЧ родился в 1927 году в Ленинграде. Пережил первую зиму блокады, затем был эвакуирован в Сибирь. В 1944 году вернулся в Ленинград. После окончания школы поступил на театроведческий факультет Ленинградского театрального института. Некоторое время преподавал в Вологодской культпросветшколе.
В 1952 году поступил в аспирантуру Пушкинского Дома в Ленинграде на отделение фольклора. Аспирантуру закончил в 1957 году, после чего работал в Петрозаводске в филиале АН СССР. Впоследствии жил в глухой деревне в семидесяти километрах от Петрозаводска.
Первая повесть Дмитрия Балашова – "Господин Великий Новгород" – была написана им в 1964 году. В 1966 голу она была напечатана в журнале "Молодая гвардия", а в 1968 году вышла отдельной книгой в издательстве "Молодая гвардия".
Следующей книгой была "Марфа-Посадница", а затем началась работа писателя над циклом "Государи московские", в который входят романы "Младший сын", "Великий стол", "Бремя власти", "Симеон Гордый", "Ветер времени", "Отречение", "Святая Русь".
Роман "Воля и власть" печатается впервые.
Глава 1
Василий был в ярости. Бешено мерил шагами востроносых, шитых жемчугом, зеленых тимовых сапогов особную вышнюю горницу княжеских теремов, устланную восточным ковром и уставленную поставцами с дорогою русскою и иноземной посудой, которою не часто и пользовались – боле для пригожества стояла.
Уже дошла весть о стыдном разгроме Двины новгородскими молодцами, а уж задалась было она великому князю Московскому, и о взятии Орлеца, где был захвачен неудачливый ростовский князек Федор, посланный на Двину для сбора дани. (И неволею подступало так, заключать мир с Новым Городом!) И более того: доходили смутные вести, что разбитый татарами Витовт готов заключить новый союз с Ягайлой, отдающий в грядущем великую Литву в руки польского короля! Вот тебе и все высокие речи тестя, породившие надежды на то, что его, Васильевы, дети учнут княжить в Литве. Потому и разрешил он захватить Смоленск, не помог рязанскому князю, оттянувши его от Любутска, и позволил затем Витовту разорить всю Рязанскую землю, по сути, порушив старый московский договор с Рязанью, еще великим Сергием заключенный! Особенно стыдная измена, ибо за Федором, сыном Олега Рязанского , была замужем его, Василия, родная сестра!
И союз с тестем против Великого Нова Города… Слава Богу, что хоть новогородцы не дались на обман, не разорвали союза с немцами и не позволили втянуть себя в войну, возможным исходом которой был бы захват Витовтом Новгорода Великого! И испорченные отношения с Ордой, и гнев своей же боярской господы – все это даром, дуром и попусту!
А теперь смерть сына, проигранная Нову Городу война, и эта брюхатая (опять, поди, девку принесет!) упрямая литовская баба, которую он до дрожи любил, а сейчас до дрожи ненавидел, так и не уяснившая себе, что он не подручник Витовтов, а великий князь Владимирский, и православная Русь отнюдь не вотчина католического Рима!
А это уже не сказки, не слухи, не возможный оговор! Вот противень того подлого соглашения Витовта с Тохтамышем , захваченный и привезенный ему, ему, великому князю Московскому!
Схватил, шваркнул об пол, додавил сапогом, как ядовитую змею, бесценный литовский кубок из яйца Строфилат-птицы в иноземной серебряной оправе. Хотел было разбить и кувшин белой глины, из далекого Чина привезенный, расписанный змеями и махровыми круглыми цветами тамошней земли, но удержался, жалко стало. Слишком дорога была китайская белая полупрозрачная посуда, которую не умел делать более никто в мире, ниже на Софьином Западе хваленом!
Софья немо смотрела, белея лицом, на яростную беготню супруга. Стояла, полная, плотная, в распашном саяне своем, скрывавшем вздернутый живот, голова убрана жемчужной снизкой и повойником. Давно уже одевалась по-русски, пряча волосы, заплетенные в две тугие косы, дабы не отличаться от местных боярынь московских. И как это она далась на обман, связавши свою судьбу с этим сумасшедшим русичем и до горькой обиды женской ставшим уже родным ей человеком! Великий князь! А ведет себя порою не лучше пьяного польского шляхтича! Подумала так, и пришло вдруг горестное озарение, что никто и не был лучше тогдашнего княжича Василия, да, пожалуй, и нынешнего московского князя, милого лады ее!