"Если отвлечься от излишних стилистических красот, выбор вполне трезвый. В Лиссабоне, где трон пустовал с тех пор, как Брагансский дом был вынужден бежать в Рио, уже находился некто, мечтавшей о короне: Жюно". (28, с. 198)
Народные восстания против французов. Создание хунты в Опорту
Тьебо оказался прав, а вот Жюно относительно безропотности и лояльности Португалии ошибался. Известие о событиях в Испании, где французы в июле 1808 г. потерпели жестокое поражение в сражении при Байлене , вообще резко изменило обстановку в стране и "вдохнуло мужество в португальцев". (13, с. 556)
Португальцы - скорее вояки, чем воины. Они очень медлительны и добродушны, дух рыцарства им совершенно чужд. Если португалец возмущенно говорит за стаканчиком порто: "Эти проклятые якобинцы вырывают у нас хлеб изо рта, закрывая порты перед англичанами. Сеньоры могут лизать им задницы, если им так нравится, а что до меня, то я снесу башку первому, кого здесь увижу" -это совершенно не значит, что он действительно собирается это сделать, а если и собирается, то не сегодня, а может быть на следующей неделе, если не будет других более важных дел.
Португальцы если и следуют за своими начальниками, то не повинуясь армейской дисциплине, а, скорее, по знакомству, вследствие доброго к ним отношения. Такое своеобразное повиновение способно, конечно, породить отдельных героев, но оно отнюдь не воспитывает солдат.
Полураспущенная регулярная португальская армия находилась под контролем и не представляла большой опасности. Но страна, проигравшая большую войну, вдруг как-то сразу воодушевилась и исподтишка начала вести войну малую, которая начала все более и более превращаться в безжалостную партизанскую войну не на жизнь, а на смерть, в непрерывное сражение, раздробленное на мелкие лесные стычки, "нашедшие свое выражение в отвратительных зверствах с обеих сторон". (23, с. 199)
Крестьянское воинство было вооружено вилами, косами, ножами и охотничьими ружьями. Оно избегало открытых пространств, а все, что хотя бы отдаленно напоминало лес, вселяло в него уверенность. Восставшие "смеялись над какими бы то ни было военно-научными правилами. Они собирались вместе, чтобы дать бой, а затем снова рассыпались, лишая таким образом врага возможности отплатить им ответным ударом". (20, с. 281)
Французские солдаты не привыкли к такому. Какая-нибудь беременная сантаремская крестьянка могла выполнять обязанности лазутчицы. В нападения на
французские отряды зачастую оказывались втянутыми и женщины, и старики, и дети. Выстрелить или ударить ножом могли из-за любого угла.
На стенах тут и там стали появляться угрожающие призывы, из которых что-либо типа "Смерть французам!" казалось верхом деликатности и благожелательности.
Модной стала песенка, принесенная из Испании:
А в аду Наполеону
Будет трон сковородой.
Раскаленную корону
Принесет ему Годой.
И коптиться будет рядом
Сатанинский эскадрон:
Еретик Жюно с Мюратом,
И Солано, и Дюпон.
Восстание "вспыхнуло до такой степени быстро и повсеместно, что отряды, на которые раздробилась французская армия, вынуждены были запереться в городах, где им удалось удержаться". (20, с. 281–282)
Инциденты с нападениями на французских солдат и офицеров повторялись многократно и начали вызывать легкую панику в войсках.
При этом, и самих крестьян страх охватывает с такой же быстротой, как пламя - стог соломы, и с такой же быстротой, с какою от горящего стога пламя перекидывается на ближайшие предметы, крестьяне в страхе кидаются в бегство при первой же опасности, словно испаряясь в воздухе и оставляя своих командиров в полной растерянности. "У толп плохо вооруженных и неподготовленных крестьян под командованием импровизированных офицеров и сержантов не было ни сплоченности, ни умений, необходимых на поле сражения. Крайне подверженные панике, не имеющие достаточной огневой мощи и неспособные к маневру, кроме предельного беспорядка, они, как правило, сметались при первом же выстреле. Примеров тому легион". (10, с. 203)
Португальцы пока еще боялись французов гораздо сильнее, чем французы начали бояться португальцев.
Английский историк Ч. Исдейл выделяет ряд причин, повлиявших на бурное развитие вооруженных восстаний против французского владычества именно в таких странах, как Испания и Португалия.
Во-первых, отмечает он, проход французской армии по территории этих стран был чрезвычайно разорителен. "Несмотря на более или менее искренние попытки поддерживать дисциплину, солдаты пополняли свои пайки за счет селян, бросали в бивуачные костры мебель, оконные рамы, двери и заборы и повышали жалованье грабежом ценностей и дорогих безделушек". (10, с. 170)
Во-вторых, обращение французской армии с местным населением в этих странах не отличалось особой корректностью. Ч. Исдейл пишет: "Помимо постоянных грабежей солдаты зачастую напивались и безобразно себя вели, драки и дуэли были обычным делом, а обращение с местным населением варьировалось от просто грубого до совершенно зверского. И, разумеется, постоянным предметом вожделений были женщины". (10, с. 173)
Ему вторит цитируемый Ч. Исдейлом британский очевидец событий в Португалии В. Вернер: "Невозможно себе представить, как жестоко эти европейские дикари обращались с несчастными португальцами". (10, с. 170)
При этом, сам Ч. Исдейл отмечает, пожалуй, "исключительность" обстановки в Португалии, "где на поведение французов оказывали влияние партизанская война и крайняя нужда". (10, с. 171)
В-третьих, французы, "уверенные в своем политическом и культурном превосходстве", относились к испанцам и особенно португальцам, "как к отсталым, суеверным и неотесанным людям, находящимся во власти духовенства". (10, с.173) Для француза Испания и Португалия являлись, по словам В. Слоона, странами "инквизиции, невежества и нетерпимости". (20, с. 280–281)
В качестве четвертой важной причины вооруженных восстаний именно в Испании и Португалии Исдейл выделяет нападки на имевшую здесь глубокие корни народную религию со стороны еще не забывших и находящихся под влиянием революции 1789 г. французов, их "неуважение к духовенству и акты святотатства", ставшие обычным делом. (10, с.175)
Отмечает Ч. Исдейл и такие факторы возникновения массовых восстаний именно в Испании и Португалии, как географическая обособленность этих стран и их гористый рельеф, способствующие развитию партизанского движения. Кроме того, Ч. Исдейл подчеркивает, что в этих странах, где "разбой и контрабанда были обычным элементом сельской экономики" (10, с.179) имелись вековые традиции вооруженных столкновений мелких криминальных групп с отрядами органов безопасности. (10, с.179) Отличными от европейских здесь были и традиции так называемой "народной мобилизации", резко отличающейся от формального призыва в армию. В Португалии, в частности, сохранилось традиционное средневековое народное ополчение.
По мнению многих исследователей, враждебность к французской армии со стороны народа на Пиренейском полуострове имела главным образом не политический, а экономический, социальный и культурный характер. И уж, во всяком случае, народное сопротивление в Португалии никак не было связано с верностью династии Браганса. Королевская семья, бежав в Бразилию, воспринималась здесь "как бросившая своих несчастных подданных на милость французов. Поскольку к ним в открытом море присоединились 10 тыс. дворян, купцов, землевладельцев и чиновников, а оставшиеся по большей части откровенно сотрудничали с захватчиками, то, когда в Испании вспыхнуло восстание, здесь также последовал взрыв социального протеста, который местным состоятельным классам удалось взять под контроль, только объявив войну Наполеону". (10, с.198)
"И еще, самим французам так и не хватило времени, чтобы интегрировать Португалию в наполеоновскую империю, как они поступали с остальными своими завоеваниями". (10, с. 199)