* * *
Беспамятство нарушили голоса, которые показались ей неестественно громкими.
– Она очень волновалась все последние дни. Ничего не ела и, кажется, совсем не спала…
Голос отца причинял почти физическую боль и страшно раздражал. Кому какое дело до того, сколько она ест и спит?
– Я все понимаю. Вам незачем извиняться, – второй голос прозвучал гораздо тише, и девушка сразу узнала его. Она узнала бы его из тысячи. Так значит, это был не сон? Кровь жаркой волной бросилась в лицо. Она шевельнулась и поняла, что лежит на мягкой постели. Ирис рискнула приоткрыть глаза. Над головой был наполовину задернутый полог. Рядом с кроватью растерянно топтался Альфред Нортон. Ирис слегка повернула голову. Слух не обманул ее. Человек, стоявший у окна и поглядывающий на Нортона с легким нетерпением, был именно тем, кто ровно год назад спас ей жизнь, выслушал сбивчивые признания в невероятном чувстве, предложил бежать с ним и, получив отказ, поклялся исчезнуть из ее жизни.
Он был легендарным корсаром, который наводил ужас на побережье Испанского Мейна, не имел себе равных в поединках и за коварство и дерзость получил от богобоязненных кастильцев прозвище "Люцифер". А еще он был с ней "одной крови", точнее, одного времени. Камзол, высокий галстук и нелепое имя "Родерик" шли ему примерно так же, как волку ошейник. Что он делал здесь?
Глаза их встретились, и девушка почувствовала, что краснеет. Капитан улыбнулся.
Заметив, что она очнулась, отец торопливо шагнул к постели.
– Тебе лучше, дорогая? Ты напугала и меня, и мистера Бикфорда… Такой долгий обморок.
Ирис внимательно посмотрела в бегающие глаза отца и не поверила ни единому слову. Он беспокоился, конечно, из-за ее обморока, но гораздо больше его терзало любопытство. Еще бы! Сцена, которую устроила в часовне во время венчания его сдержанная дочь, могла бы смутить кого угодно.
– Все хорошо, – тихо отозвалась она и попробовала сесть. Вещи вокруг устроили свистопляску. Она на секунду закрыла глаза, а когда снова открыла их, то увидела Рика. Он протягивал ей высокий бокал с красным вином, налитый едва на треть.
– Выпейте. Это поможет вам справиться со слабостью.
Она покорно глотнула. Вино оказалось терпким и сладким. Не слишком приятным, но, в общем, проглотить его оказалось нетрудно.
– Выпейте все, – тихо, но очень настойчиво произнес Рик, – вам это необходимо.
Не желая спорить из-за пустяка, Ирис подчинилась. Она ждала нового приступа головокружения, но мир успокоился и больше не пытался перевернуться вверх дном.
– Разве так можно, – торопливо заговорил отец, – три дня голодала, да без сна! Тут даже мужчина в полной силе с ног свалится, а ты – девушка!
Ирис поморщилась:
– Не нужно причитать надо мной, как над покойником. Я жива, все в порядке. Подумаешь – обморок.
Она скорее согласилась бы откусить себе язык, чем попросила отца выйти и оставить ее наедине с Риком. Но Альфред Нортон был далеко не глуп. Взгляд его несколько раз переместился с дочери на нового родственника и обратно.
– Ты уверена, что с тобой все хорошо?
– Уверена, – Ирис выпрямилась и опустила ноги на пол.
– Вам нельзя вставать, – негромко предостерег Рик.
– Это приказ, которому я должна подчиниться, иначе вы примените ко мне "право большого пальца"? – холодно спросила девушка. Супруг ее негромко фыркнул. Это было так неожиданно похоже на их частые стычки в прошлом, что Ирис едва поборола желание рассмеяться. Все-таки это был он! И он ничуть не изменился.
– Ты уверена, что я могу оставить тебя? – спросил отец.
– Со мной все в порядке, – теряя терпение, процедила Ирис, – это пустяковое происшествие, и мы слишком много о нем говорим.
– Я все-таки подожду внизу, пока ты… – Альфред Нортон, недоговорив, шагнул к двери, но перед тем как закрыть ее с другой стороны, одарил долгим и недоумевающим взглядом сначала дочь, а потом зятя.
Ирис осторожно поднялась. Пол из-под ног не убегал. Похоже, вино и впрямь оказалось целебным. Рик наблюдал за ней внимательно, готовый в любую секунду прийти на помощь, но возражать больше не пытался. И на том спасибо. Ирис была сыта по горло мужским деспотизмом. Она вздернула подбородок и заглянула в зеленые, кошачьи глаза.
– Я жду объяснений.
– Вы их получите.
– Когда? – холодно поинтересовалась она.
– Прямо сейчас. Только сначала сядьте.
Рик шагнул к ней, чтобы помочь, но она демонстративно отстранилась. Пират пожал плечами и остался в двух шагах от нее.
– Не смотри на меня зверем, Настя. Может быть, я и действовал несколько вразрез со здешними традициями, но я был уверен, что ты меня поймешь.
Она молчала долго. Впрочем, терпения Рику было не занимать. Наконец, он снова услышал ее голос.
– Там, дома, тебя тоже разыскивают?
Рик мгновение подумал.
– Наверное, уже нет. Слишком много лет прошло. Но – искали, это точно.
– Почему меня это не удивляет? – фыркнула Ирис. – А как ты осмелился появиться здесь? Ведь правосудие короля уже давно скрутило для тебя петлю. – На последних словах ее голос дрогнул. Девушка поспешно отвернулась и не видела улыбки супруга.
– Виселица ждет пирата Рика. К баронету Родерику Бикфорду у короны никаких претензий нет.
– Если никто не откроет ей глаза, – возразила Ирис.
– А никто не знает. Кроме тебя и меня.
Девушка покачала головой:
– Ты очень сильно рисковал, спасая нашу семью. Я не представляла, насколько сильно. Иначе…
– Я рисковал не больше, чем просто приехав в Лондон. И не больше, чем в море. Тебе вполне можно доверить любую тайну, ты это доказала. – Он немного помолчал и добавил: – Ты уж прости, Настя, но я знал, что, расстраивая твою свадьбу, я совершаю хорошее дело.
– Слишком много знаешь, – немедленно взъелась супруга, – кажется, я не давала тебе повода!..
– Да правда ли? – широко улыбнулся Рик. И ей немедленно припомнилась та их единственная ночь, сумасшедшая ночь на Карибах… Она почувствовала, что щеки горят, а сердиться совсем не хочется.
– Там, на острове… я была безумна.
– Там, на острове, – передразнил ее пират, – ты в первый раз в жизни повела себя разумно. И я уже начал было надеяться, что ты наконец повзрослела. Но теперь вижу – ошибся. Ладно. Отдыхай, набирайся сил. Тебе принесут чего-нибудь поесть.
Рик вышел, не дожидаясь ответа. Дверью, впрочем, не хлопнул.
* * *
Над городом разгорался туманный и холодный рассвет. Он медленно и неохотно тек по небу от грязных портовых улочек, подбираясь к великолепному Сент-Джеймсу. За белой дымкой было не видно солнца тревожного, темно-малинового цвета.
Питер Дадли проснулся с ощущением блаженной легкости во всем теле. Хотелось не просто встать, а вскочить, но, вспомнив липкую тяжесть и головокружения последних дней, Дадли поднялся осторожно. Ничего не произошло. Питер огляделся. Комната, как он и помнил, была большой, торжественной и плохо отапливаемой. Здесь было сыровато. Над кроватью нависал тяжелый темно-красный полог. С вышитым вензелем "NR". Дадли покопался в памяти, но ничего подходящего не вспомнил.
На высоком круглом столике из черного дерева стоял не привычный графин с водой, а красивое блюдо с фруктами. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, Дадли увидел серебряный колокольчик. Это выглядело как приглашение. Питер позвонил.
Служанка появилась скоро, ожидание еще не наскучило Дадли. Это оказалась крепко сбитая пожилая неразговорчивая женщина. Она вошла, прижимая к плоской груди его мундир. Он был вычищен и старательно зачинен.
– Положи на кресло, – велел Дадли.
– Милорду что-нибудь угодно? – справилась женщина. Голос у нее оказался под стать лицу и фигуре – грубоватый.
– Спроси у княгини, когда она сможет меня принять, – довольно резко ответил Питер. Служанка ему отчего-то сильно не понравилась.
Бревно в плохо сидящем платье поклонилось и так же молчаливо вышло. Питер вздохнул с облегчением. Он неторопливо оделся. Поверх мундира Дадли нацепил найденную тут же перевязь. Шпаги не было. Это неприятно удивило Дадли, но он рассудил, что заботливая хозяйка, вероятно, убрала оружие, чтобы Питер во время болезни не поранился. Объяснение было притянуто за уши, но другого все равно не было, так что пришлось довольствоваться этим. Блестящий офицер чувствовал неловкость. Прошло уже очень много лет с тех пор, как он в последний раз появлялся в обществе без шпаги. Тогда на нем, помнится, был школьный сюртучок.
– Доброе утро.
Питер стремительно обернулся на голос. В распахнутых дверях стоял высокий худой старик. Он немного сутулился, возможно, из-за привычки держать руки за спиной. Питер сразу узнал этого человека – князь Лоренцо да Манчина, и поразился тому, как бесшумно он вошел. Светлые глаза смотрели на офицера со спокойным, оценивающим любопытством.
– Ваше Светлейшее Сиятельство, – Дадли учтиво поклонился, – Простите мне невольное нарушение этикета. Я без шпаги…
– Пустое. – Голос князя был голосом старика, глухим и дребезжащим, но ничего неприятного в нем не было. – Вашу шпагу вы получите после того, как мы закончим разговор. Вам ничего не грозит, – князь демонстративно развел руками, – как видите, я тоже безоружен.
Дадли слегка растерялся:
– Вы говорите так, словно мы с вами враги.
– Мы не враги, – согласился старик и после едва заметной паузы добавил: – пока. Но можно предположить, что к концу разговора нам захочется перерезать друг другу глотки. В подобных случаях Господь советует не вводить ближнего во искушение, – князь доброжелательно улыбнулся.