Иванов Ю. Н.
Рейс туда и обратно: Повесть. - М.: Мол. гвардия, 1986. - 285 с., ил. - (Стрела).
1 руб. 150000 экз.
Калининградский писатель-маринист, известный читателям по книгам "Атлантический рейс", "Сестра морского льва", "Дорогой ветров", в новом произведении обращается к своей излюбленной морской теме. Выполняя рейс, экипаж танкера "Пассат" попадает в сложные и опасные, но в общем тоже обычные для моряков ситуации, которые постоянно создает им океан. Это повесть о наших современниках, людях долга, по первому зову идущих на помощь тем, кто в открытых широтах посылает в эфир сигналы: "Всем, кто меня слышит!"
© Издательство "Молодая гвардия", 1986 г.
Содержание:
"ПАССАТ" УХОДИТ В ПЛАВАНИЕ. ЮЖНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 1
"ПРИНЦЕССА АТЛАНТИКИ". ТАЙНА ПОКИНУТОГО СУДНА 8
ЮРИК РОЕВ ИЗ СОЗВЕЗДИЯ СЕВЕРНАЯ КОРОНА 17
ВЕЧЕРНИЕ БЕСЕДЫ 21
ОСТРОВА В ОКЕАНЕ. ЧЕРНАЯ ПТИЦА 22
"ПАССАТ" МЕНЯЕТ КУРС. УНА 27
УОЛФИШ-БЕЙ. ТАНКЕР "ЭЛЬДОРАДО". ДЕК-БОЙ ТОММИ 29
ТАНЮШКА КОНЬКОВА. УРАГАН "МАРИНА". "ЧЕРНЫЙ ДЕКАБРЬ" 36
ОСТРОВ СВЯТОГО ПАВЛА. СПАСЕНИЕ КОМАНДЫ "ЭЛЬ БОРЕАЛЬ" 47
СЕНЬОР ФЕРНАНДО ОРТЕГА. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ЮРИКА 50
СТРАННЫЕ ПАССАЖИРЫ. ПРОЩАНИЕ 54
ВСЕ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА КРУГИ СВОЯ 59
В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ "МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ" В 1985 ГОДУ ПО СЕРИИ "СТРЕЛА" ВЫШЛИ СЛЕДУЮЩИЕ КНИГИ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ: 62
"ПАССАТ" УХОДИТ В ПЛАВАНИЕ. ЮЖНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Каждый очередной выход в рейс у старшего помощника капитана танкера "Пассат" Николая Владимировича Русова начинался с крупной семейной ссоры.
В письмах с моря домой и дома, возвратившись из рейса, Русов обещал Нине, что уж на этот-то раз стоянка будет долгая, мол, ремонт - и действительно, в одном из рейсов были помяты фальшборта с правой стороны, в другом что-то с машиной случилось - и они вдосталь походят в кино, театр, рестораны; долго, целую вечность, будут вместе! И побывают в лесу, на рыбалке и... Но береговики брали социалистическое обязательство и производили ремонт не за три, а всего за полторы недели. Торопились, ведь танкер возил топливо на промысел. В далеких штормливых широтах дожидались топлива рыболовные траулеры, и экипаж танкера, а значит, и старпом Николай Русов тоже выискивали внутренние резервы и подготавливали свою посудину к выходу в рейс на двое-трое суток быстрее намеченного планом срока. И все никак не получалась длительная, как вечность, стоянка в порту.
И наступил день, когда надо было снова сказать Нине о дне и часе отхода танкера.
- Нинок, - окликнул жену Русов. - Послушай, милая...
- Ешь, ешь. Как суп? - прервала его Нина. - А, чуть не забыла, билеты мне на завтра достали. На...
- Видишь ли, мы завтра уходим, - как бы между прочим, произнес Николай. - А суп чертовски вкусен. Я такого супа...
- Как это завтра? - Лицо у Нины побелело, глаза сузились в две кошачьи щелки. - Колька! Шутишь?
- Нина, какие шутки? Всего и дел-то: сбегаем на юг да у экватора пошастаем. Раздадим рыбачкам топливо, раз-два - туда и обратно.
- Туда и обратно?! А я опять жди да переживай? Да я спать не могу, когда ты в рейсе, чего только не мерещится! То у вас двигатель выходит из строя и ветер песет ваш танкер на камни, то вам в тумане траулер борт пропарывает!
- Камни? Туман?.. Я тебе про это не рассказывал, - пробормотал Николай Русов, вяло шаркая ложкой в тарелке. И это действительно было так: мало ли что случается в каждом рейсе? Но зачем об этом рассказывать жене, напрасно волновать ее? - А суп, я тебе скажу, просто чудо.
- Уж ты такой, молчун! - выкрикнула Нина, игнорируя льстивое замечание Николая насчет супа, и отвернулась. - Колька, я больше не могу. Все эти ожидания, волнения. Все мечтаем, планируем... лес, озеро... Вот билеты на концерт достала.
- Хорошо! Попрошу, чтобы отход отсрочили на неделю. - Русов резко отодвинул тарелку. - Сходим в лес. И на концерт!
- Тебе уже и суп мой не нравится?! - воскликнула Нина. - Ненавижу!
Она выскочила из кухни и так грохнула дверью, что показалось - дом сейчас рухнет и превратится в груду кирпичей и древесного мусора. Ну, дела...
- Коля, гукни по радио, пускай публика очищает танкер, - оказал капитан Михаил Петрович Горин. - Зеленые фуражки топают, закрываем границу.
- Сам вижу, что идут, - сердито отозвался Русов, потому что не любил подсказок, и, выйдя на крыло мостика, окинул взглядом заснеженный пирс. Было морозно, мела метель. Ну Нинка, ах какая ты дрянь! Они так и не помирились. Неужели не придет проводить? Зябко поежившись, Русов вернулся в рубку, включил судовое радио и проговорил в микрофон: - Всем провожающим немедленно покинуть борт судна. Членам экипажа собраться в салоне!
И снова вышел из рубки. Раскачивался, постукивал о борт корпуса танкера парадный трап. Провожающие - матери, жены, дети - покидали танкер и выкрикивали какие-то последние, очень важные слова и советы. А навстречу им поднимался наряд пограничников - офицер и трое солдат. Прибыл и прошел в рубку лоцман. "Нинка, разве так можно?.." Вместе с капитаном Русов отправился в салон, где офицер-пограничник ставил в паспортах отметку "выезд из СССР" и дату. Собрал паспорта, протянул Русову: вот и все. Счастливого плавания! Громко топоча сапогами, пограничники направились к выходу из салона, а Русов проводил их. Трап качнулся и опустел. Русов стоял на нижней его площадке и вглядывался в снегопад: ах Нинка, ну Нинка!
- Вирать? - крикнул сверху от лебедки боцман.
- Вира, - сказал Русов. Лебедка заурчала, и трап пополз вверх. - Стоп! - тут же скомандовал он.
Из снежной круговерти вынырнул "Москвич" с помятым крылом. Этот "Москвич" Николай узнал бы из тысячи других. Хлопнула дверка. Прижимая к себе какие-то пакеты и свертки, Нина кинулась к трапу. Трап пополз вниз, и, не сходя на землю, Николай обнял Нину, стиснул так, что она вскрикнула.
- Прости меня, дуру, - всхлипнула она. - Вот тут свитер, купила вчера, и пирожки...
- И ты прости. Не волнуйся. Сбегаем туда и обратно и... домой...
- Береги себя, Коля. Радируй почаще.
- Николай Владимирович, - послышался из снежной метельностн голос капитана, - пора-пора!
Русов махнул рукой: вира! И трап поехал вверх, а заснеженная земля и лицо Нины вниз. Русов взбежал на палубу, перегнулся через фальшборт. Танкер вздрогнул между его корпусом и пирсом показалась черная, в разводьях нефти щель. Она становилась все шире и шире. Нина стояла на самом краешке пирса, и Русов очень боялся, чтобы она не оступилась в эту черную, холодную воду.
Все в этом рейсе было так, как и в прошлом, и позапрошлом их походе в океан. Та же толчея в проливе Зунд с нахально прущими поперек пути теплоходами-паромами. Те же ревущие над самыми мачтами "Боинги", совершающие посадку на аэродроме Копенгагена. И плотный, насыщенный знобкой влагой и тревожными гудками теплоходов Ла-Манш, а потом мерно и невозмутимо громоздящийся свинцово-фиолетовыми валами суровый старина Бискай... Но в отличие от прошлого рейса в Бискайском заливе не штормило, тут уже весна была в полном разгаре, солнце грело вовсю, и свободные от вахт механики и матросы высыпали на верхний, пеленгаторный мостик загорать.
А потом путь на юг, путь мимо Канарских и Азорских островов, вдоль берегов Африки, из которой горячие ветры несли мельчайший, красный, как перец, песок, скрипевший на зубах; пламенные закаты и стайки пестрых, как стрекозы, летучих рыб из-под форштевня. Некоторые из них падали на палубу танкера, и судовой кот Тимоха охотился на них, а Жора Куликов, юный штурманок, совершавший всего третье плавание на танкере, бегал спасать - кидал их назад, в родную стихию. И ловля золотисто-синих макрелей на троллы - длинные крепчайшие шнуры с блеснами. Их пять-шесть вывешивали с кормы в кильватерную струю. Время от времени на корме слышались радостные крики: попалась! Конечно же, среди восторженных ловцов был и Жорка, и эти рыбины были ему в новинку. Что ж, это хорошо. Моряк должен любить море. В каждом рейсе его должно что-то радовать, он должен узнавать что-то новое о жизни океана, с которым связал судьбу. И должно быть постоянное ожидание какого-то чуда, которое тебе должен преподнести океан. Если ты ничего, кроме заработка, от океана не ждешь, конец тебе как моряку. Каждый рейс станет похожим один на другой, сплетутся они в тягостную череду, потеряет морская работа вкус и звуки, все опаскудеет, обрыднет.
Все на юг, все на юг! Долгий-долгий путь из родного северного полушария в чужое южное. И вахты, политучеба, стенгазета, за которую отвечал Николай Русов, мелкие стычки с капитаном (тот вечно любил делать старпому какие-то подсказки, в которых он не нуждался), и старые кинофильмы в салоне.