Свободной рукой я взял Хансена за запястье, оторвал его руку от моей и прижал ее к столу. Не скажу, что мне это удалось легко - американских подводников, как видно, и впрямь держат на диете с повышенным содержанием белков, но я все же справился, и кровеносные сосуды у меня от этого не полопались. Затем я достал из плаща сложенную газету и положил на стол.
- Вас интересовало, откуда, черт возьми, я узнал, куда вы держите курс? - спросил я. - Просто я умею читать, вот и весь секрет. Это глазговская вечерняя газета, я купил ее в аэропорту Ренфрю полчаса назад.
Хансен задумчиво отер запястье и, ухмыльнувшись, сказал:
- За что вам присудили ученую степень, док? За успехи в поднятии тяжестей? Газета, говорите? Как же вы успели купить ее в Ренфрю полчаса назад?
- Сюда я прилетел. На вертолете.
- Ах вот оно что? Я слыхал - сел тут один несколько минут назад, но это наш вертолет.
- Вот именно, он был сплошь исписан огромными буквами "ВМФ США", - уступил я. - А пилот все время жевал резинку и молился, чтобы скорее вернуться в Калифорнию.
- А вы нашему командиру об этом сказали? - спросил Хансен.
- Он мне не дал возможности и слова-то вставить.
- У него много забот, за всем не углядишь, - объяснил Хансен. Он раскрыл газету и остановил взгляд на первой странице. Ему даже не пришлось искать то, что он хотел найти, - крупный заголовок, набранный двухдюймовым шрифтом и растянувшийся на семь колонок.
- Да вы только поглядите! - не скрывая раздражения и досады, воскликнул лейтенант Хансен. - Скачешь тут на цыпочках, в этой Богом забытой дыре, рот на замке, клянешься - никому-де не слова ни о задании, ни о маршруте, и что же? Открываешь какую-то паршивую английскую газетенку, и тут на тебе - все сверхсекретные сведения черным по белому на целую страницу.
- Вы шутите, лейтенант? - сказал краснорожий, точная копия белого медведя, голосом, который, казалось, исходил из самых башмаков.
- Да нет, не шучу Забрински, - холодно ответил Хансен, - и ты в этом сейчас убедишься, если, конечно, умеешь читать. "Атомная подводная лодка спешит на помощь", - сказано здесь. - Волнующий бросок к Северному полюсу. - Боже правый - к Северному полюсу. И фото "Дельфина". Вот - командир… Господи, так это же я.
Роулингс протянул волосатую лапу и повернул газету, чтобы получше разглядеть расплывчатую, измятую фотографию товарища, сидящего перед ним.
- Ну и ну! А портретик-то так себе, а лейтенант? Хотя, глядите, в этом что-то есть. Главное фотограф все же уловил.
- Да ты ни хрена не смыслишь в фотографии, - вознегодовал Хансен. - Вы только послушайте это: "Сегодня, незадолго до полудня (по Гринвичу), одновременно в Лондоне и Вашингтоне было опубликовано следующее совместное заявление:
"Ввиду того, что на дрейфующей полярной станции "Зебра" возникла прямая угроза жизни людей, и все попытки установить с ними связь с помощью обычных средств потерпели неудачу, командование военно-морских сил США приняло безотлагательное решение направить в район бедствия атомную подводную лодку "Дельфин", которой надлежит установить связь с оставшимися в живых полярниками.
Сегодня рано утром "Дельфин" возвратился на свою базу Холи-Лох, Шотландия, после продолжительных учений в составе военно-морских сил НАТО. Есть основания полагать, что сегодня, около семи часов вечера (по Гринвичу), "Дельфин" под командованием капитана третьего ранга Джеймса В. Свенсона, снялся с якоря.
В настоящем коротком сообщении объявляется о начале отчаянной и опасной спасательной операции, примеров которой не знает ни морская история, ни история освоения Арктики. Шестьдесят часов минуло…"
- Вы сказали - отчаянной, лейтенант? - угрюмо проговорил Роулингс. - Опасной? Капитану нужны добровольцы?
- Не нужны. Я доложил капитану, что опросил весь экипаж - восемьдесят восемь человек, все согласны.
- А меня вы спросили?
- Тебя я, должно быть, пропустил. А теперь, когда говорит старпом, будь-ка любезен заткнуться.
"…Шестьдесят часов минуло с тех пор, как мир потрясла весть о бедствии, постигшем дрейфующую полярную станцию "Зебра", единственную британскую метеорологическую станцию в Арктике. Слабый сигнал бедствия с "крыши мира" принял радиолюбитель из норвежского города Бодо, знающий английский.
Из другого сообщения, которое меньше суток назад принял в Баренцевом море английский траулер "Морнинг стар", явствует, что в результате пожара, случившегося на складе горючего рано утром во вторник и уничтожившего почти целиком всю станцию, уцелевшие люди оказались в крайне отчаянном положении. Запасы горючего и провизии полностью выгорели, и есть все основания полагать, что оставшиеся в живых полярники не смогут долго продержаться при температуре ниже двадцати градусов - минус пятьдесят по Фаренгейту, - которая, судя по свежим метеосводкам, установилась в этом районе в последнее время.
Сведений о том, остались ли целы сборные домики, в которых жили участники дрейфа, не поступило.
Полярная станция "Зебра" начала действовать недавно - в конце лета прошлого года; в настоящее время она, вероятно, находится на 85 градусе 40 минуте северной широты и 21 градусе 30 минуте восточной долготы. То есть в каких-нибудь трехстах милях от Северного полюса. Полярные льды непрерывно дрейфуют по часовой стрелке, и точные координаты станции определить трудно.
В течение последних тридцати часов дальние сверхзвуковые бомбардировщики американских, британских и русских ВВС вели поиск затерявшейся во льдах станции с воздуха. Но, поскольку точное местонахождение "Зебры" неизвестно, а в Арктике в это время года - полярная ночь и крайне неблагоприятные погодные условия, обнаружить станцию самолетам не удалось, и они были вынуждены вернуться".
- Высматривать их было совсем необязательно, - возразил Роулингс. - Я имею в виду визуальный поиск. С аппаратурой, которой нашпигованы современные бомбардировщики, можно обнаружить даже летящую птицу за сотни миль. Радисту станции достаточно было просто постоянно посылать сигналы в эфир - для летчиков это было бы все равно как радиомаяк.
- Может, радист, погиб, - тягостно выдавил Хансен. - А может, у него рация полетела. Или не было горючего - запустить рацию: ведь оно сгорело. Все зависит от источника питания, каким он пользовался.
- Дизель-электрическим генератором, - сказал я. - У него были запасные батареи на никелевых элементах. Может, он бережет их на случай крайней необходимости. К тому же у них есть и ручной генератор, правда, не такой мощный.
- Откуда вы знаете про источник энергии? - бесстрастно спросил Хансен.
- Наверное, вычитал где-то.
- Ну-ну, вычитал… - он бросил на меня невозмутимый взгляд, затем вернулся к газете:
"В сообщении из Москвы, - продолжил он, - говорится, что около двадцати часов назад из Мурманска вышел атомный ледокол "Двина", самый мощный в мире, и сейчас он идет на большой скорости прямым курсом к полярным льдам. Однако специалисты не надеются на успех, поскольку в это время года отдельные массы плавучего льда уже спрессовались в сплошное ледовое поле, непреодолимое даже для такого ледокола, как "Двина".
Единственная слабая надежда на спасение для оставшихся в живых - подводная лодка "Дельфин". Но, судя по всему, шансы на успешный результат у спасательной экспедиции явно невелики. Маловероятно, что "Дельфину" удастся пройти несколько сот миль под сплошным ледовым полем, равно, как и то, что он сможет пробить лед в нужном месте, даже если будет установлено точное место нахождения оставшихся в живых людей. Тем не менее, вполне очевидно, что единственное в мире судно, способное пробиться в заданный район, - это "Дельфин", гордость американского атомного подводного флота".
Хансен прервался и некоторое время читал про себя. Затем он сказал:
- Вот и все. Дальше идет подробное описание "Дельфина" - это мы и сами знаем. И куча всякой забавной дребедени, типа того, что команда "Дельфина" - цвет элиты американского военно-морского флота.
Роулингс, похоже, остался недоволен Забрински, белый медведь с красной мордой осклабился, ловко извлек из кармана пачку сигарет пустил по кругу. Потом, посерьезнев, он сказал:
- Да, собственно, а чего эти чокнутые забыли на "макушке мира"?
- Они же метеорологи, болван, - растолковал ему Роулингс, - или ты пропустил слова лейтенанта мимо ушей? Ты на этом словечке, конечно, язык сломаешь, - снисходительно прибавил он. - Зато лейтенант прожевал его лихо. Запоминай, Забрински, это станция, где изучают погоду.
- Вот я и говорю - чокнутые, - проворчал Забрински. - Какого черта их туда занесло, лейтенант?
- А ты спроси доктора Карпентера, - сухо отрезал Хансен, уставившись в заиндевевшее окно, за которым в сгустившемся мраке кружил серый снег, как будто его холодные глаза узрели где-то далеко-далеко обреченных людей, дрейфующих навстречу гибели в бескрайнем суровом ледовом плену. И потом прибавил: - Я думаю, он знает гораздо больше меня.
- Мне мало что известно, - признался я. - И в том, что я знаю, нет ничего таинственного или ужасного. Для метеорологов Арктика и Антарктика - две крупнейшие области, где формируется климат нашей планеты, именно они влияют на погоду в других районах земного шара. Об Антарктике нам уже все известно, а вот об Арктике мы не знаем практически ничего. Поэтому мы выбираем подходящую плавучую льдину, ставим домики, переправляем туда ученых с оборудованием, и те с полгода или около того знай себе дрейфуют вокруг "крыши мира". У вас, американцев, уже действуют две или три такие станции. У русских, насколько я знаю, с десяток, большей частью они дрейфуют в Восточно-Сибирском море.
- А как они устанавливают эти станции, док? - спросил Роулингс.