На протяжении всех этих пустых и бесконечных лет Двенадцатая Звездная База оставалась для них волшебной игрушкой с рождественской елки, интригующим вращающимся шаром планетоида, поверхность которого усеяна множеством огней. Базу окружала масса готовых к стыковке космических кораблей, роившихся вокруг нее, словно сверкающие электроны вокруг атомного ядра. Она манила к себе словно свет домашнего очага.
Кирк подумал: неужели он виделся со Споком на Двенадцатой Звездной Базе в последний раз?
Кто мог знать, что эта встреча станет последней. Такое Кирку и в голову не приходило. Двенадцатая Звездная База всегда считалась совершенно обычной остановкой в пути. Они имели задание доставить туда пару астрофизиков высокого ранга и оборудование для записи эффектов прохождения блуждающей белой карликовой звезды через так называемое Эриданово Облако, – тот обширный аморфный участок ионных бурь и необъяснимых гравитационных аномалий, который всегда был предметом беспокойства на Двенадцатой Звездной Базе. В тот вечер в баре «Уандер» ему не могла даже в голову прийти мысль о том, что когда, они будут улетать, Спока может не оказаться на борту «Энтерпрайза».
При виде изображения базы на крошечном черном экране у Кирка появилось ощущение, будто он лишился своей правой руки, но все еще по привычке пытается, ею действовать.
Кирк прекрасно помнил, как они сидели тогда в полутемном баре, уютном и очень дорогом. Слышалась негромкая музыка в стиле регтайм, а на губах он ощущал вкус крепчайшего коктейля «Альдебаран». Кирк беседовал с Марией Келлог, старой подругой по академии. Маккой ухаживал за лейтенантом Уху-рой. Спок приехал один – он почти всегда бывал здесь один и, как обычно, не стал ничего пить, сказав, что если бы он хотел напиться, то смог бы купить спиртное куда дешевле в лабораториях «Энтерпрайза», да еще с гарантией высокого качества.
– А если бы ты еще сделал себе внутривенную инъекцию алкоголя, то добился бы гораздо большего эффекта, – вставил Маккой, и Спок строго вскинул брови.
– Я вполне мог бы сделать это, – согласился он преувеличенно вежливым тоном. – но я никогда не мог понять, почему все уделяют так много внимания спиртному, особенно когда находятся в компании незнакомых людей, некоторые из которых уже, возможно, несколько перебрали.
Возле стойки бара, в другом конце комнаты, устроенной в виде пещеры, с глухим стуком съехал со стула математик, специализирующийся по проблемам гравитации.
– И все же ты здесь, – съязвила Ухура.
– Разумеется, – ответил Спок, – где же еще я смогу иметь такую редкую возможность посмотреть на чудеса человеческой природы?
Ухура рассмеялась, и в ее темных глазах сверкнули теплые искорки.
Спок слегка откинулся на стуле, и его силуэт четко обрисовался на фоне красного света, лившегося из большого зала. Он был высок, строен, и когда незаметно наблюдал за причудами людей, слегка напоминал хищного зверька, выслеживающего добычу. Спок здорово умел скрывать свои эмоции.
Кирк уже сотни раз бывал свидетелем такого поведения Спока в часы отдыха. Во время бесчисленных вечеров в гостиной на «Энтерпрайзе», когда Ухура играла на арфе, а мичман Рейли напевал ирландские баллады, Спок всегда оставался сторонним наблюдателем. Обитатель Вулкана, обладающий холодным расчетливым умом, оказался в обществе существ, подверженных различным случайным эмоциям.
Но Спок спасал жизнь Кирка, помогал ему сохранить душевное и психическое здоровье так часто, что Кирк даже не смог бы сказать, сколько именно раз Спок выручил его, ставя себя самого под удар в таких ситуациях, где логика не помогала и не было никакой надежды на спасение, а сам Кирк ни за что бы не выкарабкался. И все это благодаря тому, что по словам самого Спока, вулканцы никогда не поддаются никаким эмоциям.
Мимо прошествовала парочка хокасов, пышно разодетых для одной из своих бесконечных игр.