4. Русские идут!
В отеле "Серебряная Звезда" бережно хранили традиции, сложившиеся во времена покорения Запада. На рассвете постояльцев будил гонг. Повторный удар раздавался через полчаса, и он означал, что в столовой готов завтрак. Степан знал, что его никто не осудит, если он проваляется в постели лишний часок. Но и на кормежку в таком случае можно не рассчитывать. А готовили в "Звезде" отменно.
- Как спалось на новом месте? - скрывая ехидную усмешку под седыми усами, поинтересовался Коллинз, когда Гончар спустился к завтраку. - Говорят, у Хилтона в каждом номере стоит ванна, и перины там в два фута толщиной, это правда?
Степан кивнул, накладывая из общей кастрюли к себе в тарелку жареную фасоль.
- А еще говорят, Хилтон сегодня ночевал у шерифа в участке, - продолжал Коллинз. - Побоялся, видать, сюда перебраться. С такой-то кучей денег. Неужели этот русский и в самом деле вытащил двадцать пять тысяч из кармана? Вы сами это видели, Стивен?
Гончар снова кивнул. Фасоль таяла во рту, и он подумал, что надо было переехать сюда раньше.
- Русский? - переспросил он.
- Ну да, этот сумасшедший князь. Видал я одного русского князя. Он чуть не разорил самое дорогое казино в Мемфисе. Но этот, наш, покруче будет. Посмотрим, за сколько он продаст гостиницу, когда поедет дальше. Больше пяти тысяч ему никто не даст, это уж точно.
- Вы нанесли на карту те высоты, что мы измерили вчера? - спросил Гончар.
- Так точно, сэр.
- Полковник, я же просил вас, - поморщился Гончар. - Никаких "сэров". Я ровно в два раза младше вас.
- Извините, привычка. Возраст не имеет значения. Я работаю на вас, вот и…
- Мы работаем вместе. И в нашей работе вы понимаете больше меня, и больше любого в радиусе тысячи миль. Что вы наметили на сегодня?
- Сегодня нам придется взять с собой помощников. Пора выставлять вехи.
- Думаю, с этой задачей вы прекрасно справитесь без меня. Мне придется весь день заниматься магазином. А работников для вас наберет Гриффит.
Коллинз налил себе кофе и подвинул кофейник к Степану:
- У горожан теперь одна забота - как бы вытянуть из князя побольше деньжат. Что бы такое еще ему продать? Говорят, он простоит у нас не меньше месяца, будет набирать проводников. Если он затеял большую охоту, с ним уйдут все наши помощники. Вся работа остановится. Сами знаете, от лишнего доллара никто не откажется. А у князя этих лишних долларов - море.
- Я придумаю что-нибудь, - пообещал Гончар.
По дороге к своему магазину он миновал несколько лавок, и в каждой с самого утра кипела работа, словно накануне открытия ярмарки. Степана догнал один из его продавцов.
- Доброе утро, мистер Такер! Я так и думал, что сегодня нам придется открыться пораньше!
- Привет, Майк. Ты мог бы не торопиться, твой рабочий день начинается с десяти.
- Сегодня особый день, сэр.
- Только не у нас.
Парень остановился.
- Что же мне теперь, домой идти?
- Раз уж пришел, займись витриной, - попросил Степан, отпирая дверь.
Он закрылся в тесном кабинете управляющего и раскрыл перед собой бухгалтерский журнал. Слушая, как возится за стенкой продавец, он скользил невидящим взглядом по столбцам цифр, но мысли его были далеко отсюда.
С какой бы целью ни прибыл в Маршал-Сити русский князь, в жизни города начнутся перемены. Да они уже начались. Если намечается большая охота, сюда потянутся проводники со всей округи, и не исключено, что среди них будут и те, кто хорошо знал Стивена Питерса. Даже если они и не слышали еще о его новом положении, встречаться с ними небезопасно.
Его отвлек шум за окном. Скрип колес, слитный топот множества копыт, возгласы погонщиков и щелканье кнута - эти звуки не могли оставить его равнодушным. В город входил караван.
Степан встал у окна, немного отодвинув занавеску. По улице тянулась цепочка навьюченных мулов. Всадник в лохматой шапке остановился, поджидая фургон. Он привстал в стременах и гаркнул по-русски:
- Подтянись!
"Где князь, там и свита", - подумал Гончар.
Тент фургона был скроен из трех разноцветных полотнищ. Они выгорели на солнце, вылиняли под дождями и пропитались пылью, но при желании их еще можно было считать красным, голубым и белым.
Увидев цвета российского государственного флага, Степан понял, что русские прибыли сюда вовсе не ради охоты. Скорее всего, это и есть та самая экспедиция Российской Американской компании, о которой его предупреждал Фарбер.
Он задернул занавеску. Возможно, профессор был прав, предлагая ему уйти вместе с этой экспедицией. Там-то Стивену Питерсу точно не грозит случайная встреча со знакомыми. Но сейчас он не мог бросить всё и бежать из города. И бизнес тут не при чем. Гончар знал почти наверняка, что, уехав отсюда, он никогда не вернется. И никогда не увидит Милли.
Над этим можно смеяться, этому можно сочувствовать, это почти невозможно понять - но Степан Гончар верил, что ему не жить без Мелиссы. Он слишком хорошо запомнил те минуты, когда валялся на песке, истекая кровью, и холодный туман окутывал его. Тогда у него не было ни сил, ни желания сопротивляться смерти. Он словно спускался по текучей осыпи, и только далекий женский голос заставил его остановиться. Гончар вернулся к жизни из-за этой девчонки. Точнее, ему было позволено вернуться. Должен же быть в этом какой-то смысл. Можно считать, что он заключил сделку с Тем, Кто решает, умереть тебе или жить. И главным условием сделки было возвращение к Милли.
И когда он залечивал раны, а она сидела у его постели, то не было лучшего лекарства от боли и жара, чем ее прохладная ладонь на его лбу. Ее голос, ее приглушенный смех, ее легкие шаги за стеной - эти звуки казались ему самой прелестной музыкой. Рядом с Мелиссой все начинало сиять теплыми красками, как под лучами солнца. А без нее мир погружался в сумерки. Если бы Гончар не питал отвращения к высоким словам, он мог бы сказать: "Милли, разбойница… Ты - мое солнце, моя жизнь. Я не могу жить без тебя". Но он точно знал, что никогда не сможет произнести столь напыщенную фразу. Пусть даже в ней и нет ни капли лжи…
А за окном все тянулся караван, точно такой же, с какими Гончар десятки раз пересекал горы и пустыни Запада. Разница была только в том, что на этот раз к обычным звукам примешивалась русская речь.
- Кунцев! Где Кунцев! Куда его черт понес!
- Не иначе в кабаке! Ваше благородие, дозвольте за ним сбегаю!
- Я тебе сбегаю! Речкин! Двух караульных оставишь в обозе, с остальными на речку, коней поить! Ваше сиятельство, куда прикажете фуры заводить?
- Что так долго-то, Никита Петрович? - послышался недовольный голос того "иностранца", который прошлой ночью стал владельцем отеля. - Где застряли?
- Виноват, не уследил, Лукашка на горке фургон опрокинул. Слава Богу, не убился никто.
- Располагайтесь в красном доме на площади, Домбровский вас ожидает. Казаков по трое в комнату. Да предупреди, чтоб простыни на портянки не рвали.
- Кунцев! Кунцев, ты где был!
- Да я тут недалеко. Да в лавку заглянул, насчет крупы да муки.
- Крупы? А усы почему мокрые! Смотри у меня, Кунцев, тут тебе не чисто поле, тут какой-никакой, а город, тут не забалуешь!
- Да я, истинный крест, только попробовал!
- Я тебе попробую…
Голоса отдалялись по улице, а в магазине громко звякнул входной колокольчик, и Степан вышел из кабинета, чтобы посмотреть на посетителя.
Русский князь стоял перед прилавком, заложив руки за спину.
- Я зашел, чтобы поблагодарить хозяина этого магазина, - сказал он. - Если б не ваш указатель, мы бы еще долго плутали. Неплохо придумано, поставить посреди степи веху со стрелками. Нью-Йорк - две тысячи миль, Ванкувер - тысяча миль, обувной магазин Такера - тридцать миль.
- Я хозяин, - сказал Гончар. - Рад, что вы не свернули к Нью-Йорку.
- Там нам нечего делать, на Востоке. Но, признаюсь, последняя сотня миль оказалась весьма тяжелой. Ни свежей карты, ни проводника. Пришлось довериться интуиции моего помощника, который почему-то был уверен, что впереди есть город, который еще не нанесли на карты.
- В Америке хватает таких городов. Их незачем наносить на карты, потому что назавтра они могут исчезнуть.
- Надеюсь, ваш городок избежит подобной участи.
Князь с любопытством оглядывал полки, на которых были выставлены сапоги.
- Желаете что-нибудь купить? - спросил Гончар.
Князь кивнул. На вид ему было не больше сорока лет. Когда он снял шляпу, открылся высокий лоб с двумя залысинами. Борода делала его похожим скорее на крестьянина, чем на аристократа.
- Хочу новые сапоги, - сказал он.
- Майк, помоги гостю. - Степан отошел к кассе, чтобы не мешать продавцу.
- Для верховой езды нет ничего лучше настоящих ковбойских сапог, - обрадованно зачастил Майк. - Мы получаем товар от лучших мастеров. Обратите внимание, из какой мягкой телячьей кожи изготовлены голенища. Но при этом - ни единой складки! Голенище останется ровным, как ствол винчестера, сколько бы рек вы не пересекали вброд. А все потому что они прострочены. Видите - швы? Идеальная прямая линия. А колодка жесткая, как сталь, пощупайте! Это бычья кожа.
- Не люблю жесткую колодку, - сказал князь, с силой тиская носок предложенного Майком сапога.
- О, это она только сверху жесткая, чтобы защитить вашу ногу! А изнутри она очень мягкая и податливая! Надо только первые два-три дня надевать сапоги мокрыми, пока будете разнашивать, и кожа растянется как раз по ступне!
- Сколько стоят вот эти, красные?
- Тридцать долларов, сэр.