* * *
Суд и в самом деле состоялся назавтра.
Был он скорый, судейские задавали вопросы явно с намерением быстрее покончить с этим неприятным делом и отправится пить вино и играть в бридж…
Питер односложно отвечал, но спрашивали его не часто…
Лишь однажды произошла заминка, когда слово взял барристер Роу – было упомянуто что де Питер не имел никакой "каперской грамоты" и капером быть не мог (и в самом деле не мог – да и зачем ему?).
Тут Роу явно от безделья встал, и спросил у судьи Харриса.
– Милорд, прошу вас объяснить разницу между пиратом и капером.
– Капер располагает свидетельством, выданным правительством его страны на время войны, и поэтому по закону является военнослужащим. Пират – грабитель и преступник, он грабит с разрешения одного Повелителя Тьмы Сатаны, – важно пояснил судья.
– Что ж. Прошу высокий суд извинить меня за задержку. Защита закончила.
– Отлично! Тогда можно и нам заканчивать, – лицо Харриса приобрело довольное выражение, и он радостно осклабился. – Мы удаляемся на обед и обдумывание приговора. Заседание возобновится сегодня в четыре часа дня. Отведите его в тюрьму.
Чтобы не возиться лишний раз с кандалами, тюремщик отправил Питера в маленькую камеру наверху.
В ней его продержали пару часов – не дав даже воды.
Потом свели по темной лестнице в зал, наполовину заполненный скучающей публикой.
…Встать – суд идет!
Не дожидаясь пока охранник пнет его, Питер поднялся.
– Обвиняемый, – торжественным голосом начал судья. Сегодня, мммм апреля, одна тысяча шестьсот…бу-бу-бу года колониальный суд Ямайки под председательством …сэра бу-бу-бу, эсквайра, рассмотрев доказательства… бу-бу-бу … неопровержимо установил, что вы составили подлый заговор с целью грабежа, воровства и пиратства. Во исполнение сего адского плана вы по гнусному наущению Врага Рода людского украли вверенный вам груз и отдали его неведомым нам сообщникам. Тем самым вы содействовали пиратским действиям и грабежам кораблей и имущества подданных Его Величества и иных торговых народов бу-бу-бу… Именем короля Карла Стюарта, да хранит его Господь, и властью данной им, суд признает вас виновным, и вы осуждены… бу-бу-бу…
Голос старого сморчка Харриса доносился до него как из под земли…
Достоин смертной казни…
– Но вот что я скажу – скрипучий баритон судьи вдруг зазвучал в ушах капитана явственно – словно из ушей вытащили вату.
– Виселица – ваш дом родной, но она слишком хороша для вас. Я заменяю смертный приговор вечными каторжными работами. Вы будете проданы как последний негр, ибо сами вычеркнули себя из числа благородной расы цивилизованных людей… Уведите!
Когда Питера выводили из зала, он услышал как какая-то расфуфыренная леди злобно фыркнула и в досаде взмахнула рукой.
– Боюсь, достопочтенный судья допустил ошибку. Ему следовало приговорить этого вора и злодея к сожжению на костре.
* * *
Под утро Питеру Блейку приснился родной Портленд. Небогатый дом, в котором он рос, почти не видя отца, месяцами пропадавшего в море. Мать, постаревшая прежде времени от волнений и тревог жены моряка, брат и две сестры… Где они теперь? Он покинул этот дом в двенадцать лет, поступив юнгой на корабль друга отца – Эрдвина Джоли, а потом – и на отцовскую "Чайку"…
Он не был на похоронах матери, не был на свадьбе сестры, брат тоже выбрал судьбу без него… Семьи можно сказать нет – брат невесть где. Сестра, слава богу, сейчас замужем за голландским купцом, живет если не припеваючи, то вполне безбедно. Наверное хорошо что они не узнают… Ну а он… Что ж, ему тоже выпала не худшая доля. Сколько раз он мог бы потонуть в пучине? Сколько народу вообще не доживают до его лет – двое его старших братьев умерли еще малышами?
Хотя конечно горько будет честному человеку страдать без вины и умереть под кнутом как последнему черному рабу. Если подумать – рабу легче. На него, бедолагу, ошейник надел такой же дикарь как он – варварский злобный царек. А его, Питера Блейка осудили почтенные люди в париках и мантиях – причем зная что он не виновен…
Блейк не был слабаком… Но в каждом даже самом крепком и храбром мужчине живет маленький мальчик, и теперь этот малыш готов был разрыдаться. Но малыши могут пожаловаться маме или отцу – а тут в этом сером склепе пустить слезу можно было лишь на глазах скотов-надсмотрщиков, да еще крыс – вон одна из них, по хозяйски усевшись на полу, вытянула в его сторону дрожащий нос…
По коридору время от времени топотали шаги охранников, иногда кто-то из них заглядывал в камеру – не сбежал ли арестант?
Потом до погрузившегося в мутный полусон Питера донесся негромкий разговор.
– Ну ты ж давно тут стоишь, отдохни…"
– Да уже почти сутки, Фокс. Но ты ж пойми, я не могу – служба!
– Разве я против службы? Посидишь в кордегардии, посмотришь – должен же кто-то смотреть – не идет ли кто? А я покараулю пока тут, потом тебя разбужу. – Я тебя выручу, ты меня выручишь в свое время.
– Уф, спасибо, приятель! Плетку если хочешь возьми…
– Да не надо – ненадолго же…
Потеряв интерес к разговору, Блейк опять задремал, и обратно его вернул в реальный мир скрежет петель – какую-то камеру по соседству отперли. Послышалась быстрая перебранка шепотом, а потом лязгнув, повернулся ключ в замке и капитанского узилища. Привстав, Питер с удивлением обнаружил что загораживая собой проход стоит и смотрит на него никто иной как его сосед Джон. За его спиной маячил еще кто-то – и Блейк с удивлением узнал в нем одного из тюремщиков, виденного мельком…
– Тише! – предупреждая его изумленный возглас прошипел Джон. Вставай и пошли – или оставайся – но только быстро!
Понимая что каким-то непонятным чудом он спасен, и одновременно – что время для вопросов сейчас неподходящее, Питер вскочил, и покинул камеру, последовав за надсмотрщиком и Джоном.
В конце коридора оказалась старая дверь за которой обнаружилась темная лестница спускавшаяся вниз.
Надсмотрщик отпер ее одним из висевших на поясе ключей, и они спустились при свете свечи в его фонаре.
Они вышли на заднем дворе тюрьмы между старых телег и ящиков…
Старясь ступать бесшумно все трое двинулись к ограде, где у ворот в сторожке мерцал огонек масляного светильника.
На цыпочках надсмотрщик подкрался к окошку, забранному мутноватым стеклом в деревянных переплетах.
– Все в порядке, – сообщил он поворачиваясь к узникам. Старый Борн храпит как сурок зимой.
Джин с белладонной – самое хорошее снотворное – уж поверьте мне парни! Трижды на моей памяти таким пойлом глушили охрану – ну а сейчас я постарался.
"QUIS CUSTODIET CUSTODES?"вспомнил Питер застрявшее в голове со времен школьной латыни.
Отодвинув засов, они выскользнули через боковую калитку, не забыв плотно прикрыть за собой створку – чтобы распахнутый вход в тюрьму не вызвал подозрение у случайных прохожих – и углубились в лабиринт окраинных лачуг Порт-Ройяла.
Недолго проблуждав, они вышли на окраину города…
Навстречу им из зарослей, старясь не шуметь, выбрался человек – и не успев толком испугаться Питер с изумлением узнал в нем своего боцмана.
– Билл?? – только и выдохнул он. Ты?
– Да, капитан, – кивнул Тернер. Куда же мне еще деваться?
– Тут, джентльмены, наши пути расходятся, – сообщил надсмотрщик. Вам туда – он махнул рукой в сторону затянутых ночной дымкой гор, а мне в порт – скорлупка моего свояка выходит в море с часу на час…
И повернувшись, скрылся за заброшенной полуразвалившейся хижиной.
Питер подумал что так и не узнал его имени…
– Прежде чем ты решишь – какой толщины свечу поставить во здравие старого Эдди Мерфи, который нас сюда привел, имей ввиду что ему за мою свободу было заплачено двести фунтов, – это была первая фраза сказанная Окороком за время их бегства. – Тюремная крыса просто сообразила что таких денег ей и в пятнадцать лет не заработать со всеми взятками и поборами – и решила что служить королю дальше смысла нет. Кстати – за твою свободу между прочим я доплатил пятьдесят фунтов – так что можно сказать я тебя купил, не хуже чем если бы тебя вывели на рынок и продали плантаторам!
– Но зачем? – Питер по прежнему ничего не понимал.
– Зачем я удрал из тюрьмы? – пошутил спутник. А будто сам не понимаешь?
– Нет – зачем я вам нужен?
– Уж не за твои красивые глазки, парень, – вновь ухмыльнулся в бороду Джон. Просто – у меня тут неподалеку в бухточке стоит как и у чертова сына Мерфи маленькое суденышко. И на нем был бы нелишним штурман – чтобы доплыть в одно веселое местечко…
– И куда же? – брякнул все еще пребывающий в растерянности Питер. Сумма заплаченная Джоном поражала воображение – четверть тысячи фунтов! Такие деньги не всякий адмирал получает! Не у всех помещиков такой доход! Его отец за всю жизнь не накопил столько!