Книга "Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ" приведет в восторг поклонников легендарного "Острова Сокровищ", которые мечтают снова встретиться с героями Стивенсона и узнать, что осталось "за кадром" его повествования. Предыстория любимых персонажей - и их новые приключения. Правда о том, кто и когда зарыл на острове Сокровищ "пиастры капитана Флинта", путь к которым указан на карте Билли Бонса. Вкусный пиратский колорит, острый сюжет и незабываемый главный герой - Одноногий Джон Сильвер, самый прославленный и обаятельный образ "джентльмена удачи" в мировой литературе!
Содержание:
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Я - СИЛЬВЕР 1
ГЛАВА ВТОРАЯ. ЧЕРНЫЙ ДЖОН 3
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. НА БОРТУ "ЛИНДЫ-МАРИИ" 8
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. МОЛЧАЛИВЫЙ ДРУГ 12
ГЛАВА ПЯТАЯ. ИСПАНЕЦ, КОТОРЫЙ ТОНУЛ ДВАЖДЫ 15
ГЛАВА ШЕСТАЯ. МЭРИ 18
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ВЫКУП И ГЕНРИ СМИТ 23
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. КУРС НА ЛОНДОН 26
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. КАПИТАН СИЛЬВЕР 29
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. СОЛОМОН И КОМАНДА 31
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. СОЛОМОНОВ СУД 34
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ПРОКЛЯТИЕ ЧЕРНОГО ДЖОНА 36
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЦЕРКОВЬ И ПИСТОЛЕТЫ 37
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ДОСТОЙНОЕ ЧТЕНИЕ 39
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. КАПИТАН ПИЧ 42
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ШТУРВАЛ 43
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. СОКРОВИЩЕ 44
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. БРИСТОЛЬСКИЙ ТРАКТИР 46
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ДОКТОР ЛИВСИ 48
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. ТАЙНА 49
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. СВЕДЕНИЕ СЧЕТОВ 51
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. КОРАБЕЛЬНЫЙ ТОВАРИЩ 56
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА 58
Примечания 59
Эдвард Чупак
Джон Сильвер: возвращение на остров Сокровищ
Посвящается Марии - одной ей навсегда
Большое спасибо Дженнифер Гейтс и Мэри-Бет Чаппел из "Захари Шустер Хармсуорт" за советы и наставления,
Особо признателен Джону Парсли из "Томас Данн букс" за то, что он не дал мне сбиться с дороги.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Я - СИЛЬВЕР
Я - Сильвер, и никто в этих водах не смеет тягаться со мной. Никто, сэр. Ни ты, ни Квик, ни Смит и ни Ганн, Бонс или Черный Джон. Ни чертов Пью. Ни Кровавый Билл. Ни Соломон и ни Джим Хокинс.
Ты пустил Смоллетта и моих людей на корм рыбам - что ж, весьма милосердно с твоей стороны, ведь позже они перемерли бы от лихорадки.
Я знаю, что ты скажешь своему Георгу, этому горе-корольку, который платит тебе жалованье за кровавые рейды. Доложишь, будто захватил меня врасплох на каком-нибудь райском острове, и нипочем не признаешься, что Смоллетт, рухнув с марса-рея, на полпути к кабестану зацепился за ванты и узрел твой корабль, идущий на нас. Смоллетта тогда подвесило вверх тормашками. Ему, наверное, привиделось, что твой фрегат бороздит рулем небо, полоща в волнах паруса.
А мы наскочили на риф.
Слышал, Георг любит романы, так расскажи, что Смоллетт увидел корабль-призрак, - порадуй убогого.
Нет, это не рай. Это - Южные моря. Рай там, где шторм сотрясает весь корпус и сдирает обшивку, плещет морской пеной тебе в глаза. Рай не знает пощады. Дождь лупит так, словно хочет стереть в порошок, и заставляет бояться за жизнь. Мокрый шкот выскальзывает из рук, обдирая в кровь ладони. Идешь галсами против ветра и перекидываешь паруса до тех пор, пока руки не начинают отваливаться. Виснешь на планшире, чтобы не оказаться в пучине. Там, в глубине, рая нет ни на йоту - только Старый Ник и его подручные с кнутами, горящими головнями и пучеглазыми отпрысками.
Что может быть лучше, чем карабкаться по снастям или седлать бушприт? Последний соленый бродяга, достойный своей серьги, предпочел бы отправиться рыбам на корм, нежели застрять на суше.
Я сверился с картой и готов порадовать тебя новостью, что "Линда-Мария" наткнулась на рифы острова Роз, когда ты возник перед нами из дождя и тумана. Ты наверняка захочешь отметить его название в судовом журнале для представления отчета королю. Так что своим поражением я обязан не вам, сэр, а рифу - его заслуга. Дело было, между прочим, в январе, а год шел тысяча семьсот пятнадцатый. Мне это не важно, а тебе скажет о многом. Ты так долго меня искал… хотя и не дольше, чем остров Сокровищ.
Ах да, Библия. Надо было начать все с нее. Что это будет за рассказ, если я не упомяну о книге, которую Эдвард мальчишкой принес на корабль? Она прокладывала нам курс; за ней мы следовали с юности до седых лет, пытаясь разгадать ее тайны.
Мне сразу стало ясно, что в ней сокрыта загадка - едва я открыл первую страницу и увидел слово "кровь", написанное прямо под заголовком. Не каждому придет в голову писать в Библии "кровь", да еще красными чернилами. Прочие заметки были сделаны черными, как душа писца - на мой вкус, славнейшего малого в мире.
Я взвесил книгу в руке, забрав у Эдварда прежде, чем тот затребовал ее обратно. Она не умещалась на ладони, зато оттягивала руку - столько хитрости и обмана в нее заложили, Переплели ее основательно, в кожу, чтобы сберечь тайны, сокрытые на страницах. Такая вот старая Библия - хотя почти столетней давности, местами потертая, с истрепанными от частого разглядывания страницами, но упорно хранящая проклятые секреты.
К бурным проявлениям чувств я не склонен, но Библию Эдварда держал бы у сердца за ее подлость - даже если бы не раскрыл всех загадок.
"Кровь", - нацарапал в ней первый из негодяев. "Кровь" - оставил он в завещание потомкам. "Кровь" - точно семя плевела посадил в Эдемском саду. "Кровь", - вывел он бережно, как эпитафию самому себе.
А над этим багряным словом красовалась заставка из вензелей, которую я привожу здесь по памяти, поскольку не в силах забыть зловещего шедевра.
Ниже, под заставкой и кровавым словом, писец оставил число "1303", которое я сначала принял за дату рождения или смерти владельца, а может, год, когда он замыслил свое злодеяние.
Затем, еще ниже, насмешник оставил признание, бесконечно коварное в своей простоте. Он написал: "В 41 метре от основания я спрятал 6 деревянных ящиков, крытых слоновой костью, целиком пустых, и одно примечательное сокровище, завернутое в грубый холст, на глубине менее 2 метров и, самое большее, 87 метров в разбросе". Небывалая добыча: золотая россыпь в 87 метров шириной! Конечно, мы исходили все моря вдоль и поперек, разыскивая ее, побывали в краях, где живут людоеды, и в краях, где свирепствует лепра, проплыли сквозь бури и шквалы, сквозь ливень и град, и, куда бы ни держали курс, смерть неслась за нами по пятам, Она даже сейчас крадется следом - вон, Притаилась за кормой и ждет..
Для начала я вспомню только одну загадку из тех, что хранит и себе книга. Загадка эта как нельзя лучше подходит к первой главе моего повествования и в переводе с латыни призывает читателя быть благосклонным к новым начинаниям. "Audacibus annue coeptis". Наш затейник начертал ее дважды: один раз - на последней странице Библии, другой раз на обугленном стволе дерева с острова Сокровищ, расколотом молнией. На все руки был мастер.