В том 11 знаменитой "Библиотеки приключений" входят приключенческие повести мастеров жанра Василия Ардаматского ("Я 11–17", "Ответная операция") и Николая Томана ("Что происходит в тишине", "Взрыв произойдет сегодня", "В погоне за Призраком", "Made in…").
Сборник включает также статьи Сергея Баруздина и Владимира Беляева об авторах.
СОДЕРЖАНИЕ:
Василий Ардаматский. "Я 11–17"
Василий Ардаматский. Ответная операция
Сергей Баруздин. Василий Ардаматский
Николай Томан. Что происходит в тишине
Николай Томан. Взрыв произойдет сегодня
Николай Томан. В погоне за Призраком
Николай Томан. "Made in…"
Владимир Беляев. Николай Томан
Художник: А. Лурье.
Оформление: Ю. Киселева.
Содержание:
Василий Иванович Ардаматский - Ответная операция - Николай Владимирович Томан - В погоне за Призраком 1
ВАСИЛИЙ АРДАМАТСКИЙ - "Я 11–17" - Ответная операция 1
НИКОЛАЙ ТОМАН - Что происходит в тишине - Взрыв произойдет сегодня - В погоне за Призраком - "Made in…" 56
Василий Иванович Ардаматский - Ответная операция
Николай Владимирович Томан - В погоне за Призраком
ВАСИЛИЙ АРДАМАТСКИЙ
"Я 11–17"
Ответная операция
"Я 11–17"
1
Шла к концу последняя военная зима. Наши войска уже пробивались к Берлину, а здесь, в глубоком тылу советских войск, оставался этот мешок, набитый гитлеровскими дивизиями, и не затихая шли упорные бои. Вполне боеспособные, хорошо вооруженные дивизии, не сумев предотвратить свое окружение, теперь проявляли большую стойкость и военное искусство. На первых порах им сильно помогало и то обстоятельство, что в их распоряжении были порт и открытая морская дорога в Германию, - они оттуда получали вооружение и боеприпасы.
И все же узел постепенно стягивался, и положение окруженных становилось все хуже и хуже. Перестали приходить транспорты из Германии - гитлеровской ставке было уже не до этих окруженных дивизий. О контрнаступлении из мешка немецкое командование больше не думало. У него появились совершенно иные заботы.
…Оттепельной мартовской ночью солдаты разведроты капитана Дементьева, вернувшись из ночного рейда, приволокли гитлеровского офицера. Он оказался штабным капитаном с красивой фамилией Эдельвейс.
Разбудили Дементьева. Спросонья покачиваясь, он шел в домик штаба и с досадой думал, что ему предстоит сейчас допрашивать еще одного истерика. Весь вопрос только в том, какая истерика у этого: "Хайль Гитлер" или "Гитлер капут"? Дементьева одинаково раздражали и те и другие, он не верил ни тем ни другим.
Немецкий офицер спокойно, но с любопытством рассматривал Дементьева, пока тот знакомился с отобранными у него документами. Просматривая их, Дементьев задал немцу несколько вопросов, и его уже в эти первые минуты допроса поразило, как спокойно отнесся гитлеровец к своему пленению. Держался он совершенно свободно, охотно отвечал на вопросы.
- При каких обстоятельствах вы взяты в плен?
Капитан Дементьев всегда любил задавать этот вопрос. Ответ пленного было интересно сопоставлять с тем, что уже было известно из рапорта разведчиков.
- При самых обыденных. - Немец грустно улыбнулся. - Я возвращался с передовых позиций, в моем мотоцикле заглох мотор. Я разобрал карбюратор, а собрать его мне помешали ваши солдаты. Вот и все…
- Видно, война в том и состоит, - усмехнулся Дементьев, - что солдаты обеих сторон мешают друг другу жить. Но согласитесь, что мои солдаты для вас избрали помеху не самую тяжелую.
- О да! - Немец засмеялся, но тут же улыбка слетела с его лица. - Но, вероятно, эта самая тяжелая помеха ожидает меня теперь?
По напряженному взгляду немца Дементьев понял, что он спрашивает серьезно.
- У нас пленных не расстреливают.
- О да! Их вешают.
- Это зависит от размера вашего преступления перед нашим народом, - сурово и чуть повысив голос, сказал Дементьев.
- Но, говорят, самым страшным преступлением у вас считается принадлежать к партии Гитлера. Не так ли? А я как раз убежденный национал-социалист. С тысяча девятьсот тридцать седьмого года.
- Убежденный? - Дементьев с хитрецой смотрел в глаза немцу. - Убежденные выглядят не так и ведут себя иначе.
- Поминутно кричат: "Хайль фюрер!"?
- Или "Гитлер капут".
Немец засмеялся, откинувшись на спинку стула. Вместе с ним смеялся и Дементьев.
- Вы не лишены остроумия, - сказал немец. - Между прочим, вы говорите по-немецки, как истинный берлинец. Откуда это у вас?
- Мой отец много лет работал в советском торгпредстве в Германии. Я вырос в Берлине.
- Берлинский акцент, как след оспы, вытравить нельзя. - Немец помолчал, затем пытливо посмотрел на Дементьева: - Приятно, капитан, выигрывать войну? Такую войну!
- Очень! - искренно ответил Дементьев.
- Верю, верю, - грустно произнес немец. - Мы ведь это тоже переживали.
- Правда, несколько преждевременно, - заметил Дементьев.
В глазах у немца сверкнул и тотчас погас злой огонек. Он опустил голову, плечи его обмякли, и он тихо сказал:
- Да, сорок пятый год - это не сорок первый.
И как только он это сказал, Дементьеву словно плеснуло в лицо огнем. Он быстро спросил:
- Где были в сорок первом?
От совершенно нового, сухого и злого голоса немец сразу подтянулся. Он, вероятно, понял ход мыслей советского офицера и ответил четко, по-военному:
- Брест - Минск - Смоленск - Вязьма. Здесь зимовал. - Немец помолчал и прибавил: - В ту зиму и произошло крушение победоносных иллюзий. Дальше была уже служба, чувство долга, словом, работа. Частный успех. Частное поражение. А история войны делалась уже помимо нас.
- Однако сейчас ваши дивизии сидят в мешке и не спешат сложить оружие. На что надеетесь?
- Я же сказал: служба. Когда лучше не размышлять и не спрашивать.
- Вы верили в возможность контрнаступления из мешка?
- Нет. Но такой приказ, насколько мне известно, в начале окружения готовился. А теперь делается нечто противоположное. Говорят, нас должны эвакуировать отсюда морем и перебросить на защиту Берлина.
Дементьев понимал всю важность этой новости, но спросил как только мог небрежно:
- Это слух или приказ?
- Скорей всего, приказ.
За окнами домика, где происходил допрос, прозвучал автомобильный гудок, послышались мужские голоса, смех. Хрипловатый басок весело спросил:
- Где тут ваша дичь?
Немецкого капитана увезли в штаб армии. Как только машина отъехала, Дементьев позвонил своему непосредственному начальнику полковнику Довгалеву и сообщил ему новость об эвакуации войск из мешка.
- Да, такие сведения у нас есть, - подтвердил полковник. - Спасибо.
Ни полковник Довгалев, ни Дементьев в это время не думали о том, что уже утром им придется встретиться специально для обсуждения именно этого вопроса и что их разговор станет началом новой страницы в военной биографии Дементьева.
2
Полковник Довгалев говорил, шагая по кабинету. У окна он останавливался, умолкал и несколько секунд смотрел, как мокрые хлопья снега падали и таяли на черной спине стоявшей под окнами автомашины. Потом он круто поворачивался и снова начинал говорить, шагая к противоположной стене. Не первый год Дементьев работал с полковником, прекрасно знал этого сурового человека и теперь видел, что Довгалев волнуется.
Дементьев неудобно сидел в низком, глубоком кресле. Он просто не привык пользоваться такой мебелью, не знал, куда девать ноги, вдруг ставшие непомерно длинными. Это раздражало, хотя все, что он слышал, радовало его смелое солдатское сердце.