Ответная операция - Василий Ардаматский

Действие повести "Ответная операция" разворачивается в Берлине вскоре после войны. Ее герои - наши разведчики.

Содержание:

• Часть первая 1

• Часть вторая 24

Василий Иванович Ардаматский
Ответная операция

Часть первая

1

С высоты сегодняшнего времени полезно оглядываться назад, в прошлое: это помогает лучше видеть и понимать результаты борьбы миролюбивых сил планеты против сторонников войны, как "горячей", так и "холодной".

Наша память - тоже оружие в этой борьбе…

Война - позади.

Берлин пережил три тяжелых послевоенных зимы и готовится к четвертой. Но выглядит он почти так же, как в мае сорок пятого года - сильно разбит и весь обуглен. Обрушившееся на него пламя гнева народов было яростным и беспощадным…

Кроме того, Берлин живет такой жизнью, какой не было ни у одного города нашей планеты за всю историю человечества. Он рассечен на четыре части, и в каждой - своя военно-оккупационная власть и свои порядки. Хотя считалось, что жизнь города объединяет Межсоюзническая комендатура из военных представителей СССР, Америки, Англии и Франции, на самом деле уже давно комендатура превратилась в место бесконечных и безрезультатных споров между представителями советского командования и представителями Запада, которые, все меньше стараясь это скрыть, добивались окончательного раскола Германии на две части.

Разъединение страны уже проявлялось и в самой жизни немцев. В советской оккупационной зоне делалось все для того, чтобы немецкий народ прочно вступил на путь мирной демократической жизни. В то же время три западные оккупирующие державы делали все, чтобы превратить Западную Германию в свою военно-политическую базу для авантюр против миролюбивой политики Советского Союза и против демократической жизни Восточной Германии.

Осень сорок восьмого года, когда начинаются события нашего рассказа, была особенно напряженной…

2

Гром среди ясного неба вызвал бы меньшее удивление, чем это событие. Лейтенант Кованьков, Алеша Кованьков, бежал из Восточного Берлина в Западный и попросил там политического убежища. Это было невероятно. В это невозможно было поверить. Ясно было одно - с лейтенантом что-то случилось.

В штабе расположенной в Берлине советской воинской части стол Кованькова стоял пустой. В полдень офицеры штаба, сгрудившись у приемника, слушали повторное сообщение западноберлинской радиостанции о побеге советского офицера Алексея Кованькова. Оттого что диктор говорил на плохом русской языке, еще труднее было поверить в то, что он сообщал.

Передача окончилась. Заиграл джаз. Все смотрели на пустой стол Кованькова.

- Не верю. Не верю, и все, - тихо произнес капитан Радчук. Он был не только непосредственным начальником, но и другом Кованькова. Шили в одной квартире.

- Он ночевал дома? - спросил майор Звягинцев.

- Часов до девяти мы играли с ним в шахматы… - Капитан Радчук сморщил лоб, припоминая, как все было. - Потом он сказал, что хочет снести прачке белье… Возился в передней с чемоданом. Кто-то позвонил ему по телефону… Вскоре я услышал, как хлопнула дверь.

- Он ушел с чемоданом? - быстро спросил Звягинцев.

- Не знаю. Я в это время уже лежал в постели. Болела голова, я принял пирамидон и вскоре уснул.

- А утром? Вы же всегда на работу ходили вместе.

- Обычно мне приходилось его будить. А тут он еще вечером предупредил меня, что встанет завтра очень рано. Сказал, что ему надо сходить за посылкой в гостиницу, где остановился приехавший из Москвы земляк.

Майор Звягинцев пожал плечами:

- Странно… очень странно.

- Не верю, не верю, и все, - упрямо повторял Радчук. - Кованьков убежал, попросил убежища! Чушь!

- И все же факт остается фактом: его нет. - Лейтенант Уханов кивнул на пустой стол Кованькова. - Ведь всего год, как он у нас в штабе. Разве мы его так уж хорошо знали? Как говорит майор Звягинцев, анкета - это еще не примета.

- Да бросьте вы, ей-богу! - возмутился Радчук. - "Анкета, анкета"… Вы же знаете, что он просто хороший парень, всей душой - советский. У него невеста в Москве.

- Вековать этой невесте в девках, - нехорошо усмехнулся Уханов.

Не до работы было в этот день. Все в штабе только делали вид, что работают. В два часа дня майор Звягинцев вызвал к себе всех офицеров отдела, в котором работал Кованьков.

Кроме майора, в кабинете были две стенографистки и незнакомый человек - коренастый, белобрысый, в хорошо сшитом штатском костюме.

- Поговорим, товарищи, о Кованькове. Скажем все, что мы о нем знаем и думаем. - Майор кивнул на стенографисток. - Под стенограмму. Так надо… Кто первый? Может, вы, Радчук, как его друг, так сказать?

- Почему "так сказать"? - Радчук встал. - Я действительно друг Кованькова, и мне нечего прибавить к тому, что вы уже слышали.

Стенографистки, держа наготове ручки, бесстрастно смотрели в свои тетради. Незнакомый штатский, сидевший в стороне на диване, сказал:

- Дайте, капитан, общую характеристику Кованькову.

- Лейтенант Алексей Гаврилович Кованьков, - заговорил Радчук скучным, рапортующим тоном, - двадцать пятого года рождения, комсомолец, верней - уже кандидат партии, является, на мой взгляд, политически развитым и хорошо подготовленным к службе офицером. Лейтенант Кованьков…

- Не то, не то! - Человек в штатском поморщился. - Вы, если можно, по-человечески.

Радчук уловил в его просьбе дружеское участие к судьбе лейтенанта и заговорил совсем по-другому. Из его слов вырастал знакомый всем облик Алеши Кованькова, которого в штабе успели полюбить и за его добросовестную работу, и за веселый нрав, и за то, что он всем был хорошим товарищем. Родился он в Москве, в семье учителя. Окончив десятилетку, пошел в военное училище. Затем получил назначение в оккупационные войска. Хорошо владел немецким языком и потому сразу был взят в штаб, ведающий связями с временными демократическими органами управления одного из районов Восточного Берлина…

Радчук кончил говорить и попросил разрешения сесть.

- Одну минуточку, товарищ капитан, - снова обратился к нему человек в штатском. - Вы сказали, что Кованьков не так давно подружился с немецкой девушкой. Вы ее знаете?

- Знаю, - немного смутясь, ответил Радчук. - Ее зовут Рената.

- В каких отношениях был с ней Кованьков?

- В очень хороших, - быстро ответил Радчук.

- Это не ответ.

- Повторяю - в очень хороших, и это самый точный ответ на ваш вопрос.

- Не был ли Кованьков влюблен в эту Ренату?

Радчук подумал и ответил:

- По-моему, к этому шло.

- Но вы только что говорили, что у Кованькова в Москве невеста?

- Совершенно верно, но… - Капитан на секунду замялся. Разозлившись на свое замешательство, он энергично продолжал: - Это, товарищи, очень сложное дело. Согласитесь, что третий человек не может быть достаточно хорошо об этом осведомлен. Кованьков однажды поделился со мной… Я не знаю, имею ли я право…

- Имеете, - твердо произнес штатский. - Больше того, обязаны!

- Говорите, говорите, - попросил майор Звягинцев.

- Когда Кованькова назначили сюда, невеста потребовала, чтобы он подал рапорт об отмене приказа по семейным обстоятельствам, и предложила тут же оформить брак. А Кованьков решил иначе. Он подумал: не дело, чтобы семейная жизнь офицера начиналась с отмены воинского приказа. Он уехал в Берлин. Позже услужливые товарищи написали ему из Москвы, что его невеста там не скучает. Да и сама она тоже написала ему об этом, я это письмо читал. Кованьков показывал. Очень нехорошее, очень злое письмо… Ну вот… А полгода назад он познакомился с Ренатой. Она работает, кажется, в библиотеке. Меня он с ней познакомил тоже примерно полгода назад. Она показалась мне симпатичной и серьезной девушкой.

- От других он это свое знакомство скрывал?

- Очевидно. Меня он, например, просил никому об этом не говорить. Вы же знаете, такие дела у нас не поощряются…

- У меня вопросов больше нет.

Потом говорили другие. Все они отозвались о Кованькове хорошо.

Машинистка отдела Галочка, говоря, так разволновалась, что на глазах у нее выступили слезы:

- Алеша был чудесный, ну просто чудесный… Прямо безобразие думать о нем плохо… Мы… - Она не договорила, выхватила из сумочки платок и прижала его к глазам.

- Если можно, без этого… без сырости, так сказать… - тихо произнес майор Звягинцев.

3

Офицеры вышли из кабинета. Майор Звягинцев и штатский остались вдвоем. Несколько минут они молчали.

- Ну, что вы скажете, товарищ Рычагов? - спросил наконец майор.

- Дело сложное… - задумчиво произнес Рычагов, вставая с дивана. - Запишите на всякий случай мой телефон. Добавочный 33-07.

- Дал вам что-нибудь этот разговор?

- Конечно. Известно, по крайней мере, что за человек этот ваш Кованьков.

Вскоре Рычагов уже докладывал о том, что произошло в кабинете майора Звягинцева, своему начальнику - полковнику Семину. Полковник, грузный мужчина с болезненно-отечным лицом, слушал внимательно, изредка утвердительно кивал крупной, до блеска выбритой головой. Когда Рычагов закончил доклад, полковник долго думал, потирая голову ладонью, потом сказал: