- Только в этом идеальном раскладе Мэри так бы в своём лагере и парилась, каменный мол возводила бы в кандалакшском порту. Так что, командир, лично я и не расстроился совсем.
Весело горел крохотный костерок. Шашлыки из оленятины были просто бесподобны, жареная печёнка нежно таяла во рту. Ник даже по старой памяти полкружки свежей оленьей крови выпил, чем привёл Вогула в неописуемый восторг.
- Молодец ты, начальник Никита, - заявил шаман. - Правильный русский. Побольше бы таких, правильных! Не по словам, по делам!
Даже мисс Мэри Хадсон - всем известный ярый борец за всеобъемлющую защиту первозданной природы - воздала должное разным мясным блюдам, раскраснелась, посвежела, а потом тихонько уснула, прислонившись к крепкому плечу Банкина.
Неожиданно послышался гул летящего самолёта, в небе появилась крохотная оранжевая точка.
Точка приближалась, росла, росла…
Вот уже двухмоторный биплан закружил над Облямбино.
- Ой, самолёт! Он сейчас прямо на воду сядет, я летала на таких! - радостно объявила на весь мир проснувшаяся Мэри.
- А ведь это по нашу душу, командир, - нахмурился Банкин. - Знакомая мне этажерка. При нас же его испытывали, там - на Селигере, ну, когда мы "дачу Бормана" взрывали. Помнишь?
Ник всё помнил, и тот факт, что самолёт, не предназначенный для дальних перелётов, перегнали с Валдайской возвышенности на Кольский полуостров, говорил о многом. Значит, что-то очень серьёзное случилось, не иначе.
Он достал из планшета ракетницу, вышел на берег озера и запустил вверх красную ракету. Через две минуты послал в небо вторую.
Самолёт плавно покачал крыльями, сигнализируя, что их заметили.
- Каким же маршрутом он добирался сюда? - начал размышлять как всегда не в меру любознательный Банкин. - Наверное, так: Селигер - Ладожское озеро - Онежское озеро - дальше не знаю. Может - Нотозеро, или сразу - Имандра? Как думаешь, командир?
Ник только досадливо отмахнулся, мол, отвяжись, не до ерунды…
Сделав два круга над озером, биплан резко пошёл на снижение и мягко приводнился (вернее, прикомарился), разметав в стороны буро-чёрный ковёр ни в чём неповинных насекомых.
Ещё две минуты после того, как замерли лопасти пропеллеров, самолёт по инерции скользил по комариному слою и остановился метрах в пятнадцати от берега, лихо повернувшись в последний момент боком.
На жирующую рыбу появление биплана, казалось, никакого впечатления не произвело: громкое чавканье не прекращалось ни на секунду.
Распахнулась оранжевая дверца с двумя горизонтальными синими линиями, в дверном проёме возник улыбающийся майор Музыка.
- Здравия желаю, товарищ капитан! Прибыл к вам по приказу полковника Бессонова! Должен передать вам лично в руки секретный пакет! - браво отрапортовал Музыка, не утерпел и всё же поинтересовался, глядя на живой мохнатый ковёр, окружающий самолёт со всех сторон. - А что это такое, Никита Андреевич? Никогда не сталкивался с такими катаклизмами…
- Ерунда, просто комарики, - благодушно ответил Ник и тут же резко сменил тон: - Не отвлекайтесь, майор, давайте сюда ваш пакет!
Выполнить этот приказ оказалось непросто: от самолёта до берега было достаточно далеко, а пакет (вернее - конверт), оказался очень лёгким. Пришлось майору одолжиться у лётчика увесистой гайкой и куском тонкой проволоки. Проколов концом проволоки конверт насквозь, Музыка прикрепил к нему гайку и ловко перебросил послание Бессонова на берег.
Ник подобрал конверт, выбросил уже ненужную гайку в сторону. Ознакомившись с содержимым письма, Ник скупым жестом подозвал к себе Банкина:
- Плохие новости, друг Гешка. Лёха Сизый, мать его, пропал! Посетил господина Аматова в городке Клагенфурте и - пропал. Нет, от Аматова он вышел живым и здоровым, поинтересовался пароходным расписанием пассажирских судов, выходящих из французских и испанских портов, заказал местное такси, съехал вместе с вещами из гостиницы. Последний раз наши люди видели его на железнодорожном вокзале. Дальше след теряется. В соответствии с приказом Бессонова, я прямо сейчас на этом биплане вылетаю на запад, на какой-то жутко засекреченный аэродром, километров девяносто в сторону от Кандалакши, а уже оттуда - в сторону Швеции. Подробностей не знаю, сообщат на аэродроме. Тебе приказано срочно возвращаться в Ленинград, там всё объяснят - касательно дальнейших шагов….
Прощание получилось скомканным и каким-то неуклюжим. Мэри неловко чмокнула Ника в небритую щёку, молча провела ладошкой по его волосам, Банкин ограничился крепким рукопожатием, а Вогул подарил свою трубку и смущённо попросил:
- Ты это, начальник-Никита, приезжай к нам ещё. На охоту сходим с тобой, на рыбалку…
На секретном военном аэродроме Ника встретили громоздкий АНТ-4 и злой до невозможности Маврикий Слепцов - собственной персоной.
Увидев Ника, который вылез из биплана на настил пирса, нависшего над водами местного озера, Слепцов тут же разразился потоком отборных ругательств:
- Так и растак всех на этом свете! Всех без исключения и по-разному! Раз по пятьсот с минимальными перерывами! За что мне всё это? Сижу себе в Сухуми, отдыхаю культурно, в море купаюсь, девчонок развлекаю, никого не трогаю, так нет, надо куда-то лететь срочно. Изволь всё бросить - и на крыло! Так его растак! Что такое? - скромно интересуюсь. Говорят, что надо одного очень важного и заслуженного человека над Финляндией протащить и рядом со шведской границей выбросить - на парашюте. Важного человека? Заслуженного? Да - без всяких проблем! Прилетаю, а здесь ты, Никитон! Так тебя растак! С каких пор это ты важным заделался? Почему это я должен море и девчонок бросать ради твоей мерзкой персоны? Нет, ты изволь объяснить, мать твою!
Минут через десять заслуженный полярный лётчик, забиравший в своё время с неверной льдины челюскинцев, наконец-то выдохся и замолчал.
- Ну, всё сказал, козлобобер недоделанный? - обратился к нему Ник. - Тогда, Мавр, старый ты перец, иди сюда - обнимемся, что ли.… Да, а выпить-то, друг мой, не найдётся ли случаем? Как сейчас помню, у тебя же коньяк всегда был припрятан - где-то там, в хвосте самолёта…
Обнялись, коньячку выпили, обменялись последними новостями и неприличными свежими анекдотами.
- Рад за Лёху Сизого и его симпатичную жёнушку! - сразу же заверил добрый Мавр. - Двойня - это просто отлично, мать его! Увидишь - приветы передавай от меня…
Не стал Ник ему говорить, что Лёха пропал без вести.
Во-первых, данный факт являлся служебной тайной.
А во-вторых, зачем понапрасну расстраивать хорошего человека? Ему же ещё самолёт вести по маршруту…
Вскрыл Ник светло-коричневый конверт, переданный ему Слепцовым, ознакомился с содержанием очередной инструкции. Предстояло спрыгнуть с парашютом над финским хутором Халкипудос, что находился в двадцати километрах южнее от городка Оулу.
Там должны были встретить, переправить через Ботнический залив в Швецию, помочь добраться до Стокгольма, где, ясен пень, будут даны следующие указания.
- Вот же служба наша, мать её, всё бы им играть в конспираторов! - пожаловался Ник. - Нет, чтобы сразу всё сказать: так мол и так, конечная точка маршрута - такая-то, маршрут - такой-то. Все нюансы можно было бы продумать заранее, всё спланировать тщательно. Так нет, выдают информацию по крохотным кусочкам, всё опасаются утечки. А какой в этом смысл? Всё равно где-то на самом верху сидит дятел и постукивает регулярно всем потенциальным противникам и врагам. В чём тут заключается глубинный смысл? Кто мне объяснит?
Мавр только плечами пожал, допивая из горлышка бутылки коньячные остатки.
- Бесполезно, брат Никитон, задавать мне такие сложные вопросы. Это ты у нас - рыцарь плаща и кинжала, а я - простой извозчик, куда велят - туда и везу. Кстати, а чего это ты расселся? Иди вон в тот домик, подбери себе одежду потеплее, минут через сорок стемнеет, будем взлетать - согласно установленного графика.
Экипировался Ник знатно: короткий полушубок на оленьем меху, утеплённый лётный шлемофон, ватные штаны, собачьи унты, толстые, вязанные из мохнатой овечьей шерсти перчатки.
Несмотря на всё это и даже на регулярные коньячные добавки, Ник прилично закоченел: температура в салоне самолёта была на уровне минус двенадцать - минус пятнадцать градусов, а полёт продолжался уже почти три часа.
- Эй, Никитон, срочно греби сюда! - позвал из кабины Маврикий. - Вон, видишь внизу - горят два сигнальных костра? Тебе, дружище, прямо туда и надо. Погода на земле просто отличная, ветерок совсем слабый. Сейчас я кружок сделаю, а как на второй зайду, так и сигай смело вниз! Всё понял? Ну, тогда - покедова! Всех благ! Может, и увидимся ещё когда-нибудь!
Ник смотрел вниз из открытого самолётного люка, закрывая рукой лицо от холодного ветра. Вот они, два светлых пятна - прямо под самолётом. Пора!
Сильно оттолкнулся от деревянного настила салона, без раздумий прыгнул вперёд - в непроглядную и таинственную тьму…
Было немного страшновато: как-никак первый прыжок с парашютом - после того последнего, памятного, перенёсшего его на шестьдесят лет назад.
Пульсировала на уровне подсознания подлая трусливая мыслишка: вдруг и сейчас что-нибудь аналогичное произойдёт, и коварный поток времени опять зашвырнет его в совсем другое, неожиданное место?
Ничего такого не произошло. Хладнокровно досчитал до семи и резко рванул за деревянное кольцо.
Лёгкий хлопок, вполне терпимый удар в плечевой пояс, свободное падение прекратилось, Ник начал плавно опускаться на финскую землю.
Два желтовато-оранжевых пятнышка медленно приближались. Ник грубо, навскидку, определил силу и направление дувшего ветра, сильно потянул за правые стропы, внося коррективы в маршрут спуска.