Итак, перед нами действительно редкая книга. Робинзонада - лишь небольшая часть ее, а весь рассказ об удивительном, суровом и изобильном крае - русском Приамурье, его первопроходцах и устроителях, людях, сильных духом и верой православной, патриотах великой России, защитниках ее интересов на дальних рубежах.
Об авторе книги, Николае Сибирякове, практически ничего не известно. Правда, можно предположить, что автор "Русского робинзона" имел отношение к семье золотопромышленников Сибиряковых, известных своей успешной предпринимательской деятельностью и щедрым меценатством. Один из Сибиряковых, Александр Михайлович, в семидесятые годы девятнадцатого века большие средства вкладывал в исследование Сибири, в организацию научных экспедиций. Экспедиция Норденшельда была снаряжена в основном на его средства. Благородный норвежец назвал его именем один из островов. У Александра Михайловича с Николаем одна фамилия, общий интерес к исследованию необжитых земель...
Книга Николая Сибирякова выдержала несколько изданий в свое время. Значит, была популярна во второй половине девятнадцатого века. Хотелось бы надеяться, что она будет востребована и в веке двадцать первом.
Александр Комаров,
старший научный сотрудник научно-исследовательской исторической группы ВМФ
Вконце апреля 1845 года в Охотском море гордо рассекал волны русский военный корабль. Все на нем было тихо, спокой-но, и служебные обязанности исполнялись с удивительной точностью, доказывавшей строгость командира и любовь его к военной дисциплине.
Была ночь. Корабль плыл в виду утесистых берегов Азиатского материка на всех парусах, дружно надуваемых попутным ветром, как вдруг последовал сигнал убрать паруса и бросить якорь в расстоянии версты от берега. Спустили на воду гичку с двумя матросами. Два дюжих моряка вывели из трюма молодого человека с завязанными глазами, посадили его в гичку и поплыли в глубоком молчании к берегу.
Молодой человек был высокого роста, строен и имел гордую осанку; руки его были связаны. Он не сказал ни одного слова сопровождавшим его людям во все время пути до мыса, к которому причалила гичка. Матросы высадили его на берег, ввели на утес, поросший густым лесом, посадили под деревом, развязали руки и возвратились в гичку, на которой отплыли к кораблю.
Все было сделано с такой таинственностью, так поспешно, что молодой человек, сорвав повязку с глаз, увидел перед собой только темные силуэты вековых сосен и фосфорический блеск морских волн, с ревом разбивавшихся о подножие утеса, на котором он находился. До его слуха долетал вой голодных волков, печальные крики филина, свист ветра в лесной чаще и нескончаемый говор волн. Все было покрыто таинственным мраком ночи, изредка озаряемым луною, выплывавшей из-за туч.
Вскоре ветер начал усиливаться, густые облака заволокли небо и мелкий дождь обильно полил землю; иногда яркая молния, сопровождаемая оглушительным раскатом грома, прорезала непроницаемый мрак, но молодой человек, охваченный ужасом, казалось, ничего не видел и не слышал.
Восход солнца, озарившего небо и землю своими ослепительными лучами, пробудил молодого человека. Он с ужасом увидел себя окруженным лесом, чаща которого была мрачна, а опутанные ползучими растениями деревья были такой величины, которой он не мог и представить. У ног его кипело море, взволнованное ветром. Тщетно быстрый взгляд его старался отыскать в водном пространстве силуэт знакомого корабля: море было так же пустынно, как и утес, на который его высадили.
Изгнанник понял, что во всей этой пустыне, обширной до безграничности, он находится один, без средств к существованию, даже без возможности защищаться в случае нападения хищного зверя. Он понял, что осужден на медленную смерть. Отчаяние проникло в его слабую душу, и он начал проклинать день рождения своего, жестоких людей, осудивших его на эту ссылку, и даже дерзнул возроптать на Создателя нашего.
Пока несчастный предается гневу и отчаянию, я познакомлю вас с ним. Это был Сергей Петрович Лисицын, молодой человек 24 лет, красивой наружности, с темными вьющимися волосами и большими голубыми глазами, озаренными особенной привлекательностью. Правда, опытный наблюдатель заметил бы в его физиономии признаки гордости, самонадеянности и властолюбия, но эти оттенки сглаживались печатью ума на высоком его лбу.
Лисицын был сыном храброго офицера, убитого под Силист-рией. Он остался двенадцати летним сиротою на руках доброй тетки, которая чрезвычайно любила его и баловала, как могла. Это привело к тому, что Сергей сделался своенравным и
капризным мальчиком, которого никто терпеть не мог ни в гимназии, ни в университете. Правда, товарищи уважали его за необыкновенные способности к наукам, за физическую силу и ловкость, а более всего за дерзкое обращение с начальством, сопровождавшееся наказаниями, которые он выдерживал со спартанским стоицизмом.
Окончив блистательно экзамен, он получил звание кандидата математических наук и с триумфом явился к тетушке-баловнице в ее село Сосновку Курской губернии. Старушка была очарована его светским лоском, блистательной игрой на скрипке, ловкостью в танцах, искусством рисовать масляными красками и его острым умом. Если б знала она, как испорчено сердце ее племянника безверием и множеством пороков, то ее обожание превратилось бы в ужас.
Старушка была не чужда общих предрассудков дворянства того времени и настояла, чтобы Лисицын начал свое служебное поприще на Марсовом поле. Двадцати двух лет он был записан юнкером в гусарский полк, где через шесть месяцев получил офицерский чин. Дуэль с полковым адъютантом заставила его вскоре выйти в отставку. В статской службе он имел еще менее успеха из-за своего запальчивого характера. Неспособный к полезному труду, не терпящий подчиненности, он безрассудно проматывал деньги, присылаемые щедрой теткой, в кругу столичной молодежи и вероятно погиб бы в вихре разгульной жизни, если б дальний его родственник, главноуправляющий Северо-Американской компанией, не вызвал его к себе в Новоархангельск. Это был единственный человек, которого повеса любил и уважал душевно.
Пресытясь наслаждениями в обеих столицах, Лисицын охотно принял приглашение, ожидая найти новые ощущения в длинном морском пути и в суровой, совершенно не известной ему стране. Запасшись всем необходимым для собственного комфорта ной пустыне, как он называл наш северный американский край, он сел на военный корабль, ежегодно отправляющийся в кругосветное плавание.
Командир корабля был человек суровый, строго поддерживавший дисциплину, но музыкальные и рисовальные таланты Сергея Петровича дали ему свободный доступ в капитанскую каюту. Это несколько разнообразило скуку долгого морского пути.
Дурной характер Лисицына должен был вскоре выказаться: оскорбленный начальническим обращением с ним командира корабля, молодой шалун не упускал случая в кругу юных мичманов и гардемаринов клеймить его сарказмами и передразнивать его странные манеры и смешные выходки, что не могло остаться тайной для капитана. Возникло неудовольствие, худо скрываемое с обеих сторон. К концу вояжа вражда достигла высшего накала, так что однажды, под влиянием излишне выпитого вина, Лисицын наговорил дерзостей суровому командиру, а когда за это был посажен под арест, до того забылся, что уговаривал матросов восстать против тиранства их строгого начальника. Последствием этой запальчивости был двухнедельный арест и высадка бунтовщика на необитаемый берег.
Возвратимся к нашему герою. Проклиная свою горькую долю, он отправился к краю утеса с твердым желанием броситься в море. Однако, пройдя несколько шагов, он увидел свои вещи, сложенные в кучу, а поверх большой мешок, наполненный сухарями. Увидев пищу, Лисицын мгновенно изменил свое намерение топиться; любовь к жизни взяла верх, и бедняк с жадностью принялся утолять голод, потому что после приговора военного суда он не ел целые сутки. Подкрепив свои силы походной солдатской пищей, Лисицын снова предался глубоким размышлениям. Две недели находясь под арестом, он не знал, где в последнее время плыл корабль, и не мог определить, на остров или на материк он высажен. Если это остров, то, по его соображению, он должен принадлежать гряде Курильских или Алеутских островов; в этом случае есть надежда на скорое освобождение из заточения. Если же это материк, то он находится теперь или на западном берегу Америки, или на восточном берегу Камчатки, или на севере
необитаемого Приамурского края. В первом случае, идя на юг, он скоро сможет достигнуть человеческих жилищ; во втором, идя на север, может повстречать звероловов или, пробравшись до кочевья чукчей, возвратиться оттуда в населенные места Сибири. В последнем же случае он тщетно будет блуждать в обширной необитаемой пустыне.
Идти куда-нибудь наудачу или оставаться на утесе в ожидании корабля, который может приметить его сигналы, - вот задача, над которой ломал голову неопытный путешественник. При этом он невольно сознавал свои бесчисленные пороки, доведшие его до настоящего бедственного положения. Только наступившая ночь вывела Лисицына из задумчивости, напомнив ему об опасности сделаться добычей хищных зверей.
Страх принудил его взобраться на высокую сосну, где, усевшись, как только можно было покойнее, он начал было засыпать, но отдаленный вой волков привел его в ужас. Ему всякую минуту казалось, что грозный вой приближается, и испуганный взгляд его в непроницаемом мраке старался определить число кровожадных врагов.