Помнил Старх и многоквартирный дом на окраине Александрии, где остановился купец Кожух. Только вот воспоминания об этом доме были очень вязкими и горячечными. По прибытии в Александрию Старх заболел, поднялся жар, несколько дней он пролежал в бреду и в одиночестве. Купец приходил лишь под вечер усталый, еле держащийся на ногах после проведенного в торговле дня. А однажды Андр Кожух не вернулся к Старху, не пришел он и на следующий день, только заявились его сослуживцы с горестными лицами, нервно комкающие шапки в руках. Старх только выкарабкавшийся из горячки услышал, что купец Кожух был убит вчера вечером по дороге домой, и остался Старх вновь один. Другие купцы из обоза Кожуха скинулись и всучили ему пачку денег, чтобы парень горя не знал, а с умом так и жизнь свою обеспечил, и никто из них не захотел взять Старха с собой. У каждого семья, дети, это только Кожух бездетным ходил. Деньги кончились быстро, мебилирашка и ее обитатели-тараканы-воры-мошенники-гнусь александрийского дна высосали все деньги из кармана Старха до последнего медяка. Тогда он и подался по кабакам, да трактирам фокусы магические показывать, благо магический огонь кипел в нем, не находя выхода. Так он оказался в "Пиратской слободе", где его заметил барон Карл Мюнх и предложил взять в ученики.
И Старх поселился в новом для себя доме, не похожем ни на один виденный ранее. Этот дом был истинным аристократом, гордым своим происхождением, но в то же время он был наполнен словно бы каким-то мистическим туманом, внутри которого водились сказочные существа и творилось черти что.
Дом-чародей.
Дом-волшебник, сотканный из магической ткани.
Здесь все казалось таинственным и загадочным. Переступая порог особняка барона Мюнха, Старх оказывался в царстве сновидений, в иной реальности, где с ним могло произойти все что угодно.
Первые месяцы в доме барона Старх осматривался, осваивался, боялся и слова лишнего сказать. Как же… кто он, а кто барон Мюнх. Разные люди, разные уровни. Первое время он его пугался. Его смущал этот суровый вечно смурной мужчина с окладистой бородкой, правда большей частью пропадавший вне дома. Старх не понимал зачем его взяли в дом. Пригласили в ученики, а сами и внимания не обращают, словно он место пустое, противное. Потом попривык. А вскоре барон Мюнх и его помощник Миконя уехали на курорт, в Баден-Баден, здоровье править. Пока их не было за мальчиком присматривала Лора Ом, близкий друг Карла Мюнха.
В особняке Мюнха у Старха была своя комната. Хотя слово комната к этим просторным хоромам плохо подходило. По размерам нынешняя комната Старха превосходила весь отчий дом в сибирской глуши, где жили его папа и мама. К таким роскошествам Старх не привык. В комнате стояла большая кровать, письменный стол со стулом и лампой над столом. Книжный шкаф, заставленный разнообразными книгами. Одна беда – читал Старх худо бедно, с ать на ять перебиваясь. Миконя сказал, что это не беда, грамоте в гимназии обучат.
Целыми днями Старх пропадал в своей комнате. С любопытством листая книги, пытаясь читать непослушные строчки, разбирая незнакомые слова, ища подсказки в цветных и черных картинках. На улицу Старх и не выходил. Город снаружи пугал его своей необычностью, населенностью.
Вскоре барон и его помощник вернулись, тут то и начались тяжелые дни ученичества.
Как-то так само собой получилось, что за Стархом пригляд взял Миконя из рода Питерских. Он повсюду сопровождал Старха, следил за ним, ворчал по поводу и без, учил уму-разуму. Большую часть времени Старх не видел барона Карла Мюнха. Тот все время отсутствовал, ездил по делам, либо принимал посетителей в своем кабинете на верхнем этаже. В такие часы нужно было вести себя очень тихо, словно в доме никого и нет больше, кроме хозяина. Правда Старх подозревал, что барону равно как и его посетителям все равно какой шум будет стоять вокруг. Это Старха Миконя воспитывал, чтобы порядок знал.
Три раза в неделю Старх поднимался в кабинет к барону. В такие минуты у него сердце в пятки уходило и затихало, чтобы стуком не выдать свое местонахождение. Первые несколько недель Старх просиживал в резном деревянном кресле темного дерева с мягкими красными подушками (в нём Старх чувствовал себя королем), барон же казалось не замечал мальчишку. Нередко Старх засыпал. И все же он верил, что его визиты не были бессмысленными. Что-то происходило, пока он бездеятельно просиживал штаны в кресле, только вот что… Старх никак в толк взять не мог.
Однажды поднявшись в кабинет барона в урочное время Старх расположился в кресле, привычно поджав ноги под себя, и был удивлен, когда барон заговорил с ним. В тот день они провели за беседой несколько часов. Карл хотел узнать о нем все. Только вот беседа у них получилась причудливая. Карл сначала говорил, а потом предложил Старху прислушаться к его внутренней речи. Но вот как Старх не пробовал, не старался, ничего у него не получилось. Тогда они продолжили беседовать. И с тех пор когда Старх приходил к барону они пробовали говорить мысленно, тренировали внимательность, как выразился сам барон. Так продолжалось достаточно долго. Несколько месяцев, прежде чем барон привнес в их уроки что-то новое…
И все это время Старх не мог поверить своему счастью. Один из героев детских сказок и рассказов бабки Агриппины, о ком она говорила с почтительным придыханием, сидел перед ним и интересовался его житьем-бытьем. Почему из племени выгнали и как он сумел оборотня победить? И Старх не без гордости ведал о том, как в душе его пламя рождалось и этим пламенем он смог спалить злобного оборотня. Однажды Старх упомянул, что мечтает летать на воздушных кораблях, и барон пообещал отдать его в школу гардемаринов, только сперва ему нужно пройти общий курс гимназии. Чтобы летать нужно быть образованным.
По осени Старх пошел в гимназию. Первое время на учебу отвозил его Миконя в крытом экипаже с лошадками. Паромобиль Старх видел в гараже барона, но никогда не ездил на нем, хотя пару раз на улицах наблюдал как они движутся. Но потом сам стал пешком в гимназию ходить, благо что не далеко.
В гимназии он сперва людей сторонился, а потом все же сдружился с двумя мальчишками – Радимом, сыном купеческим, и Дамиром, сыном государственного служащего из Департамента Здравоохранение и Миропорядка. Не смотря на то, что Старх считался наследником барона Мюнха, но все же не по родству крови, а по магической линии, потому и в гимназию дворянскую ему путь заказан. Вот и ходил он в гимназию для разночинцев, где купеческий сын сидел за одной партой с татарчонком. С Радимом и Дамиром Старх познакомился в первый день, но прошел стороной, не проявив интереса, да и они им не очень-то заинтересовались. Иж лоб какой великовозрастный, а ни черта не знает, не умеет, грамоту с буквы на букву спотыкаясь осиливает. Понятное дело, что Старх для них не представлял интереса. Пока Старх на первых шагах обучения буксовал, они уже проходили третью ступень. Но познакомил их пренеприятный случай.
После уроков Старх спешил домой, сегодня были занятия с бароном, и мальчишку мучило любопытство, что нового придумает учитель. В прошлый раз он завязал мальчику глаза и попросил представить, будто он висит в пустоте, не имеющей ни дна, ни потолка, ни стен, ни цвета, ничего. Когда же Старх выполнил упражнение, барона стал командовать, заставляя его выполнять то одно то другое мысленное задание. Получилось весьма любопытно.
Сперва Старх пробежал мимо, не обратив внимание на группу возбужденных старшеклассников, собравшихся в дальнем углу гимназии, потом ему показалось, что он увидел что-то до ужаса знакомое, а именно затылок Дамира, который он наблюдал перед собой на каждом уроке. Старх вернулся.
Старшеклассники толкали Дамира из стороны в сторону, прикрывая спинами от взглядов любопытствующих, и, гогоча, приговаривали:
– Чё, татарчонок, морда чумазая, ну давай будь мужчиной…
Старх остановился, скинул с плеч ранец, насупился, чувствуя, как к голове прилила гневная кровь, и тихо так, неразличимо произнес:
– Отпустили.
Его услышали. Толкания и пихания прекратились. Старшеклассники медленно обернулись, смерили Старха взглядами, кто это тут посмел им указывать, что им делать, а что нет, и расхохотались, увидев худенького паренька с решительным взглядом и блестящими глазами.
– Слышь, Ванек, это кто тут раскрыл хлебало, может накидаем ему туда блинков кровавых?
– Да отчего ж не накидать, когда сам и просит.
Перекинулись ничего не значащими угрозами пацаны. Они были готовы уже приступить к исполнению своих угроз, но что-то останавливало их, быть может огонь который они увидели в глазах Старха.
– Ладна, Ванек, пойдем, еще опоздаем на занятия. Стопкинпалыч нам вкатает розог по самое не могу, – потянул за куртку один из пацанов другого, по всей видимости самого главного.
Старх испытал приступ разочарования. Он готов был применить одно из упражнение барона Мюнха на деле, то самое с пустым пространством где нет ни верха ни низа, ни цвета, ни звука, ни запаха. Барон Мюнх на последнем занятии объяснял Старху, что это упражнение позволяет научиться создавать иллюзии. В мире где нет ничего, проще создать любое наваждение, и заставить его увидеть окружающих людей. Старх уже готов был создать иллюзию горящего человека и напугать ею хулиганов, но не потребовалось. Они ретировались сами.
Помятый Дамир смущенно стоял на месте, переминаясь с ноги на ногу, пытаясь оправить задранную рубашку.
– Спасибо, – произнес он, улыбнулся, показав дырку между зубами, и спросил: – Хочешь я тебе покажу странного Глазастого Шляпника?