Расстрельное время - Игорь Болгарин

1920 год. Гражданская война близится к концу. Барон Врангель, окопавшийся в Крыму, постепенно теряет свои позиции. Павел Кольцов, уполномоченный комиссар ВЧК, откомандирован на Южный фронт, под Каховку. Кольцову поручено контролировать действия анархистов при форсировании Сиваша и захвате врангелевских позиций. Кольцов отправляется в расположение махновцев, но но дороге попадает в непредвиденные обстоятельства, которые могут повлиять на его дальнейшее пребывание в Крыму…

Кольцову предстоит решить множество сложных задач. Кто из его окружения является предателем? Почему врангелевцы охотятся за ним? Как ликвидировать банду, которая нападает на имения бывших аристократии и захватывает невывезенные ценности? Как уберечь пленных врангелевцев от бессмысленной жестокости и расстрелов? Как противостоять Розалии Землячке, облеченной почти неограниченной властью, и ей подобным, готовым превратить Крым в кладбище одним лишь росчерком пера?

Содержание:

• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1

• ЧАСТЬ ВТОРАЯ 26

• ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 54

• ПОСЛЕСЛОВИЕ 83

• Примечания 84

Игорь Болгарин.
Расстрельное время.
Роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

День не заладился с самого раннего утра. Ещё вчера был веселенький, солнечный, с легким морозцем, а к утру небо над Харьковом затянуло тяжелыми тучами, подул пронизывающий ветер, и на землю посыпалась белая крупка, а потом и вовсе заморосило, захлюпало под ногами.

- Ну и погодка! - сказал Бушкин, как-то боком вышагивая рядом с Кольцовым: то ли пытаясь прикрыть его от порывов ветра, то ли пряча свое лицо от мокрого косого дождя. - Не то осень, не то зима! В такую погоду помирать не жалко!

- А вы, Тимофей, оставались бы при Иване Платоновиче, - посоветовал Кольцов. - Троцкий вас к нему откомандировал.

- Когда это было! Я с лета то при Иване Платоновиче, то при вас. Вернусь обратно, меня свободно могут в дезертиры записать, - не глядя под ноги, ступая по лужам, возразил Бушкин. - Не, я уж - при вас. Не хочу больше на бронепоезде кататься. Поначалу ничего, а потом приедается. Скукотища. А с вами - бедовая жизнь. Вон даже в Париже побывал. Такое и во сне не могло присниться.

- Да уж удали у нас - через край… - буркнул Кольцов.

Ставка Южного фронта несколько дней назад переместилась под Каховку. Вместе с Фрунзе поближе к фронту выехал и Менжинский со своим Особым отделом. Но кто-то по каким-то причинам не успел на этот "литерный" эшелон. Они постепенно собирались в гулком опустевшем здании, занимавшем Особый отдел. Встречал всех Гольдман, составлял список. Часам к десяти собрались пятнадцать человек, вместе с присоединившимся к ним Бушкиным.

Больше ждать было некого. И они всей гурьбой двинулись на железнодорожный вокзал.

На переговоры с военным комендантом пошли двое: Кольцов и Гольдман. Еще ранним утром сотрудники Особого отдела сразу же выделили среди своей среды Кольцова, и со всеми вопросами и предложениями почему-то обращались именно к нему. Гольдман всем своим деловым видом показывал, что сейчас, в отсутствие руководства, является здесь главным: составлял списки, укоризненно отчитывал опоздавших, отдавал какие-то незначительные команды, которые никто не выполнял. Но вскоре и сам признал своим временным начальником несуетливого и не слишком разговорчивого Кольцова.

У военного коменданта станции было многолюдно, тесно и густо накурено. Сам комендант, горло которого было замотано в темно-серый шерстяной шарф, хрипло отбивался от посетителей. Особенно настойчиво наседал на него высокий и тощий морячок, похожий на калмыка.

- Понимаешь, у меня люди могут без харча остаться. А им - в бой. На пустое-то брюхо!

- Чего ж не понять? Очень даже понимаю… - хрипло отбивался комендант.

- Так предпринимай!

- А что я могу! Белгород с самого утра ни один эшелон на Харьков не выпустил.

- Это называется саботаж!

Остальные, поддерживая морячка, тоже забузотёрили.

- По законам военного времени… - почувствовав поддержку, морячок потянулся к болтавшейся у колена деревянной кобуре маузера.

- Вот этого - не надо! - протиснувшись к заваленному бумагами столу, твердо сказал Кольцов. - Что происходит?

- Саботажника, понимаешь, выявили! - обернулся к Кольцову морячок. - С утра ни одного эшелона с Белгорода не принял. Видать, сговорились. Надо бы туда кого-нибудь из ЧК направить, пусть разберутся.

- Ну, я из ЧК, - спокойно сказал Кольцов. - Ну и что ты хочешь?

- Так явный же саботаж! - не унимался матросик. - Давай, братишка, сообща их к ногтю! - с жаром предложил он.

- "К ногтю" - не вопрос. А, может, сначала разберемся, - и невозмутимый Кольцов обернулся к коменданту. - Я - из Особого отдела. И вот товарищ, - он указал глазами на Гольдмана.

Комендант узнал Гольдмана:

- Здравствуйте, Исаак Абрамович! - с облегчением вздохнул он. И затем сказал морячку с калмыцким лицом: - Вот, товарищи из ЧК . Разбирайтесь. И, пожалуйста, не машите перед моим носом маузером.

- Доложите обстановку, - всё также спокойно попросил Кольцов.

- А чего докладать-то… Вчера и позавчера гнали эшелоны на фронт. А с ночи Белгород порожняк потребовал. Отправил все, что скопилось. Дорога не справляется. Вот и задержка. А этот… - комендант обиженно взглянул на морячка.

- Вы на него не сердитесь, - миролюбиво сказал Кольцов. - У всех у нас нервы сдают.

- А у меня, думаете, из каната нервы?

- Разумеется, нет… Сочувствую. Вот и давайте сообща подумаем, как из положения выходить. У меня тоже пятнадцать человек, и их ждут там, под Каховкой.

- Ваш "литерный" еще прошлой ночью отправили. Я думал, вы уже на фронте.

- Не все успели. Надо было кое-какие дела закончить, - объяснил Гольдман.

- Понимаю… Но, к сожалению, пока ничем не могу помочь, - с сочувствием сказал комендант и беспомощно развел руками. Затем пояснил: - Часам к четырем-пяти дня все рассосется, и, надеюсь, тут же отправлю всех вас до Павлодара, а там пусть эти… - он жестом указал на морячка и его команду, - пусть они там павлодарского коменданта маузером стращают.

Окружение морячка напряженно ждало, чем закончится этот разговор.

- Ну что ж. Подождем, - спокойно сказал Кольцов и тем самым обезоружил крикливое окружение морячка.

- Во! Видали! Люди сразу всё поняли, - сердито взглянул на морячка комендант. - А ты…

- А у меня три вагона продовольствия, - огрызнулся морячок.

- Продовольствие - не патроны, - сказал комендант. - В империалистическую мы больше всего за боеприпасы беспокоились. Без боеприпаса верная смерть. А без продовольствия…

- Да не протухнет твое продовольствие, - поддержал коменданта Гольдман и тут же спросил: - А скажи мне, Андрей Степанович, не найдется ли в твоем хозяйстве приличного пассажирского вагона. У меня народ измотан недосыпами. Хоть бы в дороге отоспаться…

- А вот с этими горлохватами и поедете, - мстительно указал комендант на морячка. - У него всего двенадцать человек, а занимает не по чину весь спальный вагон.

- Но-но! Полегче! Горлохваты! - взъерепенился морячок. - А насчет вагона, то нам с посторонними нельзя. У нас секретное донесение… На нем пять сургучных печатей.

- А они - из ЧК, - убедительно произнес Андрей Степанович, кивнув на Кольцова и Гольдмана. - Они до всех секретов допущены.

- Насчет ЧК надо бы ещё проверить! - высказался кто-то из окружения морячка.

- Во-во! А то часто такие фармазоны случаются. Один поляк когда-то себя за российского императора выдавал. Проверили, а при нем никаких документов, - поддержали моряки своего сотоварища.

- Вы б, граждане, документы предъявили. Чтоб никаких сомнений, - вежливо попросил морячок.

- Документы! - дружно поддержали его свои.

- Насчет документов не возражаю, - согласился Кольцов. - Время военное, - и достал из бокового кармана своей кожанки удостоверение. Морячок бегло его просмотрел, протянул пожилому товарищу. Тот, прежде чем принять его, старательно вытер руки о полу шинели и приладил на носу очки. Лишь после этого взял удостоверение, прочитал:

- Пол-но-моч-ный пред-стави-тель ВЧК! - и, восхищенно покачав половой, повторил: - Полномочный представитель! Скажи, пожалуйста! И круглая печать! Всё чин-чинарем! Это вроде как товарищ на все имеет полномочия. Может в печь тебя сунуть и пепел не востребовать!

Возвращая удостоверение Кольцову, морячок сконфуженно сказал:

- Извините, не сразу признали!