Вот тут не будем мы смеяться,
Затем, что это не смешно.
Людмила и Абрам .
Но если будет целоваться
И бегать к милой под окно,
Так почему б не посмеяться
Над тем, что кажется смешно?
Емельян (внезапно выезжает на сцену на велосипеде) .
А мне без площади остаться
Сегодня ночью суждено.
Прошу над этим не смеяться,
Ведь это очень не смешно.
Все повторяют первый куплет.
Занавес.
1928
Миллион терзаний
Водевиль в трех действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Экипажев Анатолий Эсперович – весьма немолодой гражданин интеллигентной наружности, без службы.
Калерия, 35 лет, Агнесса, 20 лет, Михаил, 22 лет } его дети.
Шура Ключикова, 20 лет – кондуктор московского трамвая.
Ананасов Эжен – консультант по делам искусств, потрепанная личность в иностранных спортивных шароварах.
Парасюк Ваня – рабочий, студент Комакадемии.
Парасюк-отец – пожилой рабочий, мастер,
Парасюк-мать – пожилая женщина } его родители.
Парасюк-дедушка, бывший дворник, очень стар, смахивает на Льва Толстого.
Артамонова Ангина Павловна – соседка Экипажевых, дама.
1-й жилец, робкий.
2-й жилец, бурный.
Почтальон.
Действие происходит в 20-х годах, в Москве, в конце августа, в течение одного дня; первое и второе – в комнате Экипажева, третье – в квартире Парасюков.
Действие первое
Большая запущенная комната в некогда барской квартире. Претензии на интеллигентность. Пыль. Запустение. Закоулки. Фонарь на улицу.
Явление I
Шура читает. Экипажев дремлет. Пауза. Звонит будильник.
Шура (вскакивает) . Мамочки! На смену опоздаю. (Останавливает будильник. Начинает собираться на смену.)
Экипажев . Который час?
Шура . Пять минут двенадцатого… Ой!
Экипажев . Михаил Анатолиевич не приходил?
Шура . Чего это?
Экипажев . Я говорю, Михаил Анатолиевич не возвращался? Ну да, мой сын Миша не приходил?
В дверь заглядывает Миша в милицейской форме. Увидев Экипажева, он обращает испуганные глаза к Шуре и скрывается, не замеченный Экипажевым.
Шура . Не приходил.
Экипажев . Вторую ночь он где-то пропадает. Это меня начинает сильно беспокоить.
Шура . А чего беспокоиться?
Экипажев . Странный вопрос. Среди современной молодежи такое чудовищное падение нравственности. Дурная среда. Я прихожу в ужас. Он еще совсем ребенок.
Миша выглядывает.
Шура . Чего это?
Экипажев . Я говорю, что Михаил Анатолиевич совсем ребенок. Он легко может поддаться бог знает каким влияниям.
Шура . Ровно ничего с ним не произойдет.
Экипажев (строго) . Вы были когда-нибудь матерью?
Шура . Чего это?
Экипажев . Я говорю, у вас были когда-нибудь дети?
Шура (застенчиво хихикает) . Как вы странно спрашиваете… Я ж девушка…
Экипажев . В таком случае вы не можете понять родительского сердца. Вы знаете, до чего он на днях договорился?
Шура . Понятия не представляю.
Экипажев . На днях он совершенно серьезно заявил, что собирается поступить в милицию. А?
Шура . И очень даже просто. Чем плохая служба?
Экипажев . Шура! Я вам раз навсегда запрещаю в моем доме говорить подобные вещи. Вы, кажется, злоупотребляете своим положением здесь. Вы не в вагоне трамвая. Ну да. Я нахожусь в стесненных обстоятельствах. Я не служу. Я сжат со всех сторон. Я принужден временно, подчеркиваю: временно, пока не возвратятся мои дочери, – сдавать вам… э… кхм… э…
Шура . Койку?
Экипажев . Как это великодушно с вашей стороны. Койку! Мерси.
Шура . Ну, угол?
Экипажев . Койку… Угол… ну да. Конечно. За двадцать пять рублей, которые вы мне платите в месяц за "койку", как вы выражаетесь, вы можете третировать меня сколько вам угодно. И вы правы. На вашей стороне грубая сила денег. Я принужден молчать. Продолжайте. Продолжайте. Обливайте помоями седую голову старого русского интеллигента.
Шура . Ей-богу, Анатолий Эсперович… Что вы такое говорите… При чем помои… Какие могут быть помои…
Экипажев . Продолжайте, продолжайте. Угол. Койка. Нары. Очень хорошо. Дальше! Дальше! Называйте скорее мой дом ночлежкой, а меня самого этим самым… Ну как это называется на современном советском жаргоне… Вышибалой, что ли? Не стесняйтесь. Валяйте. Вот до чего довели бедную русскую интеллигенцию! Мерси.
Миша выглядывает и делает Шуре отчаянные знаки.
Шура . Анатолий Эсперович!
Экипажев . Нуте-с?
Шура . Анатолий Эсперович… (Таинственно.) Кто-то в уборной свет не погасил.
Экипажев . Опять? (Гордо выпрямляясь.) Ну, это уже хамство! (Зловеще и твердо уходит.)
Явление II
В комнату быстро вскакивает Миша.
Шура . Насилу сплавила вашего папашу.
Миша . А то прямо гроб. Жильцы в коридор заглядывают, видят – милиционер. Беспокоятся. А я от них морду прячу за вешалку. Ни туда ни сюда. Прямо происшествие.
Шура . Демобилизуйтесь скорее.
Миша . К вам в сундучок можно милицейское барахлишко сунуть?
Шура . Давайте.
Миша . А то папаша найдет, тогда – гроб. (Переодевается.)
Шура . Ну, как служба?
Миша . Ничего служба. Стоим на посту. Сегодня жалованье платили.
Шура . Ну, стало быть, здравствуйте и прощайте. Мне на смену.
Миша . Я со смены – вы на смену. Вы со смены – я на смену. И так всю жизнь. Довольно глупо.
Шура . Не замечаю ничего глупого.
Миша . А я замечаю.
Явление III
Входит Экипажев.
Экипажев . В конце концов придется запереть уборную на замок и ключ выдавать в каждом отдельном случае. Здравствуй, Михаил. На всю комнату казармой несет. Откуда это? Какая-то помесь капусты и ефрейтора. Это от тебя? Фу, мерзость какая!
Миша . Да, действительно. Что-й-то пованивает.
Шура . Это, Анатолий Эсперович, наверное, у кого-то из жильцов на кухне щи варятся.
Экипажев . Гм… Действительно, нечто вроде щей! У кого же могут быть сегодня щи? Странно. (Уходит.)
Шура . Родненькие! Опоздала! (Убегает.)
Явление IV
Без Шуры.
Экипажев (входя) . Большая свиная нога варится в щах. Конечно. Им все, а нам ничего. Что это значит, Михаил?
Миша . В чем дело? Что случилось?
Экипажев . Надеюсь, пока еще ничего не случилось. Но меня крайне, подчеркиваю: крайне – беспокоит твое поведение. Куда ты идешь? К чему ты стремишься? Какие у тебя идеалы?
Миша молчит.
Я спрашиваю: какие у тебя идеалы?
Миша . Да нет у меня никаких идеалов.
Экипажев . У всех Экипажевых всегда были идеалы. До сих пор еще ни одного Экипажева не было без идеалов. Ни од-но-го… Не перебивай меня.
Миша . Да я тебя не перебиваю. Отстань.
Экипажев . Как ты смеешь грубить отцу! Кто тебя научил? Экипажевы никогда не грубили своим отцам. Слышишь: ни-ког-да! Экипажевы высоко держали знамя русской интеллигенции и свято передавали его из рук в руки, из поколения в поколение. Твой прадед высоко держал знамя. Твой дед высоко держал знамя. Твой отец высоко держал знамя. И до сих пор еще держит довольно высоко, несмотря ни на что. Подчеркиваю: несмотря ни на что. Ну да. Святое знамя свободы и борьбы. А ты? Что общего может быть у сына Анатолия Экипажева с кондукторшей московского трамвая? Не перебивай меня. Господи, ты видишь… Мне некому передать мое знамя.
Миша . А вы сестрам не пробовали передавать?
Экипажев . Что?!
Миша . Ничего. Я только говорю: может быть, Каля и Аня…
Экипажев . Не смей говорить о своих сестрах на этом ужасном уличном жаргоне: Каля, Аня… В роду Экипажевых никогда не было никаких Каль и Ань. Калерия и Агнесса. Агнесса и Калерия.
Миша . Ну пускай Калерия и Агнесса.
Экипажев . Не перебивай меня. Ты не достоин произносить их имен.
Миша . Так можешь передать им знамя.