Так греми же праведной Европе
Комсомольским хохотом в лицо:
Слишком трудно стаей ржавых копий
Пошатнуть кремлевское крыльцо.1924
МОЯ СТРАНА
Что мне посох, если насмерть ранен
Бредом я, и песнь моя хмельна:
Ведь кругом от грани и до грани –
Алым маком зацвела страна.Широки поля твои, Россия,
Колокольни тонкие остры -
И горят, горят в глаза сухие
Неуемным пламенем костры.Ах, зови, звени, пылай – доколе
Не придет орда сыновних рук
Медный голос этих колоколен
Перелить в густой машинный стук?И пока любовь моя, скитаясь,
Горько чует верную тропу –
Стой, тихонько на ветру качаясь,
Лучший колос в мировом снопу.1924
СПАССКИЕ ЧАСЫ
Не глухое былье и не лобное место под теми,
Что когда-то певали – и божий нам славили страх.
Слушай, стоило жить, чтоб узнать наше бурное время,
Наше острое время на старых кремлевских часах.Здесь у царских саней, надрываясь, скрипели полозья
И на башенный голос послушно вставала заря.
Но проходят года – и тяжелые зреют колосья
Сквозь суровые зимы, и весны, и дни Октября.А Европа в петле, а Америка – в пытке, и гулко
По издерганным нервам ударил Московский набат. -
Да, желанною целью – за сетью кривых переулков –
Пилигримом свободы когда-нибудь станет Арбат.Пять лучей не сочтем, как нагнется над миром комета,
Заметая обломки в костер, а часы на Кремле
Широко пропоют в наступившее красное лето
Колокольною песней торжественный полдень земле.1924
"Неровный ветер, смутный свет…"
Неровный ветер, смутный свет,
Знамен внезапное веселье –
И стойкий город на Неве
Качнулся красной колыбелью.Тогда невиданной зарей
Над золотыми куполами, –
Москва, в тяжелый полдень твой
Вошло ликующее пламя.И над тревогою Кремля,
Над мертвым сном Замоскворечья,
В просторы, в просеки, в поля
Мелькнул и канул вольный кречет.Нам мнилось, пули счет сведут -
И пулями была расплата.
Горсть неприкрашенных минут
Рвалась столетьем циферблата…
…………………………………………..Не голосом печальных книг
Расторгнутые трогать цепи:
Мы соты – солнечные дни –
На творческом досуге лепим.Но поступь – тверже, глаз – острей,
И, за вожатыми словами,
Ступени медных Октябрей
Хранит размашистая память.И город, пестовавший весть,
Еще хранит следы глухие,
Как билась судорожно здесь
В капкане времени Россия.1925
НАБАТ
Не раскольница в огненном стонет плену –
Красный ветер качает большую страну;Красный ветер метет озаренную пыль, –
В самых дальних степях полыхает ковыль.Нам дремучей любви не дано превозмочь,
Любо кинуться вместе в мохнатую ночь –И летим, наклоняясь в скрипящем седле,
По изодранной, пламенной, гулкой земле.Я не знаю, зачем, и не знаю, куда, -
Только слово "товарищ" мне хлеб и вода,Только зарево пляшущим дразнит кольцом,
Только дым пеленает и нежит лицо.Много верных встает в опаленной траве,
Но не каждый знамена крепил на Москве,И не каждому выпал обугленный клад –
Слышать ленинский клич сквозь московский набат.1925
ДАТА
Еще мы помним четкий взмах руки,
Вожатый голос с пламенной трибуны….
Вот почему заводские гудки –
В мохнатой мгле натянутые струны.Еще горят заветные слова,
Как и при жизни лучшие горели,
Но леденеет медленно Нева
В своей большой гранитной колыбели:Но мерной дробью не стучит станок,
И темногрудые котлы не дышат:
Так самый первый, самый горький срок,
На пленном Западе острее слышен.И дата смерти, как тугая нить,
Связует страны с неостывшим делом:
Нам бьют в глаза московские огни,
Нам красный флаг захлестывает тело.1925
РАБФАКОВЦАМ
1. "Оттого ты упорно заносишь науку в тетрадь…"
Оттого ты упорно заносишь науку в тетрадь,
Оттого ты сумел перелистывать плотные книги,
Что когда-то ходил города, словно ягоды, брать,
Что когда-то усталость в подхваченном плавилась крике.Ты качался в седле, измеряя винтовкой страну,
Знаешь запах земли и смертельную речь пулемета,
А из жизни запомнил веселую повесть одну:
Как малиновый флаг был иглою рабочею сметан.Ты стрелой отозвался на бурный Кремлевский набат,
Ты широкою памятью предан железным страницам. –
Если сорваны нити с гудящего вестью столба,
Эту весть разнесут красногрудые легкие птицы.Будем только вперед неуклонно и просто смотреть:
Нарастают, звенят напоенные славою годы,
И тускнеет, дрожа, колокольная в воздухе медь,
И стальное весло рассекает зацветшую воду.1925
ВТОРАЯ МОСКВА
Ах, тебя ль обратною дорогой
И путем окольным обойду! –
Всё растет привычная тревога
В колокольном, каменном саду.Череде далеких новолуний
Слышен плеск уже окрепших крыл. –
Старый город, ты ли накануне
Башнями о боге говорил;Во хмелю, блаженный и увечный,
Припадал к соборному кресту,
Золотым своим Замоскворечьем
В синюю тянулся пустоту,Царской плетью хлестанный до крови,
Лишь веригами звенел в пыли
А теперь ты – в памяти и слове -
Красный угол дрогнувшей земли.1925
"МОСКВА КАБАЦКАЯ"
Звон колокольный, звон неровный
Над затуманенной Москвой
И шелест яблонь подмосковных
Сквозь муть, и посвист, и запой.И, словно горький сад осенний,
Выветриваясь и гния,
Мне открывается, Есенин,
Москва тяжелая твоя:Недобрый хмель с полынью смешан,
Тоска дорогою легла….
Но всё размеренней, всё реже
У нас звучат колокола:Нас, младших, солнце в лоб целует
И ломится от нови клеть….
А ты – ты мог Москву Вторую
В Москве Кабацкой проглядеть!Пусть сердце-ключ на дне стакана –
Ржавеет медленно, и пусть
Тебя из проруби стеклянной
Зовет утраченная Русь. –Не вековая тронет слава
Страницы гибели твоей:
Так тающий, медвяный саван
С высоких облетит ветвей;Так наглухо задунет память,
Проводит воронье, кружа,
С последними колоколами –
Есенина неверный шаг.1925
СТАРАЯ МОСКВА
Едва вступив в широкий круг свободы,
Страна, как колос, солнцем налита,
Как жернова, перевернулись годы. –
Моя Москва, – и ты уже не та:Пришла пора – недаром в полдень сирый
Добром народным наливалась клеть –
Рублем чеканным о прилавок мира
Раскатисто и буйно зазвенеть.И вот крутая, новая дорога,
Ложась, сметает полусгнивший дом. –
Москва-часовня на ладони бога,
Москва, годам врученная на слом!Ты помнишь день, когда, не чуя страха,
Мозолистая шарила рука –
За ситцевою лучшею рубахой
На самом дне большого сундука.А там, вверху, с глухим и древним граем
Зловещее кружило воронье
И медь рвалась, отрывисто скликая,
Как на беду, на торжище свое.Но празднично молчит Смоленский рынок.
Через плечо – гармошка на тесьме –
И мать крестила, на прощанье, сына,
Ходынским полем называя смерть.1926
"Что шуметь, о гибели жалея…"
Что шуметь, о гибели жалея,
Расточать надуманную грусть:
Нет, не смерть взяла от нас Сергея,
А его бревенчатая Русь:Верно видел он сквозь ужас древний,
Те простые мерные года –
Как железом обрастет деревня,
Как взойдут на пашнях города.Вправе мы не помнить об уроне,
Но стереть поднимется ль рука:
Он с другой Россией похоронен –
И земля да будет им легка.1926
"Ты опять со мной, моя Россия…"
Ты опять со мной, моя Россия,
Лучшей песней миру вручена. –
Но бедны слова мои сухие.
Широка московская страна.Ах, по картам, в строках, меж строками
Мне ль учить такой большой урок. –
Вот опять перебирает память
Пряди русые дорог.Ветер с Волги – мед и тополь вместе –
Словно гусли тронет эту грудь.
Колоколенка – слепая – крестит
Тенью пресеченный путь.Оттого клонюсь к земле и к нови,
Что, под спудом, в теле у меня
Костромской и ярославской крови
Светлая цела струя.Оттого и не зовет иное –
Только б дням шуршать степным огнем –
Что таким же, знаю, перегноем
Я войду в твой мудрый чернозем.1926
ЛАРИССА РЕЙСНЕР
1. "В дни былых, шальных разноголосиц…"
В дни былых, шальных разноголосиц,
В белом платье, в ливень пулевой –
Ты вела по Волге миноносец,
Чтоб знамена крепли над Москвой.