У берега качалась на плаву лодка с припасом, вблизи стоял старик, высокий седобородый дед с шапкой в руках.
- Здравствуй, Лесина, - сказал Мстислав. - Как можется, старый?
- Топчу пока земельку, князюшка, - степенно, с достоинством поклонившись, ответил старик. - Век мой затянулся, да я и не жалуюсь. Царство небесное, спору нет, куда как веселее здешнего бытия станется, а только не каждому туда дорога проложена, потому и на грешной земле пожить лишнего любо.
- Видишь, Евпатий, какие старики тут живут? - сказал князь Мстислав. - Это, Лесина, гость наш рязанский, Коловрат Евпатий, первейший воин князя Юрия… Все приготовил, Лесина?
- Все, князюшка, все ладно, - засуетился старик и принялся отвязывать лодку. - Сейчас и двинем с божьей помощью.
- Нет, - сказал князь Черниговский. - Мы только вдвоем поедем. Небось не разучился я туриком стучать, на уху, поди, и сами поймаем. Ты иди, Лесина, не труди свои кости напрасно.
Они остались вдвоем.
- Да где же снасти, князь? - спросил Коловрат.
- А мы без снастей, - ответил Мстислав. - Так издревле наши прадеды ловили. Или рязанцы забыли про то?
- Не припомню что-то, князь, про такую ловлю, - ответил Коловрат.
- А ты смотри да научайся.
Мстислав Черниговский отошел в сторонку, нагнулся над кучей срубленных кустов и перенес их в лодку, где уже лежали шесты, их Евпатий сразу заметил, но не понял, для чего они.
- Веревка есть, - сказал, оглядывая дно лодки, князь Черниговский. - Турик тоже, и камни-кругляши. Лесина уложил. Можно трогать, Евпатий.
Они выгребли от берега, Подошли к островку, дугой упавшему на середину озера, вошли в покойную заводь.
- Здесь и возьмем рыбку-то, - сказал Мстислав.
Оставив Евпатия на веслах, князь взял из лодки шест и туриком стал забивать шест в дно. Затем он привязал к нему веревку, выбрал куст, прихватил свободным концом веревки его вершину, прикрепил камень-кругляш и опустил куст в воду.
Евпатий с сомнением смотрел на это занятие, вроде бы не подобающее княжьему чину. А Мстислав вбил второй шест, привязал и опустил подле него второй куст. Затем третий, четвертый, пятый… Кончились шесты, да и кустов не стало, лишь с пяток кругляшей осталось в лодке.
- Теперь к берегу, - сказал князь. - Вон песок, видишь? Туда и пойдем. Там валежника наберем огонь покормить…
Солнце свалилось ко второму полудню и палило еще знойно. Они сидели в тени, костер догорал, и угли по краям его подернулись пеплом.
- Триста воинов дам я тебе, Коловрат, - сказал князь Черниговский. - Это - немало. Ну и оружием, припасами помогу, сотня возов пойдет с тобой на Рязань.
Народ надо поднимать, князь Мстислав, - глухо проговорил Коловрат. - Это не половцы, идет сила страшная, тут и тыщей не обойдешься.
- Пойми ты меня по-человечьи, Евпатий. Разве я не хочу помочь князю Юрию? Али ты забыл, что моя дочь венцом отдана его сыну Федору? Но я отец не только для Евпраксии, но и всему черниговскому люду. Ты понимаешь это, Евпатий?
- Понимаю, - сказал Коловрат.
- А коли понимаешь, то скажи мне, как могу я все отдать? Вдруг да подступит враг к моим границам. Кто тогда защитит и Чернигов? Кто?
Коловрат молчал. Он потянул рукой толстый сук, повертел, затем резко сломил его через колено и бросил обломки в догорающий костер.
- Вот что сделает с Русью Бату-хан, - сказал он. - Попомни мои слова, князь. Ты прав, когда печешься о своей земле. Но разве рязанская для тебя чужая? Или там не русские люди живут? Не одни у нас боги и предки?.. Прости, что, человек не княжеского званья, с поученьем к тебе иду.
- Здесь нет князей, - напомнил Мстислав. - Сейчас мы просто люди.
- А коли так, не прогневайся на мои слова, скажу, как понял тебя. Дам, мол, какую-нито подмогу Юрию Рязанскому, а сам укреплюсь во Чернигов-граде и буду ждать. Может быть, рязанцы и сами Бату-хана измордуют. Чего же лучше, и я вроде причастен, ратников на общее дело посылал. Ну, а рухнет Рязань?.. Что ж, пожалеешь ее, конечно, но подумаешь: я цел остался. Бату-хан, глядишь, на Владимир, на Суздаль, на богатый Новгород попрет, или по нижним рекам, по степи, где корма коням вдоволь, - на Киев. А я, мол, в стороне, и сила моя со мной. Вот как ты рассудил, князь Мстислав. Хочешь казни меня, хочешь - милуй…
Мстислав Черниговский ничего не ответил. Подумал, поднялся, подошел к озеру, зачерпнул ладонью воды и плеснул на лицо. Когда он вернулся к Евпатию, то показались тому светлые капли воды на княжьей бороде слезами.
"Заплачешь, князь, - подумал Евпатий Коловрат. - Только пользы не будет. Когда льется кровь, слезы теряют цену…"
- Закончим рыбалку, - сказал князь, - и в ночь вернемся домой. Ночевать тут не останемся. Утром готовься в поход. Мои воины, тех, что я обещал князю Юрию, всегда снаряжены к битве. Бери их и ступай на Рязань. И пусть князь Юрий Рязанский известит меня о делах своих. Может быть, позже я сам подойду со своей дружиной.
- Спасибо и на том, князь Мстислав, - ответил Коловрат.
Солнце свалилось к окоему, и над озером возникла вдруг радуга. Голубой цвет в ней был не густ, а желтый ярок, и вставала радуга с восхода на закат, не по правилу вроде.
- Вишь ты, - сказал князь Мстислав, - знамение…
Он перекрестился.
- Добрая будет погода завтра. К тому и знамение, - спокойно ответил Коловрат.
- Что ж, пора и по рыбу…
Князь и Евпатий столкнули лодку и вышли к шестам. Тихо, без всплеска подходили они к затопленным кустам, князь оставлял весла, осторожно выбирал веревку, затем быстро вытаскивал куст из воды, а Коловрат, наученный князем, подводил сачок и брал рыбу, что пряталась от солнца в тени нехитрых рыбацких приспособлений…
Была сеча зла и ужасна
Князь Юрий Ингваревич в ночь перед битвой на Рясском поле не ложился спать. Он понимал, что обязан отдохнуть - ведь едва невеселое солнце поздней осени встанет над русской землею, он поведет рязанские полки на коварного зверя, на Бату-хана.
Он возглавит эти полки, князь рязанский, и его рука не дрогнет, когда он прорубит кровавую просеку к шатру Бату-хана, как не дрогнул голос у князя Юрия, когда ответил он ханским послам, требовавшим десятину во всем!
- Лучше нам смертью славу вечную добыть, - сказал князь Юрий, - нежели во власти поганых быть.
Теперь ему неоткуда ждать подмоги для защиты рязанских лесов и нив. Князь Владимирский спесиво принял Олега. Красного, похвалялся, что один побьет Бату-хана, глумился над рязанцами, струсили-де, перевелись-де на поокских землях смельчаки.
Вернулся Олег Красный ко двору брата с пустыми руками.
Не дождалась Рязань и воеводы Евпатия Коловрата с помошной ратью князя Черниговского. Доселе нету от него вестей…
Пытался князь Юрий Ингваревич утолить нечестивца, злобного Бату-хана, великими дарами. Только напрасны были надежды. Потерял Юрий Ингваревич разом и сына Федора, что возглавил посольство к Бату-хану, и Невестку Евпраксию с малым внуком. Не вынесла вести черниговская княжна о смерти мужа своего Федора, злодейски зарубленного в татарском шатре, поднялась она на высокий терем, держа в руках годовалого внука Юрьева, князя Ивана Федоровича, и бросилась, прижав сына к груди, наземь..
А войска Бату-хана вступили на Рясское поле, и князь рязанский, Юрий Ингваревич вышел врагу навстречу. Завтра начнется сеча.
Горели костры. Спали возле них воины.
Зябкий въедливый ветер гулял над полем.
"Великое испытание послала нам судьба, - думал Юрий Ингваревич, - и лучше погибнуть всем в бою, чем дрогнуть перед врагом. Лучше смерть, ибо мертвые сраму не имут!"
Впереди замаячил человек, он приближался, и князь Юрий узнал брата своего, Олега Красного.
- Не спится, брат? - спросил Юрий Ингваревич.
- Не спится. Только что снарядил полк в засаду, как ты сказывал… От Куштума нету вестей?
- Нету. Договор был, что ударит он на Бату-хана с тыльной стороны. Но молчит хан Куштум…
Постояли князья, попрощались.
Ушел Олег Красный, горели костры, спали рязанцы, кричали надсадными голосами сторожевые воины, бродящие по краю становища…
Сотник Иван прибыл с малой своей дружиной еще во тьме, до утра оставалось немного.
- Беда, князь Юрий, - сказал Иван, спешиваясь и отдаляясь с князем. - Куштум убит и половцы не придут к нам на помощь.
- Что ты говоришь?!
- Хан Куштум убит, а войско, оставшись без него, дрогнуло. Люди Барчака сулят ему большую добычу, ежели оно повернет против нас.
- Кто убил Куштума?
- Не знаю. Не поймали убийцу. Ушел…
Молчал князь рязанский.
Молчал и сотник Иван. Он знал, что сегодня умрет со всеми вместе, и не было ни страха, ни сожаления, были покой и холодная ненависть к врагу.
Юрий Ингваревич подступил к Ивану и положил руку на его плечо.
- Тебе не придется биться сегодня, твоя сеча еще впереди. Собирайся в дорогу, сотник.
- Не понимаю, - сказал Иван.
- Поймешь. Слушай, - промолвил Юрий Ингваревич, - ты и твои воины не решат боя, немного вас, а татар - тьма. Скачи со своей малой дружиной в Рязань, передай всем, а вели кой княгине особливо, мой наказ готовить город к страшной осаде. Сам ты станешь по правую руку городского воеводы Клыча, коего в случае нашей смерти назначаю всей рязанской земли головой.
- Нет! - вскричал Иван. - Не можно такое! Нельзя вам, князья рязанские, всем класть головы в битве!..
- Отступать мы не будем!.. Уразумел наказ? Тогда - с богом!..