Тайный советник - Валентин Пикуль

Содержание:

• ОТ АВТОРА 1

• Потомок Владимира Мономаха 1

• Тепло русской печки 5

• В трауре по живому мужу 7

• "Ошибка" доктора Боткина 10

• Тайный советник 13

• Битва железных канцлеров 16

• Человек, переставший улыбаться 19

• Вольное общество китоловов 21

• Генерал на белом коне 23

• Как попасть в энциклопедию? 27

• Вольный казак Ашинов 30

• Реквием последней любви 33

• Король русской рифмы 36

• Рязанский "американец" 38

• Памяти Якова Карловича 41

• Синусоида жизни человеческой 44

• Шарман, шарман, шарман! 47

• Быть главным на ярмарке 48

• Завещание Альфреда Нобеля 50

• Клиника доктора Захарьина 53

• Желтухинская республика 55

• Душистая симфония жизни 57

• Генерал от истории 60

• Человек известных форм 63

• В ногайских степях 66

• Букет для Аделины 69

• Ужин у директора государственного банка 71

• Трагедия "русского Макарта" 73

• Решительные с "Решительного" 75

• Граф Полусахалинский 77

• Проклятая Доггер-банка 79

• Известный гражданин Плюшкин 81

• Пень генерала Драгомирова 84

• Не от крапивного семени 86

• Ничего, синьор, ничего, синьорита! 88

• Портрет из Русского музея 90

• Письмо студента Мамонтова 92

• Дама из "Готского Альманаха" 94

• Мичман флота в отставке 97

• Зина - дочь барабанщика 99

• Ртутный король России 101

• Выстрел в отеле "Кломзер" 105

• Закройных дел мастерица! 108

• Обворожительная кельнерша 109

• Старая история с новым концом 111

• Зато Париж был спасен 114

• Гусар на верблюде 116

• Был город, которого не было 120

• Мясоедов, сын Мясоедова 121

• "Не говори с тоской: их нет…" 123

• Комментарии 125

Валентин Пикуль
Тайный советник
Исторические миниатюры

ОТ АВТОРА

Определение жанра - дело непростое. До сих пор не пойму, чем длинный рассказ отличается от короткой повести. Хотя разница между повестью и романом более ощутима, и роман, мне кажется, оставляет больше простора для читательских размышлений и домыслов, нежели повесть. Впрочем, еще никто не возражал Гоголю, который нарек свои "Мертвые души" поэмой…

Не берусь точно определить жанр предлагаемых мною исторических очерков, которые не рискну называть историческими рассказами. Я всегда называл их миниатюрами, и смею думать, что вряд ли ошибался. Давно любя русский классический портрет, я с особой нежностью отношусь к живописи миниатюрной.

Она - интимна, к ней надо приглядываться, как к книжному петиту. Были такие миниатюристы на Руси, которые укладывали портрет в размер пуговицы или перстня, изображая человека разноцветными точками. В широких залах музеев камерная миниатюра теряется. Но она сразу оживает, если взять ее в руки; наконец, она делается особо привлекательной, если ты знаешь, кто изображен и какова судьба этого человека…

На этом, наверное, я мог бы и прервать свое авторское вступление. Но чувствую надобность рассказать, как и когда я, писавший большие исторические романы, вдруг пришел к жанру исторической миниатюры.

Это случилось давно, еще в пору моей литературной молодости. Все мои попытки сочинять рассказы кончались неудачей, ибо рассказы получались очень плохими. И вот, неожиданно для себя, я написал первую из своих миниатюр по названию "Шарман, шарман, шарман!" - о странной и стремительной карьере офицера А. Н. Николаева. Читателям она понравилась, и я тогда же решил испытать свои силы в этом новом для меня жанре.

По сути дела, изучая материалы о каком-либо герое в полном объеме, пригодном для написания романа, я затем как бы сжимаю сам себя и свой текст, словно пружину, чтобы "роман" сократился до нескольких страничек прозы. При этом неизбежно отпадает все мало существенное, я стараюсь изложить перед читателем лишь самое насущное.

Для меня, автора, каждая миниатюра - это тот же исторический роман, только спрессованный до самого малого количества страниц. Писание миниатюр - процесс утомительный, берущий много времени и немало кропотливого труда. Так, например, миниатюру о художнике Иване Мясоедове в 15 машинописных страниц я писал 15 долгих лет, буквально по крупицам собирая материал об этом странном человеке, о котором в нашей печати упоминалось лишь изредка.

Позволю себе еще одно авторское примечание.

Собрав свои миниатюры под одной обложкой, я не желал бы представить перед читателем только героику нашего прошлого, ибо в жизни не все люди герои; картина былой жизни была бы однобокой и неполной, если бы я не отразил и людей, живших не ради свершения подвигов, а… просто живших.

Хорошая жена и мать - разве она недостойна того, чтобы ее имя сохранилось в нашей памяти? Наконец, разве мало в нашей истории заведомых негодяев, мерзавцев или взяточников? Эти отрицательные персонажи тоже имеют право на то, чтобы их имена сохранились в грандиозном Пантеоне нашей истории…

Я человек счастливый, ибо прожил не только свою жизнь, настоящую, но и прожил судьбы многих героев прошлого.

О великом значении истории в духовной жизни народа издревле было сказано очень много, и здесь я напомню лишь слова знаменитого Цицерона:

НЕ ЗНАТЬ, ЧТО БЫЛО ДО ТОГО, КАК ТЫ РОДИЛСЯ, ЗНАЧИТ НАВСЕГДА ОСТАТЬСЯ НЕРАЗВИТЫМ РЕБЕНКОМ.

Это веское мнение знаменитого оратора древности я мог бы подкрепить многочисленными афоризмами русских мыслителей, но из великого множества их высказываний напомню лишь слова нашего славного историка В. О. Ключевского: "История - это фонарь в будущее, который светит нам из прошлого…"

Итак, перед нами сборник исторических миниатюр.

Все они расположены в хронологическом порядке.

А этот порядок для читателя - самый удобный.

Потомок Владимира Мономаха

Алексей Борисович князь Лобанов-Ростовский…

Назвав это имя, хочется задать школьный вопрос:

- Дети, поднимите руки, кто его знает?

Дети "этого не проходили". Князя знают лишь историки и дипломаты, ибо он сумел прожить две жизни - как историк и дипломат. У меня, автора, дня не проходит, чтобы я не обращался к трудам Алексея Борисовича. Допустим, понадобилось выяснить, на ком был женат безвестный поручик Данила Глинка - ответ нахожу в родословных книгах князя; забираюсь в дебри стародавней политики - и опять возникает его имя. Наконец, он ведь был и просто человек - со своими личными страстями, с кризисами сердечных мук, он терпел унижения, падал и снова возвышался. "Но князь Лобанов всегда оставался порядочным человеком", - судили современники, служившие с ним.

Добавлю, что Лобановы-Ростовские при их въезде в город Ростов Великий имели право принимать особые почести - со звоном церковных колоколов и с пальбою из пушек, но сами от этих почестей отказались.

Кстати уж, скажу сразу, что Лобанов-Ростовский не имел земельной собственности, помещиком никогда не был, а жил на свои кровные - от жалованья. Читателям, сызмала воспитанным на школьной "премудрости", наверное, это обстоятельство покажется странным, однако же это было именно так…

Юный князь Алексей Борисович выходил в жизнь из Царскосельского лицея в 1844 году с чином титулярного советника; получивший золотую медаль, он был занесен на мраморную доску и, наверное, как и все лицеисты, приветствовал свое будущее словами лицейского гимна на слова Дельвига:

Шесть лет промчались, как мечтанье,
В объятьях сладкой тишины.
И уж Отечества призванье
Гремит нам: "Шествуйте, сыны!"

Евгений Шумигорский, редко поминаемый нами историк, писал, что в Лицее "были живы тогда предания пушкинской эпохи, и в глазах его воспитанников имя их знаменитого однокашника неразрывно соединялось с понятием любви к родной земле и к ее родной старине". Вот это - последнее - очень важно для нас: врожденный, а не навязанный свыше патриотизм всегда неотделим от жажды познания истории своего народа…