Богиня, которую я еще не видел до этого, выступала в коричневом пальто перед какой-то лошадиного вида бабенкой с собакой; еще три или четыре человека стояли там в разных местах. Мы добрались до двери, ведущей на улицу. И в это время вошел высокий, плотный малый со шрамом на щеке. Я знал все об этом шраме и поэтому небрежно кивнул ему.
– Эй, Пэрли!
Он остановился и посмотрел с удивлением не на меня, а на Вулфа.
– Во имя Создателя. Вы запустили его из пушки?
Я ухмыльнулся, мы пошли к машине. По дороге я попытался, оглядываясь через плечо, по-дружески поболтать с Вулфом.
– Эти манекенщицы прехорошенькие создания, – сказал я.
Вулф молчал. Я попробовал еще:
– Вы заметили джентльмена, которого мы встретили, выходя из здания? Это наш старый друг Пэрли Стеббинс из уголовной полиции. Один из наемников Кремера.
Никакого ответа. Я остановил машину и посмотрел вперед, нет ли где-нибудь приличной выбоины.
Глава 3
Первый телефонный звонок от Луэлина Фроста раздался в половине второго, в то время как Вулф и я отдавали должное колбасе с десятью видами трав, которую он получал каждую весну от швейцарца, изготовлявшего ее лично.
Фрицу Бреннеру, шефу и гордости нашего домашнего хозяйства, было поручено сообщить Луэлину Фросту, что мистер Вулф обедает и его в это время никогда не ведено беспокоить. Я хотел пойти и взять трубку, но Вулф пригвоздил меня к месту, подняв палец. Второй звонок был несколько позднее двух, в то время как Вулф не спеша потягивал кофе. Поэтому я пошел в кабинет и взял трубку.
Голос Фроста звучал натянуто и сухо. Он хотел знать, может ли он надеяться застать Вулфа в два тридцать. Я ответил положительно, заметив, что Вулф будет, вероятно, теперь дома вечно. Мы повесили трубки, но я продолжал сидеть за столом и бессмысленно вертеть в руках лежащие на столе вещи. Через несколько минут вошел Вулф, мирный и благожелательный, но готовый отразить всякую попытку беспокоить его, как это бывало всегда после хорошей и неторопливой еды.
Он сел за письменный стол, вздохнул со счастливым видом и обвел глазами стены: книжные полки, карты, картины Гольбейна, гравюры. Спустя минуту он открыл средний ящик стола и начал вынимать пробки от пивных бутылок, складывая их в кучу на письменном столе. После чего дал указания Фрицу.
Я не желал спорить с ним и мирно сказал:
– Если вы хотите сосчитать эти пробки, то вам лучше поторопиться. Наш клиент уже едет сюда.
– В самом деле… – Вулф начал раскладывать пробки на кучки по пяти штук. – Проклятье, не считая тех трех бутылок, я думаю, уже выпил авансом четыре за эту неделю?
– Ну, это нормально, – ввернул я, – простите меня, пожалуйста, прежде чем Фрост придет, я хотел бы узнать, что заставило вас начать с его девушки.
Его плечи поднялись на четверть дюйма и снова опустились.
– Ярость. Это был писк загнанной в угол крысы. Я был там загнан в угол этой невыносимой надушенной дыры. Причем там вдобавок не было ничего, с чего бы можно было начать. Или, вернее, слишком много. К тому же я не люблю убийства по небрежности. Кто бы ни отравил эти конфеты, это был бестолковый осел. Я просто начал пищать… – Он смотрел, нахмурившись, на горки пробок.
– Но результат был замечательный и очень убедительный. Было бы жестоко, если бы мы заработали вторую половину нашего гонорара, отправив мисс Фрост в тюрьму. Не то, что я считаю это вероятным. Надеюсь, Арчи, тебе не надоела моя болтовня.
– Нет. Все правильно, после еды надо проанализировать факты. Однако никакой судья не осудит мисс Фрост.
– Я полагаю, что ты прав. Почему они должны выносить ей обвинительное заключение? Даже прокурор может отдать дань красоте. Но если она предстанет перед судом Божьим, я думаю, будет не так.