В книгу русского советского писателя Юрия Германа (1910–1967) вошли: документальная повесть "Операция "С новым годом!"", "Повесть о докторе Николае Евгеньевиче", повесть-быль "Наш друг - Иван Бодунов", "О Горьком", "О Мейерхольде".
Содержание:
От автора об этой книжке и о себе 1
― ОПЕРАЦИЯ "С НОВЫМ ГОДОМ" ― 1
― ПОВЕСТЬ О ДОКТОРЕ НИКОЛАЕ ЕВГЕНЬЕВИЧЕ ― 34
― НАШ ДРУГ - ИВАН БОДУНОВ ― 47
― О ГОРЬКОМ ― - (очерк) 62
― О МЕЙЕРХОЛЬДЕ ― - (очерк) 64
Юрий Герман
От автора об этой книжке и о себе
Четырех лет от роду я попал на войну. Отец был офицером, мать пошла за ним сестрой милосердия. В артиллерийском дивизионе - среди солдат, пушек, коней - прошло мое детство. И в полевом госпитале - у матери. В знаменитой переправе через реку Сбруч мы двое - я и отцов жеребец "Голубок" - чудом остались живы. Впоследствии отца выбрали командиром этого же дивизиона, и стал он красным военспецом, его пушки били по петлюровцам и галичанам, по белополякам и бандитам небезызвестной "Маруськи", которую так точно описал А. Н. Толстой.
После окончания гражданской войны отец стал фининспектором, работал в Обояни, во Льгове, в Дмитриеве, в Курске. Я учился, ставил спектакли, за недостатком репертуара сам сочинял пьесы. От смущения выдавал я эти пьесы за "переписанные" и выдумывал фамилии авторов.
В семнадцать лет написал я бойко и плохо толстый роман под названием "Рафаэль из парикмахерской". Речь в нем шла о том, что я хорошо знал, - о маленьком городке в период нэпа, о комсомольцах той поры, о горячих и чистых сердцах. Роман этот, к сожалению, напечатали. О второй моей книге, "Вступление", написанной в Ленинграде, с похвалой отозвался А. М. Горький. Этот роман дал мне возможность узнать Горького, который впоследствии посоветовал написать книжку о Ф. Э. Дзержинском.
В эти же годы попытался я работать в кино, вместе с С. А. Герасимовым написали мы сценарий фильма "Семеро смелых". Потом изданы были "Бедный Генрих" (книгу эту сжег Гитлер, а мне обещал повешение), "Наши знакомые", "Лапшин и Жмакин", "Рассказы о Пирогове".
В войну с белофиннами был я военным корреспондентом ТАСС, в Великую Отечественную служил в Совинформбюро и на Северном флоте. Годы войны свели меня со многими замечательными людьми, которые впоследствии стали героями исторического романа "Россия молодая" (я перенес характеры своих современников - знаменитых ледовых капитанов-поморов - таких, как Воронин и Котцов, в далекую эпоху) и современных моих книг - "Подполковник медицинской службы", "Дело, которому ты служишь", "Дорогой мой человек", "Я отвечаю за все". Именно эти годы свели меня с Владимиром Афанасьевичем Устименко, образ которого мне бесконечно дорог, как образ "делателя и созидателя", как "центральный характер" моего современника.
Огромная тема, связанная с именем Дзержинского, дала мне возможность при помощи А. М. Горького познакомиться со многими соратниками Феликса Эдмундовича, погибшими впоследствии в период культа личности Сталина. Долгом своим перед светлой памятью этих чистых и бесстрашных выучеников рыцаря революции Дзержинского я представляю книгу о таких людях. В заключительной части моей трилогии, в книге "Я отвечаю за все", есть и такой герой - Штуб.
Кроме кинематографа, в котором как сценарист я имел отношение к фильмам - "Доктор Калюжный", "Пирогов", "Дело Румянцева", "Дорогой мой человек", "День счастья", занимает меня и жанр документальной прозы, рассказы о живых моих современниках, о воинах самых разных профессий - от чекиста Пяткина и "сыщика" Бодунова до врачей Долецкого, Баирова, Сочинского и людей многих других профессий, но непременно бойцов.
Закончив трилогию, предполагаю написать повесть о скорой помощи. Называться она будет цифрами телефонного вызова: "03".
Больше всего на свете неприятны моему современнику характеры вялые, пассивные, те люди, по глазам которых видно, что их "хата с краю". Никогда такие человеки не были интересны моим современникам, никогда их судьбы нас не занимали, никогда не казалось нам, что тот организм, который не без удовольствия рекомендует себя в нашу эпоху "маленьким человеком", достоин пристального внимания. Нет и не может быть в нашей стране "маленьких людей" - так считает мой современник. Делом, творимым на земле, определяем мы качество человека, а не должностью его. И министр и доярка в равной степени достойны уважения за то, как они работают на благо общества. А тот, кто этого не понимает… Ну что же… Прекрасно обо всех таких сказал замечательный поэт Н. А. Заболоцкий:
Не дорогой ты шел, а обочиной,
Не нашел ты пути своего,
Осторожный, всю жизнь озабоченный,
Неизвестно, во имя чего!
Эту книгу я написал о людях, о моих современниках, служивших своему делу неизмеримо больше, чем себе самим, чем своему достатку, своему личному удобству, своим радостям. Здесь рассказано о самых разных людях - от чекиста Пяткина и "сыщика" Бодунова до замечательного театрального режиссера Вс. Мейерхольда и великого писателя А. М. Горького, от сельского врача H. E. Слупского до лейтенанта Саши Лазарева. Это разные люди, знаменитые и неизвестные, великие и просто "безыменные", но все они люди, борцы, воины, все они люди "переднего края", жившие и ныне живущие во имя самой высокой и прекрасной из всех человеческих идей - во имя идеи коммунизма.
Я счастлив, что знал и знаю очень многих людей, подобных тем, о которых рассказано в этой книге. Многие из этой категории людей отличаются необыкновенной скромностью. Георгий Иванович Пяткин, которому, например, посвящена повесть "Операция "С Новым годом!"", больше всего опасался выглядеть героем, когда читал страницы о себе. "Я же как все!" - любит говорить он и по нынешний день.
Иван Васильевич Бодунов, прочитав про себя, сказал: "А ты мою личность не преувеличил? По памяти, был я нормальный сыщик и даже ошибался не раз!"
Покойный ныне замечательный доктор H. E. Слупский, ознакомившись с повествованием, посвященным его жизни, лишь вздохнул: "Получилось - недаром живу, но не того… не слишком, а?"
А Всеволод Эмильевич Мейерхольд, когда я в давние времена посулил, что напишу про него, сказал сердито: "Что напишешь? Что всю жизнь искал, потом отменял, потом казалось ему, что находил, потом опять оставался погорельцем? Так?"
Очень много замечательнейших людей живут и работают бок о бок с нами. Не видеть этих делателей жизни невозможно. Описывать хорошо знакомых и даже друзей очень трудно. Пусть простит автора друг читатель за несовершенную эту попытку написать не просто портреты живых и живших, но портреты в действии, вернее, попытку написать людей в ДЕЙСТВИИ. И за все те неудачи, которые несомненно сопутствуют такой работе.
Юрий Герман
― ОПЕРАЦИЯ "С НОВЫМ ГОДОМ" ―
Чекисту Георгию Ивановичу Пяткину посвящается
В материалах дела нет данных о том, были ли отмечены по достоинству отважные партизаны Кузнецов В. Г., Мишенский А., Тарасов, их умелый и твердый руководитель Пяткин Г. И., скромные патриотки-разведчицы Евдокимова, Смелова, Орлова и Г., чьи настоящие имена не установлены, наконец, Лазарев Александр Иванович, который вложил всю свою душу, полную любви к Родине, при выполнении ответственнейшего задания и погиб впоследствии, совершая с группой отважных диверсию в тылу противника на железной дороге Псков - Карамышево.
Из официального документа
Глава первая
Иоганн Готлиб Бингоф в начале собеседования соображал туго, даже имя свое вспомнил не без труда. Впрочем, ранен он не был, и партизанский доктор Знаменский даже самой легкой контузии в нем не приметил, а только лишь с точки зрения науки объяснил, что это у фрица такая травма - по случаю непредвиденного и неожиданного попадания в плен к партизанам. А если сказать проще, то очень немец напуган, думает, что сейчас же его и расстреляют.
- Инга, переведи ему, - велел старший лейтенант Локотков своей сердитой и измученной долгим боем переводчице Шаниной, - переведи про нашу гуманность в отношении военнопленных…
Шанина сказала как положено, но таким тоном, что худо соображавший фельдфебель совсем скис и стал лопотать какой-то вздор, прося снисхождения к своим малолетним детям, которым грозит горькое сиротство.
- Про что он? - спросил Локотков.
Инга разъяснила кратко.
- Хорошо упитанный, - со вздохом отметил Локотков. - И в ранце у него - ты обратила внимание, Шанина? - сало копченое, шнапс, курочка поджаренная, огурчики в бумажке. Аккуратный народ.
Бингоф действительно был хорошо упитанный немец, в сорок втором летом таких еще сохранилось большинство. И выглядел он, что называется, "справным" солдатом: сапоги начищены до зеркального блеска, мундирчик подогнан по фигуре, вся прочая амуниция - с иголочки. Такому бы орать "зиг хайль" и палить из автомата в белый свет, а он вот оказался в плену и плачет жалостно, растирая слезы по жирным веснушчатым щекам.
- Ладно, - сказал Иван Егорович, - надоело. Переведи ему, Шанина, что или по делу говорить будем, или гуманность нашу на после победы оставим. Да переведи с выражением, а то ты словно стоя спишь.