- Да как-то даже не верится. Тетя Маша Ускова - и вдруг героиня, разведчица…
- Анна Дмитриевна, Усковы тоже переехали в Сталинград из Катричева?
- Видимо, да. Не могу точно сказать. Это мама знает, но она сейчас в Астрахани, у младшей дочери. А Катричев я помню очень хорошо. Я там училась в школе, у меня там даже была первая любовь - Коля Усков из параллельного класса…
- Усков?… Это не родственник Марии?
- Вряд ли. В Катричеве очень много Усковых, в кашей области это очень распространенная фамилия. В какое село не приедете, везде будут Усковы. Вот мама вернется из Астрахани, я все у нее узнаю.
- У вас случайно не сохранилось довоенных фотографий? Может быть, на какой-нибудь есть Мария?
- Фотографии нашей семьи и родственников есть, а Марии - нет. Но у нас есть родственница, моя тетя, двоюродная, так мама не раз говорила, что она очень похожа на Марию. Тетя Шура. И фотография есть, старая, двадцатых годов.
- Вы могли бы узнать Марию на фотографии?
- Конечно, я хорошо помню ее лицо.
Глава 10
СОЛДАТСКИЕ ВДОВЫ
Появлялись все новые и новые свидетели недолгой жизни Марии Усковой.
С завода Ермана регулярно сообщали новости - комсомольцы нашли старых рабочих-ветеранов, знавших Марию. Аграфена Степановна Рожкова помнила Марию не только по работе, оказывается, она тоже жила на Прибарачной улице. Павел Степанович Тепловодский рассказывал:
- Знал я эту девушку. Фамилию запамятовал, но случай этот помню очень хорошо. Это было вечером, когда девчонку искалечило, весь завод об этом узнал. У нее рука попала в "педалку" - так называлось приспособление для распиловки бревен. Была бы фотография, узнал бы…
…До Катричева сто тридцать километров по шоссейной дороге. Через четыре часа утомительной тряски с заездами в попутные села автобус дотащил меня до развилки с указателем "Катричев", а сам укатил дальше, в районный центр Быково. Вокруг была степь, осенний ветер гулял по этой степи, и я пожалел, что не взял из Ленинграда теплых вещей.
От шоссе вправо уходила асфальтированная дорога на Катричев. Нужно было ждать попутной машины, автобусы в Катричев сегодня не ходили, об этом меня предупредили еще в Волгограде. Но попутных машин, как на грех, не было. Пошел пешком. Далеко впереди, у самого горизонта, виднелась темная полоска деревьев.
"Наверно, за этими деревьями и есть Катричев", - думал я, прибавляя шагу. По обе стороны дороги лежали поля. Вот уже исчезла из виду главная дорога, стена деревьев на горизонте стала видна более отчетливо. Через час я наконец достиг этих деревьев, но впереди лежала та же дорога, и на этот раз горизонт был совершенно чист.
Часа через два начнет смеркаться. Я не знал, сколько километров до Катричева.
Через полчаса меня догнали красные "Жигули".
- Садитесь! - крикнул водитель.
Я залез в машину.
- Вы что же, пешком собрались в Катричев? - спросил водитель. - Вы знаете, сколько туда километров? Сорок. К утру, конечно, добрались бы.
Тепло и мягкое покачивание машины сделали свое дело, я заснул.
- Приехали!
Я посмотрел в окно. Мы стояли в степи, никаких признаков жилья рядом не было. На обочине тарахтел колесный трактор с прицепом, возле него - четверо женщин.
- Дальше поедете на тракторе, - словно извиняясь, сказал водитель "Жигулей". - У нас была договоренность, я должен забрать этих женщин.
В кабине трактора, кроме водителя, сидел еще какой-то старик, так что пришлось лезть в кузов, загруженный мешками с картошкой. На этот раз мне не повезло. Скажу только, что когда мы все-таки приехали в Катричев, я не мог от холода даже поблагодарить водителя.
Уже совсем стемнело. Улицы были плохо освещены, только на колхозной площади, у столовой, весело играла гармошка и танцевали нарядно одетые люди.
- Свадьба у нас, - сказал мне старик, который ехал в кабине. - Васька Усков женится…
Старик подозвал двух мальчишек, которые крутились у столовой, наблюдая за танцующими.
- Отаедете к директору школы, - хмуро приказал он мальчикам. - Да не идите напрямки - утонете. Глядите, какая грязища, а товарищ - в ботиночках…
С директором школы Алексеем Сергеевичем Целковским разговор был по-военному коротким.
- Вас понял. Чем можем - поможем. Поисковой работой в школе занимается Лидия Михайловна Гончарова, учительница литературы. Если сведения об Усковой верны, она найдет. Наша Лидия Михайловна - человек увлеченный. А дети? Что делают! Недавно пристали ко мне - давай им отдельное помещение для музея народного быта. А где я им возьму помещение? Школа маленькая. Конечно, если бы третий этаж пристроить…
Мы отправились к Гончаровой. На улице уже была ночь.
Лидия Михайловна в отличие от директора школы оказалась не такой торопливой. Сначала она накормила ужином меня и своего сына Витьку, потом внимательно выслушала рассказ о Саше и Марин, потом изучила папку с документами.
- Я думаю так: нужно обойти в селе всех наших старушек и опросить их - может, кто помнит семью Марии. Таких старушек в Катричеве - тридцать шесть.
- Откуда вы знаете? - удивился я.
- Да я же здесь родилась. А потом мы недавно в школе вечер проводили, назывался он "Солдатские вдовы". Обошли с ребятами всех старух, у которых мужья и дети на войне погибли, и записали их рассказы на магнитофон. Шесть кассет записали. И знаете, какая получилась картина? Мы с детьми узнали о жизни нашего села столько, что хватило бы на целую книгу. Пригласили из других городов детей наших старушек. И представьте - все приехали. Ни один не отказался. Вечер, конечно, был очень торжественный. Наши старушки сидели в президиуме, на сцене, а мы с ребятами рассказывали биографии их мужей, читали стихи, пели военные песни. После этого вечера бабушки мне проходу не давали: "Лида, дочка, а когда еще такой вечер будет? Может, мой Ванька опять приедет…"
- Среди них есть Усковы?
- В том-то и дело, что почти все они - Усковы. Моя мама тоже Ускова. Нужно сделать так: сначала обойдем всех Усковых, а потом остальных.
- Лидия Михайловна, о каком музее говорил ваш директор?
- Беда с этим музеем. Два года назад мы с ребятами решили создать в школе музей народного быта. Ну, знаете, собрать бытовые предметы - деревянную посуду, прялки, ткацкие станки, коврики, записать фольклор. У нас в селе старые люди знают очень много народных песен, которые поют только у нас, в степи. Собирали мы долго, сделали много. Но где все это хранить? Вот и воюем с директором, чтобы дал помещение. А пока все свалено в учительской…
На следующий день начались наши беседы с Усковыми. Я в основном молчал, беседу вела Лидия Николаевна.
- Здравствуйте, баба Мотя! Доброго вам здоровья!
- Здравствуй, Лида. Спасибо, детка. Сидайте. А это кто же это с тобой?
- Это, бабушка, корреспондент из Ленинграда. У нас к вам тело.
- Из Ленинграда? - задумчиво переспросила баба Мотя. - А чего ж с такой дали приехал?
- Баба Мотя, мы ищем родственников одной девушки, партизанки, ее фашисты повесили в сорок втором году в Сталинграде. Ее фамилия была - Ускова. Звали Мария. Вы ведь тоже Ускова?
- Да сейчас-то я не Ускова, а в девках была Ускова, по отцу. А кто у нее были родные, у Марии вашей?
- Отец - Иван Усков, отчества не знаем, мать - Прасковья Ивановна. У них было две дочери - Марфа и Маша. Марфа примерно с десятого года рождения, а Маша - с семнадцатого. Вот и нужно узнать - катричевская она или нет. В городе говорят - катричевская…
- Кто говорит?
- Скворцова Мария Иосифовна. Не знали такую?
Баба Мотя отрицательно качает головой. Глаза у нее слезятся, старуха поминутно вытирает их платочком.
- Не помню, детка. А за кем она была?
- Ее муж - Дмитрий Скворцов. На фронте погиб.
- Тю, да это же Митька Скворцов. Знаю, и Марусю, жинку его, знаю. Маруся в девках была - Свиридова. А Ивана Ускова не помню. Был Митька Усков, его "бегунок" звали, был Сашка Усков, того "каблучком" звали, а Ивана не помню…
Пора уходить, мы прощаемся, но баба Мотя не отпускает нас, пытается усадить за стол, ставит миску с пирогами. Я отказываюсь, Лидия Михайловна шепчет:
- Нельзя, обидите. Съешьте пирожок…
Едим пирожки, пьем компот, благодарим и идем в следующий дом…
Вечер. В окнах зажигаются огни…
- Ну, - говорит Лидия Михайловна, - если и баба Федора не помнит, тогда уж не знаю…
Мы вошли к бабе Федоре, заглянули из горницы в комнату. На длинном столе стоял самовар, миска с пирогами, а за столом сидели старухи Усковы - баба Мотя, баба Матрена, баба Федора, баба Васена, баба Шура, баба Глаша - все те, у кого мы сегодня побывали. Старухи спорили.
- Васена! - говорила баба Мотя. - Тебе восемьдесят, а ты уже ничего не помнишь. Я старше тебя и знаю - на ферме жили "бегунки", а на хуторе, в Кривой балке - "каблучки"… У них не было Ивана. Степан был, Федор и Семен были, а других не было…
- Был один Иван, - сказала баба Федора, - не ругайтесь. Был Иван, я помню. Возле чувашей жил, на третьем хуторе. Я его помню, а отчества не знаю, жена у него была, дочка, одна или две, не помню. Бондарем был, бочки делал…
Утром я уехал в Волгоград. На прощанье Лидия Михайловна сказала:
- Найдем, можете быть уверены. Если мне с детьми не удастся, старухи найдут, вспомнят. Теперь они не успокоятся.
Автобус катил в Волгоград.