— Как так? Я-то думала, что уже почти исцелилась. Вместе с психотерапевтами я пережила заново все пытки и несчастья, мы разобрали при помощи логики все черные призраки прошлого. А теперь вы утверждаете, что в моей психике таится глубоко укоренившийся порок. Если я не готова сейчас, то уже никогда не буду готова!
— К чему?
— Не знаю. Делать свое дело, наверное. Защитить эденизм от одержимых — все, что сейчас делают другие космоястребы. Я знаю, «Энон» хочет помогать им.
— Сейчас ты была бы не лучшим капитаном, если бы тебе пришлось принять в этой борьбе активную роль. Страх неизвестности всегда будет удерживать твою руку.
— Об одержимых я знаю все, уж поверьте.
— Да? Тогда что ты станешь делать, присоединившись к ним?
— Присоединиться? Никогда!
— Ты собираешься избежать смерти? Было бы интересно выслушать твои соображения на сей счет.
— Ох. — Щеки ее покраснели.
— Смерть — это величайшая неизвестность. И теперь, когда мы знаем о ней больше, мера нашего незнания лишь увеличилась.
— Как? Как она может увеличиться, когда мы узнаем больше?
— Латон называл смерть великим путешествием. Что он хотел сказать? Киинты утверждают, что столкнулись с этим знанием и примирились с ним. Как? Они не могут понимать реальность намного глубже, чем это делаем мы. Эденисты переносят свои воспоминания в нейронные слои по смерти тела. Переходит ли вместе с ними и душа? Разве тебя не тревожат эти вопросы? Меня пугает, что для нашего бытия такую важность приобрели вдруг столь абстрактные, философские вопросы.
— Ну да… если вот так, по полочкам разложить, — действительно страшно.
— Но ты все же не раздумывала над этим?
— Раздумывала, конечно. Просто не слишком усердно.
— Ты единственная из живых эденистов подошла вплотную к разгадке этих тайн. Если она касается кого-то из нас, то прежде всего тебя.
— Касается или препятствует?
— Ответь сама.
— Хоть бы вы прекратили это талдычить.
— Ты знаешь, что этому не бывать.
— Ну да. Ладно, я размышляла над этими вопросами, но что до ответов — я не имею и понятия. А значит, и сами вопросы неуместны.
— Хорошо. С этим я готов согласиться.
— Да?
— С одной поправкой. Неуместны они сейчас. В данный момент наше общество поступает так, как у него заведено в моменты кризиса, и полагается на грубую силу, чтобы защитить себя. Опять же не могу поспорить — но чтобы добиться реального прогресса в этой области, мы должны ответить на те вопросы, что я сформулировал, а существенных сдвигов в этой области я покуда не наблюдаю. А мы обязаны получить ответ. Человеческая раса не одолеет этой бездны, двигаясь по накатанной колее. Мы должны предоставить ей, осмелюсь сказать, откровение.
— И вы намерены получить его на сеансе психотерапии?
— Дорогая моя Сиринкс, конечно же, нет. Что за нелогичный вывод? Но я разочарован, что ты еще не уловила решения более насущной для нас проблемы.
— Какой еще проблемы? — раздраженно бросила она.
— Твоей, — Старик досадливо прищелкнул пальцами, будто беседовал с капризной девчонкой. —Прошу тебя, сосредоточься. Ты хочешь летать и одновременно опасаешься.
— Да.
— Все желают получить ответы на те вопросы, что я задал тебе, но не знают, где их искать.
— Да.
— Есть раса, которая знает ответ.
— Киинты? Знаю, но они заявили, что не помогут нам.
— Неверно. Я запросил доступ к записи внеочередного заседания Ассамблеи. Посол Роулор заявил, что киинты не помогут нам в предстоящей борьбе, причем в контексте это высказывание прозвучало двусмысленно. Что имел посол в виду — физическую борьбу или поиск ответа?
— Всем нам понятно, что в бою киинты нам не помощники. Следовательно, посол имел в виду посмертие.
— Разумное предположение.