Он пил чай большими глотками и чувствовал, как тепло растекается по всему телу. Неожиданно в окне задрожали стекла. Сквозь громкие залпы немецких зениток в комнату донесся гул самолета. Пристально глядя на брата, Николай ожидал взрыва бомбы. Но его не последовало.
- Наши летают, - словно угадав его мысли, проговорила мать. - Чего им на своих-то бомбы швырять?
- Говорят, немцы уже Ростовом овладели, - сказал Виктор.
- Не верю. Не могут они, не могут, не должны. Понять не могу, как они сюда-то добрались. - Николай обхватил голову руками.
- Не ты один. Многие не могут понять. А у них, оказывается, вон силища какая. Поди посмотри на улицу, - горячо заговорил Виктор. - Против танка что с ружьем сделаешь? Вон к порту вчера наши солдаты на автомашине подъехали. Хотели прикрыть корабли с людьми. Залегли, постреляли да там и остались лежать. Немцы танками их покрошили... - Он махнул рукой и нервно прошелся из угла в угол.
- Садись. Не мечись по комнате, - спокойно попросил Николай, искоса поглядывая на брата. - Сейчас надо думать, как быть дальше.
В окно постучали. Николай и Виктор переглянулись.
- Коля, иди спрячься, - сказала мать. - Бог знает кого принесет.
Николай быстро прошел в другую комнату.
- Проходи, проходи, Семеновна, - послышался из прихожей голос матери. - Зачем пожаловала?
- Да так, по-соседски зашла проведать. Николай-то твой успел уйти или нет, Мария Бенедиктовна?
- Кто ж его знает! Сердце мое за него изболелось...
- А ты не тужи. Люди сказывают, видели его ноне на улице. Значит, придет...
- Дай-то бог. Скорей бы, - Мария Бенедиктовна сокрушенно вздыхала.
Когда соседка ушла, Николай сказал матери и брату:
- Дома я жить не буду.
- Куда ж ты пойдешь, сынок?
- Пока не знаю. Это надо обдумать.
- Значит, остаешься в городе? - спросил брат.
- Остаюсь, - сказал Николай. - Только об этом никто не должен знать, понял?
- Ну, ясно, - пробормотал Виктор.
- А сегодня где ж переночуешь? - Мать с жалостью взглянула на сына.
- Переночую дома, на чердаке, - сказал Николай. - А завтра что-нибудь придумаем. Опасно мне в доме оставаться - раз люди меня видели...
- Коля, а может, в землянке? - нерешительно предложил Виктор.
Николай хлопнул себя по лбу:
- Молодец, Витюша! Первое время буду жить в землянке. Надо оборудовать ее для жилья.
Эту землянку Николай построил в саду вместе со своими мальчишками и девчонками, еще когда был пионервожатым. Сад был глухой, заросший, землянка хорошо была упрятана среди кустов и зарослей бурьяна, днем с огнем ее не сыщешь. Там ребята играли в робинзонов, читали с Николаем разные книги. Ящик с книгами до сих пор хранился в углу землянки. Кто мог подумать, что эта землянка станет для Николая тайным кровом - местом, где он долгое время будет прятаться от немцев, откуда будет руководить подпольем!
Николай вспомнил еще, что второй лаз из землянки, тщательно прикрытый ветвями и землей, выходил на пустынную окраину улицы - ему легко будет выходить в город и незаметно возвращаться обратно, так что никто и не заподозрит, что у Морозовых кто-то живет в саду. Надо только все устроить так, чтобы можно было подолгу скрываться в убежище.
- Да, лучше ничего не придумаешь, - сказал Николай. - Ты, мама, там постели чего-нибудь мягкого, посуду принеси...
- Все сделаю, как ты просишь, сынок, - пообещала мать. - Сегодня же все, что нужно, потихоньку перенесу.
- Ну, а теперь пора спать, - сказал Николай.
Мать и брат Виктор влезли с ним на чердак, закинули ему туда матрац и полушубок.
- Если что - дайте сразу знать, - сказал Николай. - Уйду по крыше.
Николай, не раздеваясь, свалился на матрац. На чердаке пахло пылью, было темно. В который раз подумал Николай о том, что жизнь его безвозвратно переменилась - в родном доме не может он спать на своей постели, а должен спать на чердаке, скрываясь от людей. Что-то ждет его впереди?
Он долго не спал, обдумывал свое положение.
"Без трех пальцев на правой руке в армию меня все равно не возьмут, - размышлял он. - Я нужен здесь, где знаю жителей, знаю каждый закоулок. Я обязан вселять в людей надежду, вселять уверенность в нашей победе. Да, я буду полезнее здесь, в родном городе..."
Проснулся он рано утром от шума на улице. Мимо их дома продвигалась воинская часть: натужно рычали моторы автомобилей, слышались лязг танков и треск мотоциклов. В слуховое окно то и дело долетали обрывки непривычных и чужих фраз. Николай прильнул к окошку. Пристально вглядывался он в лица немецких солдат, шагавших по его родной улице. Здесь пронеслось его детство. Здесь бегал он вместе с Виктором и другими ребятишками мимо аккуратных белых домиков, разделенных заборами. Весной сады белели от цветущих жердел и вишен, бело-розовые лепестки устилали уличную непросохшую грязь. Летом дома совсем утопали в густой уютной зелени. А сейчас они стояли неприкрытые, уставясь глазницами окон на улицу, по которой грозно ползла вражеская колонна.
Но вот проехала воинская часть, и в наступившей тишине отчетливо прокатился далекий взрыв.
Виктор влез к Николаю на чердак.
- За это утро уже шестой раз ухает, - проговорил он, вопросительно взглянув на брата.
- Это наши замедленные мины на заводах рвутся, - с горечью сказал Николай. - Подумать только: сами взрываем свои заводы... Хорошо, что не скоро немцы их восстановят.
Николай снова выглянул в окошко и вдруг увидел Рогова. Рогов быстро шел по улице по направлению к их дому.
- Видишь, там человек идет, - сказал Николай брату. - Выйди скорее, незаметно проведи его к нам.
Через несколько минут Рогов был на чердаке их дома.
- Как и договорились, шел к тебе, - сказал он. - Хотел пробраться, пока людей на улице мало.
- Как вам удалось уйти? - спросил Николай.
- История долгая. Сразу вслед за тобой я не смог. Только собрался, вдруг конвоиры с берега подоспели. Построили нас всех и повели. Идем по улице, а народу тьма. Все глазеют: может, знакомых ведут. И мы смотрим. На улице Ленина такая толпа собралась, что пройти трудно. Немцы кричат: "Шнель, шнель!" Идем, как в живом коридоре. Я сделал шаг в сторону и с людьми смешался. Меня сразу в толпу втянули. Задержанных человек двести, а конвойных только трое... Где уж им заметить! Так и стоял я на тротуаре, пока все мимо меня не протопали. Сердце от счастья чуть из груди не выскочило. А потом пошел по городу и скорее к знакомым. У них и переночевал. А чуть рассвело - к тебе. - Рогов устало улыбнулся.
- Куда же погнали остальных?
- Говорят, в лагерь какой-то. А может, и окопы рыть. Не знаю. А вот мы-то как? Когда уходить будем?
- Я остаюсь в городе.
По тому, как Николай произнес это, Рогов понял, что решение его твердое.
- Что же ты будешь делать? - спросил он.
- Свяжусь с теми, кто остался для подпольной борьбы, и буду работать с ними, - сказал Николай.
- Этих уже не найдешь, - дрогнувшим голосом глухо проговорил Рогов. - Еще вчера их почти всех арестовали...
- Откуда вы взяли, что все арестованы?
- Люди в городе знают. Все про это говорят. Да подумай сам: оставили в городе ответственных работников, которых каждый мальчонка в лицо узнает. Погибли люди, еще ничего не успев сделать. Нет у нас еще опыта подпольной работы. Смотри, и ты пропадешь ни за грош, - сурово и грустно проговорил Рогов.
Николай обхватил рукой подбородок, долго думал, потом глубоко вздохнул:
- Нет. Я не уйду из Таганрога. Если подполье провалено, я тем более должен остаться здесь.
- Ты, Сенька, просто с ума спятил! - почти закричал Виктор. - Ты же секретарь горкома комсомола. Тебя тоже все знают. Уходить тебе надо вместе с товарищем Роговым. - Он так разволновался, что назвал брата Семеном.
Дело в том, что по паспорту Николая действительно звали Семеном. А когда стал пионервожатым, прозвали его ребята Николаем. Может, оттого, что любимым героем их в то время был Николай Островский и ребятам хотелось, чтобы так звали их любимого пионервожатого. Так и пристало к нему это имя. И сам он к нему привык.
- Сенька... Не Сенька я, а Николай, - усмехнулся младший брат. - Ты, Витя, не путай. Но решение мое крепкое. Мы еще с Ягупьевым обо всем договорились.
- Ну что ж, коли так, желаю успеха. А у меня, брат, другой приказ партии. Потопаю к своим один. - Рогов встал, собираясь уходить.
- Куда сейчас? - спросил Морозов.
- Пока обратно к знакомым. А завтра на ту сторону.
- Мы с Витей вас проводим. Хочу посмотреть, что делается в городе.
- Тогда пошли.
Они вышли из дому. По дороге им часто встречались немецкие солдаты и офицеры. Всюду слышалась немецкая речь. Притулившись к домам и заборам, стояли танки с крестами на башнях, огромные грузовики с изображением орла. На площади возле стенда, на котором был вывешен приказ немецкого коменданта, собралась толпа любопытных. Николай на минуту тоже остановился, пробежал глазами по жирным строчкам и пошел догонять Рогова и Виктора.
- Приказ о регистрации коммунистов и комсомольцев, - сообщил он.
- Уже вывесили, - пробормотал Рогов. - Интересно, кто пойдет к ним на поклон?
Некоторое время они шли молча.
- Ты не знаешь, кто такой Ходаевский? - спросил вдруг Рогов.
Николай пожал плечами:
- Первый раз слышу эту фамилию. А что?
- Да и я о таком не слышал раньше, - раздумчиво сказал Рогов. - Он назначен бургомистром Таганрога. И откуда его немцы так быстро выкопали?
- Может, они этого типа с собой привезли? - предположил Виктор.