Арташов заметил за портьерой одного из окон старческое женское личико, сморщенное, будто сушеная груша, но с живыми, поблескивающими от любопытства глазками. Волосы у старушки были уложены какими-то буклями, какие Арташову доводилось видеть разве что в костюмных пьесах.
Заметил подглядывающую старуху и Сашка.
- Может, приют для престарелых, - расстроился он.
Сашка вообще легко переходил от надежды к унынию. Но еще легче от уныния к надежде.
- Не, непременно молодухи есть, - успокоил он себя. - У меня сердце - вещун.
Двустворчатая дубовая дверь распахнулась от резкого толчка изнутри. На пороге возник успевший обернуться Горевой:
- Пожалуйте, вас ждут. Зал приема сразу за прихожей.
Он отодвинулся, пропуская гостей. Арташов вошел в затемнённую прихожую, на стенах которой угадывались картины в тяжелых золоченых рамах. - Светомаскировка. Не успели расшторить, - коротко пояснил Горевой. - Зато зал уже приведен в порядок. Обогнав капитана, он откинул перед ним плотную, плюшевую портьеру, разделявшую комнаты. В глаза им брызнуло солнце. После мрачной прихожей полукруглая, застекленная зала оказалась залита теплым светом.
Арташов с усилием размежил заслезившиеся глаза.
При его появлении из глубоких кожаных кресел поднялись две пожилые женщины, в одной из которых легко узнавалась та, что подглядывала из окна. Выражение любопытства и теперь не сошло с ее шустрых, беспокойных черт. Взгляд постреливал лукавством так, словно она все еще ощущала себя семнадцатилетней гимназисткой.
Но главной здесь была не она. На полметра впереди, высоко вскинув голову, застыла сухопарая дама с гладко зачесанными волосами и настороженным выражением удлиненного лица. Она, правда, пыталась изобразить добросердечность. Однако прикушенная нижняя губа свидетельствовала, что показная приветливость дается ей с трудом.
Брезгливым взглядом скользнула она по Сашке, вскинула бровь в сторону Горевого, выражая ему неудовольствие появлением нижнего чина, и наконец соизволила обратить внимание на Арташова.
- Баронесса Эссен, - без выражения представилась она. Не уловив ответной реакции, недоуменно поморщилась. Повела рукой. - Моя компаньонка и наперсница госпожа Невельская. Что вам угодно, господин советский офицер? Говорила баронесса по-русски с твердым прибалтийским акцентом. Быть может, от того Арташову показалось, что слово "советский" она будто начинила ядом.
- Мне угодно разместить в этом доме своих солдат, - отчеканил он.
- Это невозможно, - безапелляционно отрубила хозяйка. Добродушия в ней хватало ненадолго. - Элиза! - подруга умоляюще потянула ее за рукав.
- Это невозможно, - упрямо повторила баронесса. - Мой дом - не казарма.
- Еlise! Was tust du? Du hast doch versprochen! Sie sind ja Okkupanten! - отчаянно выкрикнула Невельская. В самом деле, если своей язвительностью баронесса намеревалась вывести оккупанта из себя, она своего добилась. - Вот у него, - указывая на Сашку, процедил Арташов, - тоже дом не был казармой. Однако ваши пришли без спросу и заняли. А, уходя, сожгли забавы ради весь горняцкий поселок, так что мать его в землянке ютится. Ишь ты, - невозможно! - голос Арташова клокотнул. - Небось, в сорок первом казалось невозможным нас здесь увидеть. Ан - сподобились! Как там у вашего бога? - он ткнул в золотистую, свиной кожи библию на ломберном столе. - Азм воздастся? Вот и воздалось! Арташов снял пропыленную полевую сумку и демонстративно шлепнул ее поверх библии, - будто тузом припечатал. Зыркнул через плечо: - Сашка, оглядись по комнатам и распредели людей!
- Айн момент! - с готовностью отозвался ординарец. Высокомерие старой дамы заметно задело и его.
- Минуту, господа! - поспешил вмешаться Горевой. - Всего лишь минуту! Присядьте же, господин капитан. Много ли вам будет стоить минута?
Он отодвинул для Арташова свободное кресло и стремительно подошел к баронессе, зашептал. С другой стороны ее теребила за рукав Невельская.
Арташов с удовольствием погрузился в мягкую, податливую кожу. Не часто доводилось ему оказываться среди барской роскоши. В простенках меж окон стояли разлапистые, в тон креслам стулья, над которыми к стенам были пришпилены раскрытые веера из японского шелка и слоновой кости. С потолка угрожающе нависала огромная хрустальная люстра, в углу за дверью опёрся на меч спесивый средневековый рыцарь. И все-таки Арташова не оставляло ощущение неухоженности. Пытаясь понять причину, он осмотрелся повнимательней. Люстра над головой оказалась совершенно запыленной. Зато подсвечники на столе и на всех подоконниках сияли надраенной бронзой. Судя по обгоревшим свечам, пользовались ими, в отличие от люстры, регулярно. Очевидно, экономили на электричестве.
Да и дорогая кожа на стульях и креслах при внимательном рассмотрении оказалась изрядно потертой, как и плюшевые портьеры. Арташов исподтишка пригляделся к хозяевам. Заметил белесый шов на юбке баронессы, бахрому на кружеве Невельской, стоптанные задники у Горевого. В этом доме поселилась тщательно скрываемая нужда.
Меж тем Горевой и Невельская продолжали что-то втолковывать хмурящейся хозяйке. Легко угадывалось, что необходимость действовать против воли угнетала ее гордыню. Наконец общими усилиями они добились от баронессы неохотного, через силу кивка.
- Вот и слава Богу, - Горевой обрадованно обернулся к Арташову. - Позвольте еще раз представить, господин капитан. Видимо, вы не расслышали. Перед вами, - он торжественно указал на баронессу, - свояченица адмирала Эссена.
Он сделал паузу, давая возможность советскому офицеру наконец сообразить, о ком идет речь, и проникнуться осознанием величия фамилии, с которой волею случая довелось столкнуться.
К сильному его разочарованию, гость сохранял прежний безучастный вид.
Растерявшийся Горевой переглянулся с баронессой. Та ответила презрительным взглядом.
- Простите, господин капитан, - недоверчиво произнес Горевой. - Вам что, в самом деле ничего не говорит фамилия адмирала Эссена? Арташов напрягся. Что-то вспоминалось в связи с Порт-Артуром, Кронштадтом. Что-то реакционное. Но припоминалось смутно. - Кажется, был командующим Балтфлотом перед революцией, - с усилием припомнил он.
- Кажется? - обескураженно переспросил Горевой. - Или в советских школах не изучается история Первой мировой войны?
- А чего ее особенно изучать? - бесцеремонно вмешался Сашка. - Империалистическая бойня за передел рынков.
Горевой поразился: - Как, как?!.. А жертвы? Подвиги беспримерные по имя Родины? На этой, как вы выражаетесь, бойне погибли миллионы русских людей. Таких же, как мы с вами.
- Конечно, погибли, когда бездарное командование. Знаем-знаем! У меня по истории твердая четверка была, - самодовольно объявил Сашка. - То брат царя - горе-стратег, командовать полез, то сам царь. Этот вовсе квелый попался. А жена-немка с Распутиным за него правили. И Эссены всякие при них. Хорошо еще, что революцию вовремя сделали. А то бы всю Россию профукали.
Услышанное произвело на присутствующих парализующее действие. Даже дружелюбная Невельская принялась озадаченно тереть виски. Баронесса же, утратив обычное высокомерие, совершенно потрясенная, на ощупь опустилась в кресло.
- Майн гот! Они нас просто вычеркнули, - выдохнула она. Но самое сильное впечатление Сашкин исторический экскурс произвел на Горевого. На побагровевшем лице затикал нерв у правого глаза. Не снизойдя до дерзкого солдатика, он, играя желваками, шагнул к капитану.
Баронесса вовремя заметила его состояние.
- Сергей Дмитриевич! - обеспокоенно окликнула она. Но Горевой, кажется, не заметил окрика. - Выходит, это мы немцам Россию сдали? - булькающим голосом просипел он. - Может, это мы каторжный мир в Бресте подписали?! Да мы до конца стояли!.. - он нервно отер выступившие на губах пузырьки. - А вот это видели?
Отворотившись от женщин, Горевой рывком вздернул рубаху, обнажив обожженный, пергаментный бок. - Я на "Святителе Николае " горел!
Внезапный порыв добродушного вроде старика смутил Арташова. Отчего-то прежде не приходило в голову, что тридцать лет назад, в ту самую породившую революцию войну, называемую в учебниках империалистической и антинародной, также сражались русские люди, и действительно гибли, и действительно совершали подвиги. И вовсе не считали, что гибнут понапрасну. А просто выполняли свой долг перед Россией, подобно тому, как его разведчики - перед новым, стоящим на этой же земле государством - Советским Союзом. Невельская меж тем проворно подошла к Горевому, приобняла, забормотала:
- Полно вам, Сергей Дмитриевич! Werfen Sie nicht die Perlen vor die Säue. Ihnen schwirren ja die Köpfe. Lisa - das mag noch hingehen. Aber vergessen Sie doch nicht, dass sie Sieger sind, und wir von ihnen abhängen .
Услышанное вернуло Арташову душевное равновесие.
- Непросто вам, как погляжу, - насмешливо посочувствовал он. - С победителями и впрямь приходится считаться, даже если их за свиней держишь. С удовлетворением подметил, как смущенно переглянулись оконфузившиеся аристократы: - Только если вы такие патриоты, чего ж родину оставили? Аж до Померании драпанули! Кстати, теперь-то отчего не удрали дальше на Запад? Не успели? Или дошло, наконец, что Советский Союз - это навсегда?