Можешь теперь бить во все колокола.
Мою подружку будто шилом ткнули в заднее место. Она мгновенно заледенела и рывком приняла сидячее положение. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Договаривай! – сказала она требовательно.
– Мне сразу выкладывать все свои мысли по этому поводу или по частям?
– Ник, не темни. Я уже знаю, что ты лис в человечьем обличье, но со мной такие штуки не проходят.
– Ты считаешь меня большим хитрецом? Дорогая, это заблуждение. Я наивен и недалек. Будь я хоть немного умней и предусмотрительней, этого разговора у нас не случилось бы.
– Та-ак… Значит, тебе наплевать на мое положение…
В голосе подружки прозвучали раскаты грома. Правда, пока еще дальние.
– Ну что ты, конечно, нет. Я всегда относился к беременным женщинам с повышенным пиететом.
– Но я не просто женщина! Я твоя женщина. И внутри у меня находится твой ребенок.
– Да, это меняет ситуацию…
Я допил рюмку коньяка, которая стояла на прикроватной тумбочке, и закурил. Моя подружка смотрела на меня, прищурившись – словно снайпер перед выстрелом по живой мишени.
Она ждала, что я расколюсь, как гнилой орех; то есть, пущу слезу умиления, сознаюсь, что я гад, редиска, и вообще нехороший человек, потом заключу ее в объятья, горячо и искренне облобызаю, и, как истинный мужчина, не оставлю ее в беде, предложив руку и сердце.
Размечталась… Я нервно хихикнул; где-то в глубине души. Но на моем лице не дрогнул ни единый мускул.
– Однако, все дело в том, – сказал я, приняв приличествующий моменту скорбный вид, – что я пока не готов стать отцом. Знаешь, старые холостяки все со сдвигом по фазе…
– Это ты старый!? – негодующе фыркнула подружка. – Да на тебе можно с утра до вечера воду возить.
– Можно, – согласился я с легкостью. – Воду можно. Но что касается семейного воза – увы… – Я картинно развел руками. – Не сдюжу.
– И что мне теперь делать?
– Вопрос, конечно, серьезный. И однозначно ответить на него я не могу.
– Значит, все твои разговорчики о любви ко мне и прочая – это всего лишь пустая болтовня? Значит, ты вешал мне лапшу на уши…
– Остынь, дорогая, не заводись… – Я предусмотрительно принял более удобную позу – чтобы вовремя соскочить с кровати, если вдруг моя подружка надумает поточить свои коготки о мою физиономию. – Никакой лапши я не вешал, все это время я был с тобой искренен, но не думал, что все случиться так быстро.
Тут я натянул не себя маску недоверия и продолжил многозначительно, заглядывая ей в глаза:
– Подозрительно быстро…
– На что ты намекаешь!? – взвилась моя подружка.
– Намекаю? Тебе почудилось…
Мой голос был фальшив дальше некуда.
– Нет, не почудилось! Запомни и заруби себе на носу: никого, кроме тебя, у меня нет, и не было. И вообще – как ты смеешь так думать обо мне!?
– Перестань, не заводись. Мои мысли о тебе легки и прозрачны, милая. Момент…
Я встал и направился в ванную. Мне хотелось побыть наедине с самим собой минуту-другую, чтобы упорядочить мятущиеся мысли.
Закрывшись на задвижку, я оперся руками о раковину умывальника и посмотрел на себя в зеркало. Да, брат Никита, кажется, на этот раз ты влип по самое некуда… И что теперь делать? Изобразить благородного рыцаря и повести девицу под венец?
Оно, конечно, можно… но за какие шиши? Всего лишь два дня назад мне пришлось отвалить такие бабки за несколько старинных монет, что на них я мог бы гужевать полгода даже за бугром. А снимать деньги со счета прежде времени не хочется – потеряю большие проценты.
В принципе, мне кое-какие денежки должны отдать в течение месяца. А если плюс к этому толкнуть еще и две-три серьезные монеты из моей коллекции, то на торжество нам вполне хватит.