карточные столы все же разложили, кофе принесли не подносах и усадили преподобного
отца играть в пиковую даму. Энн Весли уверяла, будь тут небольшой клавесин, она бы
сыграла собравшемуся обществу, потому что она не зря училась в пансионате, а вот
сестры ее прекрасно пели – девицы Весли тяжело вздохнули, а вот Кэтрин Уорвик и Хана
Стоксон предпочли наблюдать за игрой преподобного отца и пытаться ему помочь. Их
соперничество, которое они маскировали под саркастическими комплиментами друг
другу, было заметно всем, но вместо того, чтобы остановиться, юные девы нисколько не
ощущали укоров со стороны. Преподобному Уэнсли пришлось продолжать игру,
поскольку, иначе его ожидало общение с дамами, которые его буквально обсели. Кэтрин не
унималась, ее не удовлетворило то, как Фрай относился к делам сердечным, она бы не
прочь затронуть деликатную тему заново, при чем, где-нибудь без посторонних ушей, если
бы не Хана, которая так же помышляла занять его разговорами.
– Скажите, мистер Уэнсли, вы много путешествовали?
– Отнюдь, я отношусь к того рода людям, которые считаются домоседами.
– Замечательно! – воскликнула Хана. – Я так же не люблю дальние выезды. Что толку
проводить ужасные часы в переполненной карете, если можно спокойно посидеть на
уютной тафте и полюбоваться живописными гравюрами, вдыхая аромат свежесрезанных
цветов с собственного садика. У нас такой имеется на заднем дворе, он отделен небольшой
оградкой.
Кэтрин поморщилась и вступила в разговор:
– Хана, сдается мне, ты прошлым летом говорила одному морскому лейтенанту, что
наоборот, обожаешь путешествовать.
Хана сверкнула недобрым взглядом на свою соперницу, впрочем, та ответила ей
взаимностью. Между девушками постепенно просыпалась вражда, но Фрай показался
себе слишком утомленным, чтобы продолжать выслушивать их перепалку, и развлекать
беседой хоть кого-то ему не стало сил. Он вежливо встал и начал откланиваться, тогда вся
мужская часть общества засобиралась вместе с ним, ибо по предварительному уговору,
они должны были его сопроводить до дверей пастората. Уэнсли теперь эта затея
показалась очень даже резонной – ночные прогулки ему никогда не нравились, особенно в
одиночку. Одинокий прохожий в полутемных проулках оказался бы беззащитной
мишенью, даже для обычного грабителя. Дамы раздосадовано вздохнули, для них это
обозначало окончание вечера, но получили такие уничтожительные взгляды от их
родителей, что разом сникли.
В разговорах с мужчинами, Фрай приободрился, для него поведение дам, граничащих
с наглостью, не осталось не замеченным, но он никак не хотел быть трофеем в "битве
кур". Тем более, что мужчины не болтали ерунду, а заговорили о важных вещах – починке
церкви, городском собрании, сельскохозяйственных работах и преобразовании
непригодных пастбищ. Служанку святой отец не успел нанять, но ему пообещали
прислать назавтра несколько прилежных кандидаток. Но сегодня ему порекомендовали
хорошенько запереть все засовы и если чего, кричать в окно, тут спят чутко. Как только он
распрощался с новой паствой и засунул понадежней дверной засов, к нему обратился чей-
то негромкий, женский голос. Фрай вздрогнул:
– Ну, наконец-то, эти вечерние посиделки могли вполне затянуться еще на несколько
часов… – в холле стояло кресло, свет от камелька неярко освещал чью-то хрупкую фигуру,
и только отблеск пламени от рыжих волос показал, что перед ним сидит та же утренняя
гостья. Наверное, она все это время была в доме, и как ее не заметило столько народу?
– Вы? – внезапная встреча с нежданным визитером закончилась очень трагически, и
вот снова ситуация повторяется.
– Я, как видите. Только не торопитесь меня выставлять за дверь, вашей крови я не
желаю, всего лишь поговорить.
Фрай дрожащей рукой пригласил даму в его новый кабинет, где, кстати, уже были
зажжены свечи, видимо дама действительно была в доме и ждала его хозяина. Если эта
дамочка не желает ему зла, куда приятней провести несколько часов перед сном в беседе,
нежели изучать полутемные, неприветливые углы комнаты, изводясь от тревоги. Хотя, о
Боже, это же халатное нарушение правил приличия – он холостой, она незамужняя мисс. А
если эта дамочка собралась скомпрометировать Уэнсли в корыстных целях?
– Да не беспокойтесь вы, понапрасну, я не жажду уничтожения вашей репутации, и
никакой выгоды тоже не помышляю получить. Только поговорить.
– Хорошо, хорошо. Слушаю вас, мисс, – затараторил Фрай, унимая поток своих
мыслей, пристыженный его откровенным разоблачением. И как ему сохранить мысли в
неприкосновенности, особенно от рыжей барышни?
– Вы даже не представляете, в какую историю влипли, – сказала дама, с едва заметной
усмешкой, будто Фрай забавлял ее. – То, что было вчера, всего лишь предупреждение. На
вас напал не упокоенный дух старого привратника, он должен был вас испугать и немного
покусать, но не убивать. А вы дали ему отпор, и дали понять, что вы истово крепкий
человек, а теперь приготовьтесь – предупреждений больше не будет.
– И что мне теперь прикажите делать? – не удержался от едкого сарказма, Фрай. –
Съехать отсюда? – Будто он оказался еще и виноват в том, что сумел своей непоколебимой
верой уничтожить то чудище, что, видите ли, пришло его только припугнуть. И сдается
ему, оно бы не удовлетворилось несколькими укусами, покалечило и изуродовало свою
жертву. А Фрай, хоть и не был нарциссом, но считал, что респектабельный человек не
должен выглядеть уродцем, ведь это отталкивает людей.
– Конечно же нет, вы нам нужны, даже не представляете как, просто теперь вам
придется делать ритуалы изгнания быстрее и эффективней.
– И как же мне подобному научиться? Я ведь просто священник.
– Может, вы просто хотите таким казаться, но на самом деле, вы все знаете. Я же
здесь, исключительно, как ваш друг. Хочу помочь вам приоткрыть вам все тайны изгнания
бесов.
Девушка будто оправдывалась сейчас за утреннее поведение, ведь и вправду, от
помощи молодой человек бы не отказался. Какими еще испытаниями его будут
испытывать и лучше быть подготовленным. Но на всякий случай предосторожность
возобладала, над слепым доверием:
– Кто вы такая?
– Я же говорила вам – предсказательница прошлого – мисс Фрейлин, но вы мне не
поверили, более того, начали выяснять обо мне. Но на первый раз я вас прощаю, ибо нет
среди нас безгрешных. Но учтите, во второй раз ваше любопытство сослужит вам
печальную службу. А теперь начнем обучение…
ГЛАВА 5. Загадочные летописи пресвитера Вейта
Изящные, полированные, медные часики не гулко отбили полночь, их звук эхом
прошелся по спящим комнатам, встретился с потрескиванием поленьев и тихим шорохом
свечи. Но хозяин не обратил внимания на скромный намек, призывающий усталое тело к
отдыху. Он бы даже не обратил внимания, будь это огромные башенные колокола из
часовни святого Иакова, только рукописи сейчас занимали его. На столе были разбросаны
различные исписанные листы, некоторые сшиты на подобии рабочей тетради.
Пожелтевшая бумага и немного обесцвеченные чернила указывали, что письмена
написаны достаточно лет тому назад. Какие-то диковинные рисунки, изображенные
неумелой рукой начинающего художника, показывали рогатое существо с мордой лошади
с заплетенным загривком в виде косы. Это животное определенно обозначало нечистого,
вышедшего на охоту, ибо в руках оно имело палку, на которой выгравированы
определенные римские даты, отделенные точками. И большое светило в виде
пятиконечной звезды с полумесяцем в середине, и римские аббревиатуры. На заднем
плане стояла толпа людей, с восхищением наблюдавшая за появлением рогатого, с
вознесенными к нему руками. Следующий листок обозначал цифры, все латинские, для
правильного их определения, также разделенные точками. Были и записи, но в основном
рецепты отваров из трав, воска, меда, высушенных насекомых, коры деревьев и прочего
природного материала. Но таких записей было только четверть, остальное – рисунки и
цифры. От этих рябеющих цифр, закружилась голова и напухли глаза – Фрай прикоснулся
к переносице, словно, исследуя пульсирующую жилку боли. Все это время, за его
сосредоточенным видом, следили огромные зеленые очи прелестной незнакомки, что
расположилась напротив. Она филигранно сложила красивые руки, кокетливо потирая
нежную кожу запястья, что выглядывала меж рукавом и кружевной перчаткой. На губах
сияла слегка уловимая довольная улыбка, будто девушка наблюдала за интересным
представлением, либо интересующим ее объектом. Объект наблюдения в это время,
испытывал ожесточенную борьбу со своим разумом, что отказывался вразумить истину в
загадочных письменах. Разум победил – Фрай остался ни с чем.
– Я этого не понимаю, – грустно констатировал молодой джентльмен, отстраняя от
себя рукописи. – Чертовщина и не более. Если бы оно хоть чуточку сопровождалось
уточнениями, мой разум мог бы охватить половину писаний, но увы, подробного
разъяснения, да любого разъяснения тут нет.