Но вот вы открываете ей свою душу, и ваше признание мгновенно и страшно меняет всё - вас больше не приглашают на вечера, вы лишены отныне самой возможности видеть её, наслаждаться её обликом, вы не можете больше стоять у зеркала и видеть, как она смеётся, и слышать её смех... И невыносимая боль впивается в сердце и жжёт его, и смерть представляется желанным избавлением от этих мук, но отныне вы обречены на них.Я не смел сделать ни шагу.И это оказалось для меня ошеломляющей неожиданностью.Между тем она заметила меня и вопросительно посмотрела. Я улыбнулся ей, она сердито отвернулась. Кто-то, проходя, задел меня, извинился, я не ответил. Целая лавина чувств обрушилась на меня, все эти люди заговорили вдруг, вся тяжесть мира рухнула на моё сердце, я стоял как будто голый среди этих людей, и слёзы рвались хлынуть из моих глаз. Как глупо, Господи, какой же я глупец! Сейчас они все повернутся ко мне и увидят это, вот сейчас, и станут смеяться, и я побегу прочь под улюлюканье и хохот. Зачем я пришёл сюда? Бежать!Она снова повернулась ко мне, и что-то подобное судороге пробежало внутри меня, и острый холодок, и жар. Она ни о чём не догадывается!Она направилась ко мне. Я стоял.А потом мы танцевали, и ноги едва несли меня, я обливался потом.И тут в голове моей вспыхнула мысль, сначала только смутное воспоминание, и я пытался понять, что это и откуда взялось, а когда вспомнил, задрожал от радости.- У меня есть для тебя подарок,- шепнул я ей на ушко.Она изобразила удивление и любопытство.- Надеюсь, он тебе понравится.- И где же он?- спросила она.- Увидишь,- сказал я.- Он не здесь.- Мне кажется,- сказала она,- тебе не следовало...- Приходить сюда?- Да.- Я поставил тебя в неловкое положение?- Ты так странно себя вёл,- она засмеялась, и на лбу у меня выступила испарина.- У тебя был такой озабоченный вид, и ты так смотрел на меня...- Зачем же ты подошла ко мне?- сказал я как можно более спокойным тоном.- А что мне оставалось делать?- сказала она просто.
- Ах!Она смотрел на цветы, и растерянность её была столь явной, что созерцать это было сущим удовольствием.Она была растрогана.- Но это так неосторожно... Неужели это непременно нужно было делать здесь?- Я думал...- Что?- сказала она.- Я влюбился в тебя.Она опустила глаза.- И когда же ты это понял?Я не ответил.Пауза делалась невыносимой.Она молчала.- Я должна идти,- наконец, сказала она.- Подожди!- воскликнул я.Она остановилась и посмотрела на меня. Да?- Я пойду с тобой!- Нет,- решительно сказала она.- Ты останешься здесь.
Они пришли и стали уносить цветы, я не препятствовал им, я пил вино, мне были безразличны эти люди и то, что они делали, как будто это больше не касалось меня, я сидел в своём кресле, закутавшись в плед, и пил своё вино. Я ни о чём не спрашивал, просто смотрел, как они входят и уходят, и казалось, так будет всегда. Но меня это больше не интересовало; никто ничего не спрашивал у меня. Бутылка стояла подле, только протянуть руку, и это было удобно. Я сидел, закутавшись в плед, и пил вино, а они всё ходили, и я думал, этому не будет конца.
В коридоре послышался шум, и я не придал этому сначала внимания, но шум усилился, стали различимы возмущённые голоса и другие, растерянные, и я не понял ещё, что там такое могло случиться, и стоит ли мне беспокоиться, но,- это был почти неосознанный порыв,- поднялся и на цыпочках подошёл к двери.Я проскользнул в коридор. Прижался спиной к стене.В темноте препирались люди,- я почти не мог разобрать их лиц, я слушал их голоса,- одни непременно желали нести цветы, другие возмущённо требовали прекратить это чёрт-знает-что, этот разбой и настойчиво пытались выяснить, кто приказал нести цветы.