Как странно но после сверкающего шумного Лайза, сердца Франчески, быть здесь, где глухую темно-зеленую ночь пронзает лишь с десяток редких огоньков и где царствует первозданная тишина. Как хорошо… И одиноко.
Он прошел в дом, зажег свет во всех комнатах и включил музыку, чтобы прогнать наполнявшую дом тишину. Безо всякого удовольствия пожевал чего-то на кухне. Конечно, можно было к Анжелике завернуть на пирог; они с Кэтом поели бы, как люди. Виктор прижался лбом к прохладному стеклу, бездумно вглядываясь в ночь. Прямоугольники света из окон падали на вымахавшие в половину человеческого роста сорняки. Скоро здесь будет кустарник, а потом и настоящий лес. Интересно, а мы куда денемся, когда все уедут? Не останется же Кэт в этой пустоши.
Не зная, куда себя девать, он побродил по дому, вышел в запущенный сад, где сразу промок от росы, вернулся и стал смотреть видео. Спустя час снаружи послышались неторопливые уверенные шаги, открылась дверь. Гости? Как кстати!
— Один? — вопросил с порога Эдмунд Ларкин.
— В поселке ни одной свободной женщины, — развел руками хозяин.
— Я про Кэттана.
Виктор выразительно поднял бровь, и Ларкин усмехнулся.
— Ладно, один так один, нотабене. Пускаешь?
Виктор распахнул дверь в гостиную.
Шеф полиции осмотрелся. Здесь, как он помнил, все оставалось от прежних хозяев, все на своих местах, и о самом Делано не говорила ни единая мелочь.
— Еще не обжился?
Виктор пожал плечами.
— Садитесь, — он указал на широкий диван в красно-черную клетку, а сам уселся на ковер, прислонившись к стене. — Чем порадуете?
— Хотел я тебе парочку вопросов подкинуть. Не возражаешь?
— С чего бы? Уж так давно никто меня ни о чем не спрашивал.
— Сразу признаюсь, что слушал сегодня ваши с Кэттаном разговоры.
— Вот как. — В ярко-синих глазах Виктора появилось странное, загнанное выражение.
Ларкин невольно качнул головой: а парню-то, видать, это и на ум не приходило.
— Почему Кэттан так настойчиво уверял, будто ты не сможешь выполнить задание?
Виктор отвел взгляд.
— Ну хорошо, допустим, это правда. Насколько я понял, тебе и впрямь стало худо… Как давно с тобой такое?
— Семь лет, — тихо, с запинкой выговорил Виктор, а на щеках проступили красные пятна.
— С тех самых пор, как попал в аварию или что там еще было?
— Выходит, так.
Ларкин подался вперед.
— А с Кэттаном знаешься тоже семь лет? — жестко спросил он.
— Меньше. Четыре года. Как приехал в Лайз.
— И все это время он с тобой нянчится, как сегодня?
Виктор опустил голову, Ларкину не стало видно его лица, зато он видел, как краска стыда заливает даже сцепленные руки.
— Ну, что молчишь?
— Я бы дошел.
— Что? Не понял.
— Дошел бы до корабля, — пояснил Виктор. — И стартовал… мне кажется. Я очень старался. — Он виновато посмотрел на Ларкина.
Тот поерзал на диване, задумчиво помолчал, прикусив согнутый палец.
— Кроме Кэттана, у тебя еще кто-нибудь есть?
— Анжелика.
— Это одно и то же. А еще?
— Больше никого.
Ларкин прищурился.
— А кто такая Ленора?
— Откуда вы знаете? — поднял бровь Виктор. — Это… бывшая жена.
— По-моему, я что-то слыхал про Наташу.
— Наташа… она погибла. — В голосе прорезалась боль.
— Когда?
— Три… ну, почти четыре месяца назад. — Виктор снова опустил голову.
— Значит, Ленора была раньше?
— Нет.
— После? Шустрый какой, нотабене. Когда ж ты успел?
Виктор не ответил. Впрочем, шеф уже выяснил все, что хотел, и круто переменил тему:
— Почтовик прибыл. — Ларкин слазил во внутренний карман, достал конверт и еще какой-то лист стандартного размера. — Капсулу сбросил и ушел, все как надо. — Он протянул конверт Виктору: — Читай.
Адресованное в Серебряный Лайз и пересланное сюда, на Изольду, письмо шло почти месяц.
«Вики, родной мой, ты бы знал, как я по тебе соскучилась! Без тебя все не то и не так.