- Дорогая моя, это мистер Воэн, которому предстоит вывезти Стайла за границу… Моя сестра, леди Эмили. Мистер Воэн только что приехал из Лондона на своем автомобиле.
- Нет, - поправил его я. - Я приехал на поезде. В двенадцать пятьдесят пять.
- Не слишком ли это дорого? - спросила леди Эмили.
Возможно, мне пора объяснить причину моего визита. Как я уже говорил, нет у меня привычки вращаться в столь высокородных кругах, но моя крестная, из тех самых кругов, изредка проявляет интерес к моим делам. Я только-только закончил Оксфорд и еще не смог найти применения моим талантам и полученным знаниям, когда она неожиданно узнала, что герцогу Ванбурга нужен домашний учитель, чтобы вывезти его внука, восемнадцатилетнего юношу, маркиза Стайлского, за рубеж. Вроде бы предлагался вполне приемлемый способ времяпрепровождения ближайших шести месяцев, и после достигнутой договоренности я прибыл в Ванбург, с тем чтобы на следующий день забрать моего ученика и отбыть с ним на континент.
- Вы говорите, что приехали поездом? - переспросил герцог.
- В двенадцать пятьдесят пять, - подтвердил я.
- Но вы говорили, что приедете на автомобиле.
- Нет, я просто не мог такого сказать. Прежде всего у меня нет автомобиля.
- Если вы этого не говорили, мне следовало послать Бинга, чтобы он встретил вас. Бинг вас не встретил, так?
- Нет, не встретил.
- Ну вот видите!
Леди Эмили положила огрызок и внезапно сменила тему:
- Ваш отец в свое время жил в Окшоте. Я знала его довольно-таки хорошо. Отвратительно держался в седле.
- Нет, вы говорите про моего дядю Хью. Мой отец чуть ли не всю свою жизнь провел в Индии. Там он и умер.
- Не думаю, что он мог так поступить, - ответила леди Эмили. - Просто не верю, что он отправился туда. Правда, Чарлз?
- Кто? Что?
- Хью Воэн никогда не бывал в Индии, так?
- Нет-нет, разумеется, нет. Он продал Окшот и уехал куда-то в Гэмпшир. В Индии он не бывал.
В этот момент в комнату вошла еще одна пожилая дама, практически неотличимая от леди Эмили.
- Это мистер Воэн, дорогая моя. Ты помнишь его отца из Окшота, правда? Он вывезет маркиза Стайлского за границу… моя сестра, леди Гертруда.
Леди Гертруда ослепительно улыбнулась и пожала мне руку.
- Я знала, что кто-то приедет к ленчу, и когда пятнадцатью минутами раньше увидела Бинга, входившего в дом с овощами, подумала: а ведь он должен быть в Ванбурге и встречать поезд.
- Нет-нет, дорогая, - возразила леди Эмили. - Мистер Воэн приехал на автомобиле.
- Тогда все хорошо. Я думала, он говорил, что приедет на поезде.
2
Маркиз Стайлский на ленч не пришел.
- Боюсь, поначалу вы найдете его очень застенчивым, - объяснил герцог. - До этого утра мы не говорили ему о вашем приезде. Боялись, что это может его расстроить. И действительно, он немного расстроился. Вы видели его после завтрака, дорогие мои?
- Не кажется ли вам, что мистеру Воэну лучше знать правду о Стайле? - спросила леди Гертруда. - Он же и так скоро все узнает.
Герцог вздохнул:
- Правда в том, мистер Воэн, что у моего внука не все в порядке с головой. Он не безумец, вы понимаете, но сильно отстает в развитии.
Я кивнул:
- Моя крестная что-то такое говорила.
- Главным образом потому, что он не ходил в школу. Он проучился в частной школе два семестра, но ему там не нравилось, да и стоимость обучения высоковата, поэтому я его оттуда забрал. С тех пор он не получал нормального образования.
- Никакого образования, дорогой, - уточнила леди Гертруда.
- Что ж, дело обстоит именно так. Безусловно, это печально, как вы, разумеется, поймете. Видите ли, мальчик - мой наследник и… что ж, это крайне неудачно. А теперь выяснилось, что мать мальчика оставила довольно-таки большую сумму на его образование. Ничего другого с этими деньгами сделать нельзя… и, по правде говоря, я совершенно забыл обо всем этом, пока на днях мне не напомнил мой адвокат. Я думаю, на счете сейчас порядка тысячи трехсот фунтов. Мы с леди Эмили и леди Гертрудой обсудили сложившуюся ситуацию и пришли к заключению, что наилучший вариант - отправить его за границу с домашним учителем. Может, он изменится. Во всяком случае, мы будем уверены, что выполнили свой долг перед мальчиком.
Мне показалось странным такое отношение к моему будущему ученику, но я ничего не сказал.
- Вам, вероятно, придется купить ему кое-какую одежду. Видите ли, он нигде не бывает, и так уж вышло, одежда у него, боюсь, поизносилась.
Когда ленч закончился, они поставили на стол большую коробку сливочной помадки с мятным вкусом. Леди Эмили съела аж пять штук.
3
Что ж, Оксфорд я окончил далеко не с отличием и восторженными рекомендациями не располагал, так что не пристало мне выказывать излишнюю разборчивость, однако счел ниже своего достоинства убивать год, сопровождая высокородного психа по всей Европе, и уже практически принял решение отказаться от предложенной работы, пусть и рискуя вызвать неудовольствие моей крестной, когда появился молодой человек.
Остановившись у дверей столовой, он окинул взглядом всех присутствующих. Чувствовалось, что ему определенно не по себе, но при этом он не очень-то тушевался.
- Привет, вы закончили ленч? Могу я взять мятную помадку, тетя Эмили?
Юноша мне понравился. Роста чуть выше среднего, речь правильная, с интонациями, свойственными людям благородного происхождения, которые жили среди слуг и крестьян. Одежда, конечно, оставляла желать лучшего: ярко-синий костюм с четырьмя пуговицами на пиджаке был явно ему мал, поэтому из-под брючин виднелись шерстяные носки; белая фланелевая рубашка с жестким вечерним воротником и очень узкий галстук, завязанный морским узлом, картину не улучшали. Излишне длинные волосы он пригладил водой. Но несмотря на столь нелепый внешний вид, безумцем не выглядел.
- Войди и поздоровайся со своим новым учителем, - предложила леди Гертруда так, словно разговаривала с шестилеткой. - Протяни правую руку… да, эту.
Он неуклюже подошел ко мне, протягивая руку, потом убрал за спину и тут же выбросил вперед, при этом еще и наклонившись ко мне. Я вдруг почувствовал стыд за это не умеющее вести себя в обществе существо.
- Добрый день, - поздоровался он. - Если не ошибаюсь, они забыли послать за вами автомобиль, так? Последний домашний учитель приехал на станцию и попал сюда только в половине третьего. Потом они сказали, что я псих, и он тут же ушел. Они уже сказали вам, что я псих?
- Нет, - заверил я его, - конечно же, нет.
- Что ж, еще скажут. Но, возможно, уже сказали, просто вы не хотите мне этого говорить. Вы джентльмен, так? Мой дед любит говорить: "Он негодяй, но по крайней мере джентльмен". Насчет меня можете не волноваться. Они все говорят, что я псих.
В любом другом месте такая тирада могла вызвать неловкость, но леди Гертруда заговорила спокойно и без эмоций:
- Ты не должен так разговаривать с мистером Воэном. Подойди и возьми мятную помадку, дорогой. - И она посмотрела на меня так, будто хотела сказать: "Ну что я вам говорила?"
И совершенно внезапно я решил согласиться на эту работу.
Часом позже мы сидели в поезде. В моем кармане лежал чек герцога на сто пятьдесят фунтов, выделенных на предварительные расходы. Маленький чемоданчик с жалкими пожитками юноши легко поместился на полке над его головой.
- И как мне вас называть? - спросил он.
- Большинство моих друзей называют меня Эрнест.
- Мне тоже можно?
- Да, разумеется. А как мне называть тебя?
На его лице отразилась неуверенность.
- Дедушка и тетушки называют меня "Стайл", все остальные - "мой господин", когда они рядом, и "Бэтс", когда мы одни.
- Но разве у тебя нет имени, данного при крещении?
Ему пришлось призадуматься, прежде чем ответить.
- Да… Джордж Теодор Верней.
- Что ж, тогда я буду звать тебя Джордж.
- Правда? А скажите, вы часто бываете в Лондоне?
- Да, обычно я там живу.
- Понятно. Знаете, я никогда не был в Лондоне. Никогда не уезжал из дома… кроме как в школу.
- Так было ужасно?
- Там было… - Он произнес ругательство, какое можно услышать только от крестьянина. - Наверное, нельзя мне так говорить? Тетя Эмили говорит, что нельзя.
- Она совершенно права.
- Знаете, ей в голову иногда приходят такие странные идеи…
Оставшуюся часть поездки мы весело болтали. В тот вечер он выразил желание пойти в театр, но, помня об одежде юноши, я ранним вечером уложил его спать, а сам отправился на поиски друзей. Имея в кармане сто пятьдесят фунтов, я мог позволить себе шампанское. Не говоря уж о хорошей истории, которую намеревался рассказать.