Лишь после седьмого или восьмого стакана мучавшая килрача жажда слегка утихла, и он сообразил оглянуться по сторонам. Вокруг был только бетон: серые бетонные стены, пол и потолок, на котором в десятке мест набухали сверкающие в свете ламп капли воды, чтобы сорваться вниз. В комнате не было ни окон, ни каких-либо других источников света, кроме упрятанной в прочный стальной каркас лампы по середине потолка; единственная дверь вела в поднимающийся наверх коридор. Интерьер также не страдал излишеством: грубый деревянный стул, несколько свернутых в тугие валики матрасов, аналогичных тому, на котором он лежал; беспорядочно сваленная в углу груда лохмотьев - во всем читались следы хаоса и отсутствия даже желания привести все в порядок.
Закончив с осмотром комнаты, До'ош обратил внимание на стоящую около него на коленях девушку - и вздрогнул. Он никогда не страдал от отсутствия наблюдательности - и сейчас легко замечал даже мельчайшие подробности, но отчего то не мог сложить их в единую картину. Он видел некогда прекрасно ухоженную, а теперь поблекшую и, местами свалявшуюся, темно-коричневую, почти рыжеватую шерсть, которую рассекали зигзагообразные черные полосы; видел искрящийся задором и любопытством взгляд самых ярких глаз, которые он видел в своей жизни; видел мягкие кисточки меха на ушах, сверкающие белизной горных снегов; видел простые, ничем не запоминающиеся черты лица, но от которых почему-то трудно было оторвать взгляд - и все равно, попроси кто-нибудь описать ее целиком, До'ошу, наверное, пришлось бы только развести руками.
Одета она была очень странно: бледно-желтые штаны, явно не имперского производства, и фиолетовая куртка из странного грубого материала. И нигде не было ни герба Империи, ни герба ее родного Клана - видеть такое До'ошу еще не доводилось.
– Кто вы? - чуть подсевшим голосом спросил До'ош. - И где, во имя Ушедших, мы находимся?
– Я Леа. А находимся мы…
Закончить она не успела: мощный, гулкий бас загремел в пустой комнате, отражаясь от стен и потолка; почти одновременно с этим эмпатические чувства До'оша уловили чье-то присутствие - и волну холодноватого интереса.
– Дальше я буду говорить с ним сам, - казалось, в комнате стало теснее, едва килрач, до этого стоявший в коридоре, протиснулся внутрь. Даже До'ош, никогда не жаловавшийся на маленький рост или худобу, понял, что рядом с ним он будет казаться ребенком.
Килрач был очень высок: никак не меньше двух с половиной метров, и широк в плечах. В каждом шаге, в каждом сокращении выпиравших из-под неудобной и странной одежды мышц читалась страшная сила, но сила ограненная годами и десятилетиями постоянных тренировок, сила, взятая под надежную узду контроля разума. Но еще больше поражал отпечаток высочайшего ума и рассудительности. Он был во всем: в грубовато-строгом лице, в потускневших, но не утративших проницательности глазах, в отточенных движениях, в одновременно сложном и простом излучении чувств. Перед ними стояло поистине фантастическое сочетание огромной физической силы и никак не меньшей силы ума, сочетание, которое могло пробить себе дорогу везде и во всем.
– Оставь нас, Леа, - коротко бросил он, но девушка даже и не подумала возразить. Поднявшись, она неслышной тенью выскользнула из комнаты, лишь на пороге задержавшись, чтобы кинуть заинтересованный взгляд на До'оша. Потом лишь постепенно затихающий звук шагов отмечал ее путь… ну, куда бы она ни пошла. В данный момент До'оша местонахождение убежища - а ничем другим это быть не могло, - мало беспокоило.
Гигант легко опустился на пол в полуторах метрах от До'оша, скрестил ноги и задумчиво воззрился на лежащего перед ним килрача.