Один день в Ля Жюмельере
Расположенный в Мэв-и-Луаре, недалеко от Шолэ, Ля Жюмельер не относится к старинным замкам. Он был построен в 1860 году архитектором Парэном. 27 лет спустя стараниями архитектора Самсона и маркиза де Майе к нему было пристроено еще одно крыло. Во время своего пребывания в замке маркиз де Майе превратил парк в череду лужаек и, вырубив некоторые деревья, устроил огромные цветники.
Чтобы упорядочить все эти работы, нужно быть сильно привязанным к земле. Именно этим и отличался Урбэн-Арманд, маркиз де Майе, урожденный этих мест, сделавший блестящую политическую карьеру. Будучи депутатом от провинции Мэн-и-Луара, после войны 70-го года он принял горячее участие в попытке роялистов восстановить монархию во главе с графом Шамбором. Его высоко ценили в дипломатических кругах, но он отказался от нескольких назначений послом; он был депутатом от Шолэ, затем, до самой смерти в 1903 году, сенатором от Мэн-и-Луары. Его старший сын, Луи-Арманд, носивший в соответствии с декретом Наполеона III титул маркиза де Плезанса, дал угаснуть этой младшей ветви огромного семейства, расселившегося после крестовых походов на западе Франции.
Старейшим именем в истории семейства является некий Гозбер, судившийся в XI веке с монахами Мармутья. Во все времена де Майе славились своим трудным характером и смелостью. К знаменитостям семьи относится и Жаклин де Майе, маршал тамплиеров, нашедший достойную смерть 3 июня 1187 года в битве при Тибернаде. До этого он насмерть разругался со своим Великим учителем. Смелость этого вспыльчивого тамплиера так поразила сарацинов, что они подумали, будто к ним явился святой Георгий. Когда они наконец смогли поразить его возле груды трупов своих погибших братьев, они отдали ему странные почести: некоторые из них собирали песок, пропитанный его кровью, и посыпали им голову, чтобы обрести хоть часть его героической доблести. Кое-кто пошел еще дальше, стараясь завладеть его мужскими достоинствами…
Но вернемся к нашему маркизу и его патриархальной жизни в окружении многочисленного семейства.
Каждое утро в 9 часов, тщательно выбритый, так как не хотел показываться "перед своими войсками" в неглиже, он усаживался за письменный стол, чтобы принимать жителей деревни и окрестных мест, желавших с ним говорить.
"Мой дед, пишет герцог де Ле Форс, усаживал собеседника в удобное кресло, внимательно и доброжелательно выслушивал его. Посетитель уходил удовлетворенный приемом, советом, полученной услугой или помощью".
Между визитами маркиз работает со своей обширной корреспонденцией. В 11 часов, если есть охота, или в полдень, если охоты нет, маркиз направляется в малый зал, где "Майе, Ле Брюн, Ваграм соседствуют друг с другом на стенах в позолоченных рамках". Здесь вокруг супруги маркиза уже собралось все семейство, человек десять: сыновья, дочери, зятья, невестки, принадлежащие к лучшим семействам Франции, около дюжины внуков - те, по крайней мере, которые уже достаточно взрослые, чтобы сидеть за общим столом, то есть в возрасте от 7 лет, - некоторых из них сопровождает гувернантка, а также аббат Оклер, который заботится о всем этом обществе.
После торжественного объявления метрдотеля, Анри Дагонно, господа предлагают руку дамам, "соответствующим им по рангу и возрасту", и кортеж направляется в столовую, большую квадратную комнату с окнами на север, где слуги в голубых фраках или ливреях следят за малейшим вашим жестом. Сегодня их больше, чем обычно. В Ля Жимельере постоянно живут не все члены семьи, и каждая чета привозит с собой двух или трех слуг.
Роскошный стол сервирован на французский манер, с серебряными нагревателями и пирамидами фруктов. Столовое серебро времен Людовика XV - мечта любого антиквара, тарелки старинного фарфора большой ценности. Обычная посуда не покидает Парижа, где у Майе есть частный особняк на бульваре Малесерб. Хрустальные графины на серебряных подставках равномерно расставлены на столе.
В дни охоты завтрак заканчивается быстро, в другие дни он затягивается. В первом случае охотники возвращаются в 16.30, чтобы хозяин дома мог еще поработать в кабинете до 19 часов. Во втором случае прогулки, бильярд, крокет, если стоит хорошая погода, длятся до пяти часов. В это время приходят утренние парижские газеты. Те, кто не слишком привязан к беседам, музыке, салонным играм, углубляются в чтение, следуя предписанию Робера де Монтескье для приглашенных в деревню: "С 5 до 7 изучение газет; пересказ с 8 до 11".
Обед всегда проходит при полном параде: мужчины во фраках с черными галстуками, женщины в декольтированных платьях с украшениями. И все, кто их сопровождает, усаживаются за сверкающий стол, украшенный цветами и освещенный серебряными канделябрами и большими лампами на мраморных подставках. Блюда еще более многочисленные, чем в полдень, а кухня еще более изысканная, если это только возможно. Непринужденная беседа продолжается в салоне, где иногда одна из дам присаживается к фортепьяно, чтобы более или менее удачно исполнить произведение великого композитора или аккомпанировать другой мастерице bel canto. Если в замке нет приглашенных, не принадлежащих к семье, то вечер обычно заканчивается в 11. Все расходятся по своим апартаментам с чувством хорошо проведенного дня, чтобы утром начать все сначала.
Герцог де Ля Форс сделал несколько беглых юмористических набросков случайных гостей замка. Вот маркиз де Бондаг: "полный истории любитель прогуливаться по бульварам. Он кажется горожанином, затерявшимся в деревне". Можно было наблюдать, как он гуляет по парку с труб кой во рту и золотыми очками на носу Он одет в черное, на голове котелок. Овдовев, он женился на дочери барона д'Эсне, большого оригинала, называвшего его не иначе, как "мой дурак зять" Будучи на военной службе в Африке, он участвовал в нескольких дуэлях в Алжире…"
Своеобразием отличалась и герцогиня де Майе золовка деда:
"Она гостила обычно три недели летом, и чтобы доставить ей удовольствие, мы обедали при открытых дверях и окнах, канделябры при этом обливались восковыми слезами. Среднего роста, довольно полная, со смуглым цветом лица и живыми черными глазами, она всегда держалась очень прямо. Ее седые взбитые волосы напоминали трехэтажный парик… В Ле Жюмельер она ела за четверых, за обильным полдником в ее честь, накладывая себе кусок пирога, она говорила какой-нибудь молодой даме, не обладавшей подобным аппетитом "Моя дорогая, нужно себя поддерживать!.."
Иногда на обед приходил аббат Панэн из соседней деревни. У него были "внушительный живот и лицо большого ребенка, на котором блестели удивительно умные глаза. Тройной подбородок и шепелявость не мешали ему, когда он хотел произносить замечательные речи и проповеди. Писал он с большой элегантностью и легкостью…"
По воскресеньям вся семья, конечно же, отправлялась на мессу в деревенскую церковь. Члены семьи устраивались в ложе напротив входа, остальные приглашенные - как придется.
Религиозные обряды очень почитаются в этом вандомском крае, где некогда во времена Великой революции крестьяне вооружались и шли за своими господами, чтобы отомстить за угнетенных священников и замученных королей. Владельцы замков подавали пример. Во время Вечного поклонения (три дня в сентябре) они несли ночную службу наравне с деревенскими мужчинами, а дамы днем разделяли заботы простых крестьянок.
О, эти крестьянки были не так уж миролюбивы! Одна из них во время праздника "тела господня", не поладив с соседкой, сказала ей в ходе причастия: "Вот сейчас Иисус пройдет, и я тебе покажу!.."
Однако эта блистательная жизнь в, замке не была уж столь комфортабельной, как это могло показаться. В замке была всего одна ванная комната. Обычный туалет совершался на столах, покрытых мрамором, их хорошо помнят наши почтенные современники. На них ставили большой таз, кувшин с водой и мыльницу, за которыми так гоняются наши антиквары благодаря отличному качеству их фаянса. Горничные должны были приносить горячую воду каждое утро. К началу века почти в каждой спальне была своя туалетная комната. По крайней мере, так было в Ля Жюмильер, считавшемся одним из самых оснащенных замков Франции, здесь насчитывалось не меньше 16 WС, установленных в упомянутых туалетных комнатах, что было трудно представить, например), в Англии.
По этому поводу я не могу отказать себе в удовольствии еще раз послушать рассказ герцога де Ля Форса, описывающего сценку в одной из английских резиденций графини Парижской, которая была в то время инфантой Мари-Изабель:
"В этой королевской резиденции был один туалет. Маркиз де Ганей воспользовался благоприятным случаем, чтобы его посетить. Он не провел там и трех минут, когда нетерпеливая рука резко нажала на ручку двери. Уверенный в надежности запоров, он тихо посмеивался над тщательностью этих усилий, как вдруг дверь поддалась… Перед "королевой Франции" предстал неожиданный спектакль: восседавший на троне маркиз де Ганей показывал нос…"
Возвращаясь к единственной ванной комнате с душем (!), отметим, что попасть туда было довольно трудно: чтобы ей воспользоваться, нужно было задолго предупредить сторожа замка.
Отопление осуществлялось двумя калориферами, паровым нагревателем и великолепными каминами. Здесь никогда не страдали от холода, чего нельзя сказать о всех замках, особенно тех, которые сохранили башни и феодальные куртины. Как пример можно привести замок Сюлли-сюр-Луар. Моя старая приятельница, к сожалению, уже умершая, маркиза Босэ-Рокфор, урожденная Бетюн-Сюлли, часто рассказывала мне, что в молодости, зимой, чтобы умыться, ей приходилось разбивать лед… Дети получали в то время спартанское воспитание, от которого наши нынешние неженки просто взвыли бы. В Ля Жюмильер наш герцог де Ля Форс в детстве жил вместе с братьями в мансарде, выходящей на север, которую они покидали лишь для того, чтобы отправиться в колледж.