- Вот оно что, - буркнул Сокол. - Мало тебе князь уши-то драл?
Тарко нахмурился.
- Кабы уши надрал, я бы стерпел, ушей не жалко… - начал он, но договаривать не стал.
А Сокол, занятый своими мыслями, перемен в настроении юноши не заметил.
Глава вторая
Овды
После того как он обошёл половину известного мира, после того как жил подолгу в самых причудливых местах, в племенах, городах и странах, впитывая обычаи, изучая языки, постигая ремёсла, науку, Сокол и сам изменился, и уже не мог отнести себя однозначно к народу, его породившему.
И почувствовав однажды, что устал от блужданий, он хоть и решил остановиться именно здесь, в родных мещёрских лесах, но выбрал под жительство поставленный некогда русским князем Городец, где исконные жители давно оторвались от корней, оставаясь при том на месте; перемешались с пришлыми народами. И с муромой, ушедшей из разорённых ордынцами селений, и с мордвой, и с многочисленными русскими, как с христианами, так и с приверженцами старых богов. И всё это породило новое племя, отчасти знакомое, отчасти чужое. Но, что важно, чужое не значит враждебное. Иные понятия воцарились среди обитателей Городца.
Город будто отражал многообразие мира, был малым слепком его. Котёл, мельница людей и народов, их обычаев и законов, знаний и языков - перетёртых, обкатанных, подогнанных один к одному.
И даже привычную Мещёру здесь на свой лад называли - Мещера - причём с ударением на конце. И поначалу это резало ухо, но потом Сокол привык, как прежде привыкал к тем или иным странностям в любом другом месте, куда заносило его проведение.
А сам он стремился жить в согласи с миром, принимал его таким как он есть. И только нешуточная угроза могла заставить его вмешаться в естественный ход событий, встать на какую-нибудь из сторон.
***
Лешак, староста торговый, чародею улыбнулся приветливо. Сокол частенько выручал местных купцов и покупателей, когда нужда возникала сомнительный товар проверить. И не столько волшебством помогал, к которому старался прибегать как можно реже, сколько познаниями широкими. Много чародей странствовал, много в тех странствиях на ус намотал. И в мехах северных понятие имел, и в шелках восточных разбирался, и в пряностях южных толк знал. А раз так, то почему бы и не поделиться знаниями с людьми? Да притом заработать на хлеб.
- Гостей много? - спросил старосту Сокол.
- Куда там, много, - вздохнул Лешак. - Хиреет наш торг.
- Ну, это ты всегда так говоришь, - усмехнулся чародей. - Вон та опушка раньше зелёной была, а теперь вытоптали, и лес шагов на двадцать отступил.
- Эка вспомнил, опушка! - воскликнул староста. - А ты вспомни, какой здесь разлив купеческий два года назад образовался! По спуску до самой реки гости товар раскладывали, за каждый пятачок чуть ли не в кулачки пускались, бороды рвали друг другу. А теперь как Муром возобновили, так многие туда торговать потянулись. Да ещё Нижний Новгород растёт, купцов сманивает. Нет, что ни говори, хиреет торг наш.
- Всякое бывало, - согласился Сокол.
- Сам-то по делу? - осведомился Лешак. - Позвал кто? Или прикупить что надумал?
- В попутчики вот хочу напроситься, - ответил чародей.
- Куда собрался? Давай подскажу к кому подойти можно.
- Нет, Лешак, тут ты мне не помощник. Встретиться нужно кое с кем. А где встретиться я и сам пока не знаю.
- Мудрёно говоришь, - вздохнул староста. - Хотя, если подумать, тебе наче и не положено. Ну, смотри.
Сокол ровно этим и занялся. Присматривался к гостям, которые уже сворачивали понемногу торговлю. Кто-то здесь ночевать собирался, кто-то на дорогу до темноты встать решил. За день всё равно никуда не поспеть с возом тяжёлым. Хоть так, хоть эдак ночь в дороге застанет, но если прямо сейчас выйти, несколько часов можно выгадать, а, кроме того, спокойнее оно, когда на путь встал, вроде как сдвинулось дело и к дому поближе.
Скоро приглядел Сокол одного мужичка не из местных. Бойкий такой и смелый - один без товарищей или родни, а по говору видно, что издалека приехал. Чумазый точно арап, но не от грязи чёрен, от ремесла. Продавал мужик уголь и дёготь и смолу. И всем он хорош был, одно плохо - с лошадью уж больно круто обходился. Будто у врага смертельного животное позаимствовал. Пока запрягал, дважды ударил без причины, выругался. Тем, собственно, чародею и приглянулся.
- В попутчики возьмёшь? - спросил его Сокол, когда тот закончил вязать поклажу.
- А куда тебе, старик?
- Всё равно. Да хоть до Кадома подвези.
- Нет, я в другую сторону собираюсь.
- Не угадал я, - озадачился Сокол. - Что ж, в другую сторону тоже будет неплохо.
- Ишь, ты! - прищурился угольщик.
- Ну, так что, подвезёшь?
- Боязно что-то, - не стал скрывать мужик. - То в Кадом тебе, то в другую сторону. Может, ты с разбойниками заодно? Ходишь тут, присматриваешь добычу, а потом на дороженьке встретят нас да грузилом на верёвочке угостят.
- Как же я разбойников наведу, если не знаю даже, куда ты путь держишь?
- Вот уж понятия не имею, как у вас там всё делается.
За спиной возник староста.
- Подвези человека, Коробок! Ручаюсь, что он не разбойник.
Уловив как-то желание Сокола, Лешак не стал открывать его.
- Не разбойник? - переспросил угольщик с недоверием.
- Мало того и от настоящих разбойников тебя прикроет, - заверил староста. - Он хоть и старик с виду, а ихнего брата ох как гоняет! Будь здоров! Ты же ночевать на дороге будешь, а вдвоём не так страшно.
- Так пусть объяснит толком, чего хочет, - сказал Коробок. - А то тень на плетень наводит, точно искуситель какой.
- Не может он объяснить, - Лешак перешёл вдруг на шёпот. - По важному делу старик отправился. Не нашего с тобой ума.
***
Довольно долго они ехали молча. Возле Напрасного Камня, где расстаются Елатомская и Муромская дороги, хозяин возка, наконец, заговорил и Сокол подметил, что не первый раз такое случается. Молчат люди, выезжая из города, а как только Напрасный Камень проезжают, вдруг отпускает их забота, словно оттаивают они, говорить начинают.
- Ты, старик, вообще-то далеко едешь? - спросил Коробок.
Сокол покосился на кнут в его руке и сказал уклончиво.
- Возможно, до заката и доберусь, куда надо.
- Да тут вроде ни одной деревеньки нет.
- Есть. Только не возле дороги они стоят.
- Хорошо тут у вас, - одобрительно сказал Коробок. - Народ добрый и казённые люди не особенно придираются. На Москве-то меня обманывали не раз. Поверишь ли, в одних обносках оттуда уходил.
- А откуда сам? - спросил чародей.
- Из Владимира я. Ну, не из самого Владимира, а там, на Клязьме из сельца одного. Из Быкова.
- А чего ты в такую даль уголь возишь? - полюбопытствовал Сокол. - Невыгодно, наверное, такие концы делать?
- Так я не вожу, - улыбнулся Коробок. - На месте жгу. И не только уголь. И смолу бывает, гоню и дёготь берёзовый. Иногда и сажу выделываю. Спрос на неё невелик, но на Москве монахи охотно брали - печная-то сажа против моей - серая серость. Углём конечно чаще всего промышляю. Уголь он всем нужен. Как приеду куда, сперва местный промысел посмотрю, с людьми сойдусь, кузнецов поспрашиваю, углежогов местных, а потом уж и сам пробую так и эдак. И по-своему и перенимаю что-то.
- А чего на одном месте не сидится?
- Любопытно мне посмотреть, как где ремесло идёт, - задумчиво произнёс мужик и вдруг глаза его вспыхнули. - Тут ведь как. И дерево берут разное и кучи кладут по-своему. Одни в землю углубляют, или дёрном обкладывают, другие так просто кладку палят. И погоды разной дожидаются - кому тучку хмурую подавай, кому солнцепёк лучше. И наговоры у каждого свои, приметы. Любопытно всё это мне постигать, сравнивать.
- Вот оно что, - уважительно заметил Сокол.
Не простой, значит, углежог ему попался. Учёный человек, можно сказать. Мудрости собиратель. Даже жалко его Соколу стало. Он подумал о собственном деле и всё же решил предостеречь спутника для очистки совести.
- Оставь кнут, человек, - сказал чародей. - В этих местах не принято бить лошадей.
- Что ж это за места у вас такие особенные? - усмехнулся тот недоверчиво.
- Такие вот, - сказал Сокол.
- Да что же её уговаривать, лошадь-то? - возмутился Коробок. - Шагает еле-еле.
- Шагает же, - возразил Сокол. - А бить не прекратишь, вовсе без лошади останешься.
- Как так? - чуть не подпрыгнул угольщик.
- Про дев лесных слышал?
- Это что же, про русалок или как?
- Нет, не про русалок.
- Другие у вас, значит, девы в лесу обитают?
- Другие, - согласился Сокол. - Девами лесными их ваши прозвали, русские, а здесь их чаще овдами зовут, что, по-вашему, сов означает. Якобы в сов они перекидываются. Но это сказки. Дружат они с совами - это верно, а перекидываться не умеют.
- Забавно, - согласился Коробок. - А лошади тут причём?
- Ты слушай. Путь-то долгий, я тебе сказку одну расскажу.
- Что ж, послушаю, - согласился тот.
- Жил в наших краях мужичок. Один жил, без семьи. Работящий, хоть и бедный. Труд-то не всегда к достатку ведёт. Чаще наоборот бывает.
Коробок кивнул. Что верно то верно.