- Ну, давай сейчас… Завтра же и сбудем, если купчик никуда не уехал. Коня потом заберешь.
Серик кинул ему поводья заводного коня, и поехал рысью по улице, уже не стараясь скрыть нетерпения. А вот и родная усадьба. Не слезая с коня, он постучал в ворота рукоятью плети. Вскоре из-за ворот послышался грозный окрик братова подмастерья:
- Кого там черт принес?
Серик вспомнил, что и брат, и его подмастерья окрестились еще позапрошлой зимой, проговорил добродушно:
- С каких это пор, средь бела дня ворота запираете?
- Ба, Серик! - воротина подалась, заскрипели петли. Посторонившийся Огарок, держал в руке меч.
- Эй, Огарок! - весело вскричал Серик. - С каких это пор ты своих с мечом встречаешь?
- А с тех пор, как в городе князь Рюрик объявился. Болтался где-то со своей дружиной, а недавно приплыл на половецкой ладье. Его дружинники ходят, всех задирают. Уж сколько драк приключилось!..
Серик въехал во двор, соскочил с седла, и тут с высокого крыльца ссыпались сестры, погодки, с визгом окружили. Из кузни вышел брат, осуждающе покачал головой, подошел, не спеша, проговорил:
- Ну, хочешь мечом пропитание зарабатывать, шел бы в княжьи дружинники… Не дело это… Ох, не дело в поле половецкое за добычей лазить…
Развьючивая коня, Серик весело сказал:
- Князь Владимир Игоревич, было дело, пошел с отцом за добычей, а вернулся и без добычи, и без дружины, зато с женой половчанкой…
- Но ты ж не князь?.. - резонно возразил брат.
На высокое крыльцо величественно вышла мать. Стояла, молча смотрела на Серика. Наверное, вспоминала мужа своего непутевого, забубенную головушку. Серик в отца уродился; невысокий, коренастый, но силы неимоверной. А старший брат - видать в мать пошел; высокий, дородный, в движениях неторопливый, но, сколько он успевал переделывать дел в кузне за день!
Серик легко взбежал на крыльцо, поклонился матери. Она медленно обняла его, поцеловала, и, величественно повернувшись, ушла в терем. Серик прошел в просторные сени, закричал:
- Огарок, тащи вьюк!
Вслед за Огарком вбежали сестры, окружили Серика, с горящими глазами ожидая заморских чудес. Когда Серик распаковывал вьюк, вошел брат. Он так и не снял фартук из бычьей кожи, по привычке всех кузнецов, заложил руки за фартук, и молча смотрел на Серика, осуждающе покачивая головой. Распустив узлы веревки, Серик развернул грубую холстину, и размахнул одним движением разноцветные шелка, будто крылья жар-птицы взмахнули. Девчонки разом завизжали от восторга. Серик сказал:
- Это вам на приданое… С таким приданым - любой купец в жены возьмет…
Брат проворчал:
- Я и сам могу такое приданое купить… Да сестру кузнеца, любой купец без приданого возьмет, и благодарить будет…
- Ты столько и за год молотом не заработаешь, - возразил Серик. - Это ж сколько мечей и кольчуг наковать надобно, чтобы столько шелков купить?!
- Кольчуги плести - дело не хитрое, у меня их Огарок с Прибытком по две штуки в месяц делают. А вот после твоего отъезда ко мне германец приходил, меч заказал… Когда получил заказ, опробовал - тут же золота отсыпал столько, что целую телегу шелков можно купить…
Серик насторожился, вспомнив опасения Шарапа, спросил осторожно:
- А германец - витязь, что ли? Или, как они сами себя называют - не рыцарь, часом?
- Да нет, купцом назвался… Купцы германские и раньше мечи покупали, но только попроще, рядовые. А этот я ковал ведь на заказ, булатный, особой закалки.
Серик проговорил раздумчиво, наблюдая за сестрами, которые так и эдак примеривали на себя шелка:
- Что-то не то делается… Печенеги в полях половецких шастают, здесь с германцами братаются. Половцы мириться плавают, принцесс своих возят. У пристани ихняя ладья стоит…
- Да-авно стоит… Здоровенная… - вздохнул брат. - Раньше они на таких не плавали. На ней-то и приплыл князь Рюрик со своей дружиной. Где его нелегкая носила? И, главное, половцы не пикнув, позволили ему на ладью сесть, как на свою собственную, люди сказывают, даже платы не востребовали.
Серик выговорил медленно:
- Послушай, Батута, а подготовь-ка ты надежную захоронку на огороде. Чтоб в случае чего, не метаться - снести туда, что поценнее…
Брат рассмеялся:
- Эка, удумал… Сколько годов об Киев всякого рода враги зубы ломали…
Серик так и не привык называть брата его новым христианским именем, а тот и не замечал этого. Серик нагнулся, подобрал выпавший из тюка с шелками увесистый сверток, подкинул на ладони, проговорил:
- Оно, конечно… По отдельности мы и половцев бивали, и печенегов. Но слыхал я еще зимой на базаре, будто в печенежские земли германские рыцари пришли, крестоносцами прозываются. Поселились там, как у себя дома, на Царьград поплевывают, с печенегами братаются. Вот с такой силой - нам нипочем не справиться…
Сестры, устав примерять на себя шелка, угомонились. Серик развернул тяжелый сверток и принялся одаривать всех троих; кого - серьгами золотыми, кого - монистами серебряными. А младшей отсыпал целую горсть жемчуга. Восторг вспыхнул с новой силой. Батута сказал раздраженно:
- Уймитесь вы, сороки! Брат татьбой сокровища добывает - а вы радуетесь!
Старшая, Купава, возразила резонно:
- Татьба - это когда своих, русичей грабишь. А половцев - вовсе и не татьба…
- Все одно татьба! - угрюмо отмахнулся Батута. Повернувшись к маячившему в дверях Огарку, приказал: - Иди, затапливай баню, Огарок. Какая уж теперь работа?
Брат ушел в горницу, а Серик, не обращая внимания на сестер, которые пытались выспрашивать у него подробности набега, распаковал тюк с кольчугой, задумчиво осмотрел ее. Добротное изделие брата пока не приняло на себя ни единого удара, но поржавело изрядно. Перекинув кольчугу через плечо, прихватив меч, Серик вышел во двор, огляделся. Хорошо, все же, возвращаться в родной дом! Просторная баня топилась по белому, чего себе могли позволить только богатые купцы, да такие мастера, как Батута. Огарок таскал из колодца воду двумя огромными деревянными ведрами. Второй подмастерье уже увел коня в конюшню, расседлал, задал корму и теперь бесцельно болтался посреди двора, явно не желая помогать Огарку. Серик проворчал:
- Вот Прибыток, так Прибыток… Вечно отлынивает от работы… - подойдя к Прибытку, бросил ему на плечо кольчугу, сунул в руки меч, сказал повелительно: - Обиходь, как следует!
Брат не протестовал, когда Серик нагружал работой его подмастерьев. Прибыток безропотно поплелся в кузницу. Серик топтался посреди двора, когда в ворота раздался решительный стук, будто хозяин домой вернулся. Не спеша, подойдя к калитке, Серик отодвинул засов, распахнул добротную, окованную полосами железа, дубовую калитку. За ней обнаружился высокий человек, с обветренным, загорелым до черноты лицом, с мечом на диковинной перевязи. Широко ухмыляясь, он сказал:
- Чего не спрашиваешь, кто пожаловал? Нынче киевляне пуганые…
- И кто ж их испугал? Не ты ли, часом? - неприязненно проворчал Серик.
- А хоть бы и я…
Серику этот хвастун не нравился все больше и больше, а потому он проворчал, явно провоцируя на ссору:
- Мне таких двоих на одну шуйцу мало будет…
Воин не обиделся, ухмыльнулся еще шире, проговорил весело:
- И кто ж ты такой лихой? Неужто сам мастер? Мне говорили, что он лучший кузнец в городе, но чтобы такой молодой…
- Кузнец мой брат… - хмуро бросил Серик, намереваясь захлопнуть калитку.
Но гость подставил ногу, и проговорил поспешно:
- Да погоди ты! Я пришел меч заказать…
- Ну, дак и заказывай. Чего хвастаешься да пугаешь?
С крыльца степенно спускался Батута, спросил:
- Чего там, Серик?
- Да вот, какой-то шибко страшный вояка пришел меч заказать. Если он со своей старой железякой весь Киев запугал, то, что начнется, когда у него твоей работы меч будет?
Батута протянул:
- А-а… Рюриков дружинник… Чего это вы, и ваш князь, ведете себя так, будто он уже великий князь киевский? Самое большее, на что он может рассчитывать, это на какой-нибудь мелкий удел…
- Ну, мы это еще поглядим… - пробормотал себе под нос воин. Но тут же спохватился: - Эт, что же, если я Рюриков дружинник, то и меч себе не могу у тебя заказать?
- Ну почему ж?.. Можешь… Не меч ведь рубит, а человек. Разницы никакой: и плохим, и хорошим мечом можно одинаково черных дел натворить… Только, я дорого беру…
- Если есть за что, можно и дорого дать… А поглядеть можно на твою работу?
- А чего ж нельзя? Можно… - повернувшись к Серику, он спросил: - Где твой меч?
- Прибыток в кузне обихаживает…
Брат осуждающе покачал головой, пробормотал:
- Свой меч самому следует обихаживать. Иначе он слушаться не будет. Это ж, как верный пес - кто его кормит, того он и слушается…
Они втроем прошли к кузне, Батута крикнул в дверь:
- Прибыток, тащи меч Серика! - он не любил посторонних пускать в кузницу.
Из низкого и широкого проема выскочил Прибыток с обнаженным мечом в руке. Он уже заполировал грубую походную заточку, и теперь меч тускло отсвечивал дымчатым узором.
Пришелец потрясенно выдохнул:
- Була-ат?!
- А ты думал… - Батута презрительно кивнул на его меч, проговорил: - Эт тебе не печенежская железка. Они только и умеют - тысячами на все стороны света мечи продавать, а вот сделать хороший меч, мало кто может. Я у них только железо покупаю, и то, когда германское долго не везут. Ну, хватит у тебя серебра на такой меч?
Воин гордо выпрямился:
- Мы до Асторокани злато и серебро на телегах везли…
- И откуда ж вы их везли? - осторожно спросил Серик.