Федорова забавляла эта банальная пикировка. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, расслабил узел галстука. Оба сидели в мягких креслах. Тут же, на спинках, висели пиджаки. Чувствовалось: сюда они попали сразу после работы. В комнате было прохладно и сумрачно. Потянувшись к выключателю, Федоров спросил для порядка:
- Свет не помешает?
- Обойдемся. Потратился на коньяк, так хоть на электричестве сэкономь.
- Не обеднею.
- Вот-вот! Типичные купеческие рассуждения. Богат настолько, что могу себе позволить и то, и другое, и третье. Пожалуйста, закуплю все билеты в театр, усядусь посередине один и пусть играют, пока мне не надоест.
- Любите вы из мухи слона делать.
- А по-твоему что, бесхозяйственность, расточительство так тебе, Муха-Цокотуха? Вот смотри. Идеями мы богаты? Богаты. И какими идеями! Изобретательство у нас на таком уровне - никому не достать. А дальше? Как мы реализуем эти замечательные идеи? Зачастую плохо, с большим опозданием. Потому что, дескать, подобная роскошь нам по карману. Изобретать мы головасты, а для внедрения нужны и ноги, и глотка, и расторопность, и смелость. Во сколько! Тут-то и раздается душераздирающий скрип тормозов под маркой борьбы за безопасность движения. К сожалению, медлительность у нас ненаказуема, зато едва превысил скорость - стоп, плати штраф!
Федоров сильно провел ладонью по волосам, сверху вниз, будто стараясь сосредоточиться. С каким пылом, с какой страстью, думалось ему, мы ставим крупные проблемы в кругу друзей-товарищей, там, где они не решаются. От чего в нас это, от государственной заинтересованности или от бессилия? Или затрачиваемая в узких спорах энергия постепенно накапливается, а затем прорывается наружу, где-то срабатывает…
- Знаешь, как случилось сначала с открытием лазера? - продолжал, накаляясь, Холмогоров. - Эксперты посмеялись над этим "гиперболоидом инженера Гарина", но для перестраховки послали все-таки на заключение специалистам. Те не просто посмеялись - разбили идею в пух и прах. И лишь спустя многие годы явление газовой генерации было признано открытием. А кибернетика?..
- Помню аналогичный случай: десять лет по высоким инстанциям блуждала заявка инженера Денисюка на одно из фундаментальнейших открытий наших дней - явление голографии. Сколько раз отказывали ему!
- По статистике почти сорок процентов авторских свидетельств выдаются при повторном рассмотрении. Когда автор настойчиво обивает пороги, спорит, доказывает. Причем, это только в тех самых высоких инстанциях. А до них? Я замечал: некоторые талантливые люди творят не в полную силу лишь потому, что разуверились в нужности своей работы. Заявку на изобретение подал - надо доказывать, что это ново. Получил авторское свидетельство - надо найти производство, которое заинтересуется изобретением. Внедрил, наконец, - надо выбивать авторское вознаграждение, хотя оно полагается по закону.
Федоров развеселился.
- Вы на меня напираете так, - сказал он, - словно я, по крайней мере, председатель Госкомитета по делам изобретений и открытий! А ведь я ваш коллега. Впрочем… Вот вы говорите: эксперт ошибся - государство пострадало. А когда ошибается изобретатель, государство не страдает?
- И это называется коллега…
- Итак, - Федоров наклонился вперед, положил руки на стол, - прелюдия, насколько я понимаю, закончена?
- Торопишь? Это хорошо. Хотя, как хозяин дома, мог бы обойтись без замечаний, поделикатней.
Федоров смолчал, только вздохнул выразительно: давай, мол, давай, я вытерплю.
- Не сердись на старика, - мягким, даже каким-то ласковым тоном заговорил Холмогоров. - Но речь-то уже идет по существу. Разработанная нашим бюро модель электрозарядного аккумулятора неожиданно и прочно застряла на нулевой отметке. В твоем бронированном сейфе. Эксперты экспертами, но чтобы начальник КБ, чья идея облечена в чертежи и расчеты, сам стал сдерживающей силой… Нет, подобных прецедентов, кажется, не сыщешь.
- Я же вам объяснял!
- Потому мне и пришлось навязываться тебе в гости, что такие объяснения, как погремушка для новорожденного: отвлекает, но не успокаивает. Электроаккумуляторы ждут во всем мире. Из-за выхлопных газов смог одолеет скоро всю планету. А мы резину тянем.
В передней раздался звонок.
- Жена, - определил Федоров. - Любит, чтоб передней распахивали двери, хотя у самой ключ есть.
Он помог жене отнести авоську с двумя бутылками кефира и булкой хлеба, привычно выслушал жалобу на то, что она очень устает, мотаясь после работы по магазинам и таская тяжеленные сумки. Когда он повернулся, собираясь идти в свою комнату, она догадалась:
- У тебя гости?
- Холмогоров.
- Удалось-таки затащить?
- Сам пришел.
- Удивительно!
- Ничего удивительного, - возразил он. - Дела.
- Но ты же в отпуске!
- Ну и что? - Он почувствовал, как закипает раздражение. - Разве не ясно: де-ла!
- Ужин готовить?
- А ты как считаешь?
Холмогоров сидел в прежней позе, закинув ногу на ногу и крепко обхватив пальцами подлокотники кресла. Как на приеме у стоматолога или в самолете в момент взлета, подумал Федоров.
- Товарищи давно просили меня переговорить с тобой, - медленно произнес Холмогоров. - Но я все надеялся, что ты начнешь действовать. И вот донадеялся! Ты спокойно уходишь в отпуск.
Федоров не знал, как поступить. Раскрывать ли полностью карты. Особых оснований таиться у него не было. Хотя…
- Нерешительность на тебя так непохожа! - продолжал Холмогоров. - Прежде ты горячился, не давал чернилам просохнуть, готов был пойти на риск ради того, чтобы наша идея поскорее шагнула к делу, свеженькой, юной, а не переутомленной доходягой. Нынче что-то в тебе переломилось. Работать стало трудно. Когда новшество, повторяю, консервирует человек, призванный в какой-то степени своей должностью к этому, с ним можно спорить, драться, но и уважать одновременно. Когда же в этой должности выступает начальник твоего КБ…
- Ого! - воскликнул Федоров: с напускной веселостью. - От технических аспектов перешли к нравственным. Любопытно.
Холмогоров не обратил внимания на ею иронию.
- В общем, положение, Анатолий Александрович, складывается таким образом. Или ты начнешь двигать модель аккумулятора в присущем тебе атакующем стиле, или… Вместе нам стало трудно работать.
- Кому это - нам?
- Я же говорю не только от своего имени.
Над электроаккумулятором для автомобилей его КБ работало несколько лет. Разумеется, помимо всех прочих срочных и неотложных заказов. До некоторых пор главный интересовался, как идут у него дела, старался вникнуть вовсе детали разработки модели. Но потом вдруг охладел к ней, слушал Федорова вполуха, а когда он доложил о готовности, главный пожал плечами и посоветовал: "Не спеши. Разница между существующей моделью и вашей невелика, вряд ли кто-нибудь из хозяйственников на нее клюнет, так хоть доведите до ума, чтобы обошлось без придирок". Федоров пытался было возражать: разовая электрозарядность аккумулятора повышена почти вдвое, уменьшен его вес и габариты - если это и не решение проблемы, то, во всяком случае, резкий рывок к цели. "Рывок! - усмехнулся главный, - От скромности твое КБ не зачахнет. Так себе, рывочек. А вы, небось, собрались бить во все колокола?". Федоров кивнул. "Потерпите. Придет время, я сам напомню".
Еще сравнительно недавно все это могло лишь слегка насторожить Федорова, заставить действовать более расчетливо. Теперь же остановило.
- Главный считает, что для запуска модели по инстанциям момент еще не созрел, - объяснял он Холмогорову. - Не лезть же мне напролом.
- Как и почему считает главный, нам известно.
Федоров присвистнул.
- Вот это информированность! Известно даже - почему?
- Представь себе.
- Из каких источников?
- Вполне достоверных.
- Понимаю, понимаю. Секрет, значит. Опасная осведомленность! Нельзя знать больше, чем положено.
- Можно. Если от этого дело выиграет.
- И все-таки любопытно: вы перестали меня ценить, подставляя мою голову под удар, или ситуация, на наш взгляд, совсем пустяковая?
- Не то и не другое, - Холмогоров хмыкнул, прищурился. - Слушай, с каких это пор ты начал переживать за свою голову?
- С тех самых, как вы усиленно подталкиваете меня.
- А может, наоборот: мы подталкиваем, видя твою излишнюю осторожность?
Вошла жена Федорова, принаряженная в лиловое платье до пят, старательно улыбаясь большим некрасивым ртом. Они обменялись с Холмогоровым любезностями. На столике, отодвинув бутылку коньяка и рюмки, утвердился поднос, заставленный тарелочками с какими-то неаппетитными ломтиками сыра, колбасы и хлеба. Жена присела на край дивана, полагая, что ничуть не помешает разговору. Возникшее молчание истолковала по-своему.
- Наговорились, устали? Сейчас Толику не до работы, просвежиться надо.
- Кстати, куда собираешься ехать? - повернулся к нему Холмогоров.
Он откликнулся не сразу и нехотя:
- В Одессе у Лены объявились родственники. Наверное, туда и махнем. Животами по пляжу елозить.
- Еще и недоволен, - возмутилась жена. - Бога благодарить должен, что все так удачно складывается. На днях мне дадут отпуск, и мы сразу же отправимся к морю. - Лицо ее, еще мгновенье, назад пылавшее праведным гневом, успокоилось, приобрело мечтательное выражение: глаза полуприкрылись, а руки расслабленно скользнули вниз, туда, где угадывались под платьем колени. - Какая благодать: легкие зеленоватые волны с хлопьями белой пены по бокам и бархатистое солнце. Мечта года!